Огюст все же доплыл, хотя пару раз был страх: все, конец, сил больше не осталось! И каждый раз чувство почти детской обиды заставляло его отчаянно сопротивляться неизбежному. Течение было очень сильным: его сносило вдоль побережья. Море, на его счастье, было спокойным. Он ползком добрался до берега: сил подняться и брести по отмели не нашлось. Хорошо, что хотя бы прилив здесь, в районе Тулона, почти неощутим. Начинался рассвет, и следовало подумать о том, чтобы остаться незамеченным. Предпочтительнее всего, чтобы его сочли погибшим, утонувшим при попытке к бегству. Но рассчитывать на это не стоит: те, кто будут его искать, отнюдь не глупцы.
Корабль зайдет в порт Тулона. Он сам помогал капитану прокладывать наиболее удачный курс. Он разделся, немного просушил одежду на начавшем припекать солнце и направился к видневшейся вдалеке не то почтовой станции, не то трактиру.
Огюст перекусил в первом же попавшемся кабачке. Потом подсчитал свою наличность. Покупать коня не имело смысла: на те деньги, что у него были, хорошего не купишь. Он должен спешить, так что лучше гнать почтового коня от станции к станции; так и быстрее и дешевле. Путь – через всю Францию.
Первый раз он путешествовал по дорогам Франции в одиночку, под личиной небогатого буржуа. Отсутствие оружия и скромная одежда не спасут; лицо, осанка, речь – все выдавало в нем дворянина.
Он гнал коня, выискивая окольные дороги, меняя лошадей на станциях, расспрашивая окрестных крестьян о кратчайшем пути и поражаясь нищете и убожеству, господствующих в деревнях. Война ощущалась везде и во всем: в разоренных домах, в сгоревших церквях, в робких взглядах затравленных, несчастных людей. Раньше ему никогда не приходилось вот так, лицом к лицу, сталкиваться с реальной жизнью Франции.
Мальчик из богатейшей семьи аристократов, чей род уходил разветвленными своими корнями по всей Европе, он просто не мог выехать куда-либо без сопровождения слуг. О том, чтобы вот так, в одиночестве, болтаться по дорогам, он даже в мыслях не мог себе представить. Реальность выглядела страшно и горько, и не оставляла иллюзий. Францию живьем рвали на части испанцы, лотарингцы, князья и принцы всех рангов и мастей.
Он старательно объезжал города и поэтому видел, что за жизнь на обочинах дорог. К концу пути он был полумертв от усталости и от всего пережитого за последние месяцы.
Когда он пересек мост через ров, окружавший отцовский замок, под ним пал конь. Это был конь, купленный на последние, тщательно сэкономленные деньги.
Пошатываясь, как пьяный, он пересек двор. Стража у ворот не хотела его впускать: то ли не признали в нем графского сына, то ли это были новые люди. Он сказал первое, что пришло ему в голову: гонец к Его сиятельству.
У юноши еще хватило сил пройти через весь двор, к крыльцу, и тут все поплыло у него перед глазами. Судорожно вздохнув, он осел на вымощенную плитами землю. Уже окончательно проваливаясь в беспамятство, краем сознания он уловил отцовский крик:
- Оливье!
***
На полу плясали разноцветные пятна: дневной свет, проходя через стекла витражей в оконных переплетах, окрашивал мраморные плиты пола в причудливый калейдоскоп. Он лежал, наслаждаясь тишиной и покоем, еще не очнувшись толком от то ли сна, то ли обморока, и не сознавая, что наконец-то он дома, в безопасности.
Рядом кто-то вздохнул. Он скосил глаза: отец, постаревший, осунувшийся, сидел у его изголовья, не спуская с него глаз. И сразу пришел испуг: граф не знает, что вокруг него плетется заговор. Он опередил своих преследователей, но на какое время?
- Отец! - говорить почему-то было трудно. - Отец, я должен Вам сказать…
- Лежите спокойно, мой мальчик. Не волнуйтесь, все в порядке: вы приехали вовремя. Опоздай вы на день, и мне пришлось бы пойти на их условия. То, что вы сумели освободиться самостоятельно, лишило их всех преимуществ.
- Они были у Вас, отец? Что им нужно от Вас?
- Теперь это уже не важно, мой дорогой. Главное, что вы дома и в безопасности. Вы нас очень напугали, шевалье!
- Чем же, граф?
- Своим неожиданным появлением, а потом - своей болезнью.
- Я болел, отец? - он с изумлением огляделся, пытаясь понять, что же все-таки произошло.
- Мне доложили, что приехал гонец. Я решил, что это могло бы быть письмо от вас или хотя бы какие-то известия, где вы находитесь. Мы знали, что вы в плену, и уже не думали, что нам суждено увидеться. Во дворе стоял какой-то молодой человек. Я только подумал, что он мне знаком, но не успел сказать и слова, как тот упал без чувств. Тогда я понял, что это вы. Вы очень изменились, мой мальчик: выросли и стали совсем мужчиной!
- И я долго пролежал здесь? - тихо спросил юноша.
- Неделю. У вас была горячка, мой милый. Но теперь – все позади. Поправляйтесь, а потом поедете в Берри. Ваша бабушка ждет вас с нетерпением.
- А матушка?
- Ее сиятельство обязательно приедет повидаться с вами.