Глава 2. Геба

Стелла Мосонжник
Замок был стар. Стар и неправдоподобно огромен. И мрачен, как были мрачны все замки Средневековья. После светлого, солнечного Берри он не мог свыкнуться с полумраком, царившем под сводами этой цитадели. Все здесь напоминало о сумрачном и кровавом времени Крестовых походов и религиозных войн. После последнего сражения в 1595 году, когда пал оплот приверженцев Испании, взятый после длительной осады королем Генрихом IV, в семье многое изменилось. Имя предателя, предоставившего в распоряжение испанцев замок, не упоминали. После его смерти и смерти его единственной дочери, Генрих сделал вид, что все происшедшее забыто, и вернул графу Ла Фер и окрестные деревни. Но, увы! - далеко не все. Пилюлю подсластили, приблизив семью ко двору, и дав графине место статс-дамы .

Оливье, или господин виконт (теперь его называли только так) , слонялся по замку, пока не обнаружил библиотеку. Теперь, каждую свободную минуту, он убегал туда. А времени ему хронически не хватало. Отец начал вводить его в курс дел правления. Его не волновало, что юноше всего пятнадцать лет: для него воспитание наследника стало самоцелью. Все то время, что он потратил на подготовку своих, ныне покойных, сыновей от первого брака, оказалось потраченным впустую. Этому мальчику предстояло в минимальные сроки совершить то, к чему старших сыновей готовили едва ли не с рождения. И старый граф, понимая, что час его недалек, не делал сыну никаких поблажек. Семена падали на благодатную почву. То, что его предшественникам отец вдалбливал едва ли не силой, Оливье хватал на лету. Великолепная память и способность анализировать поступки и события, позволяли ему с легкостью вникать в суть дела.

Приходилось признать: граф зря не уделял ему внимания в детстве. У него рос незаурядный ребенок: бабка была права!

                ***
Косые лучи солнца проникли сквозь частые колонны крытой галереи и высветили воздушный силуэт женской фигуры. В ореоле пылинок, пляшущих в световом столбе, парило прелестное видение. Легкое покрывало целомудренно прикрывало нежные изгибы прекрасного девичьего тела. Чистый профиль ожившего на свету камня, легкое движение пальцев, придерживающих у колена складки туники... губы, по которым скользнула легкая улыбка. Такой могла быть только Геба.

Виконт замер. Страх, что видение, представшее его взору, исчезнет без следа, заставил его прижаться к колонне. Но богиня не пропадала. Так прошло с четверть часа. Оба были неподвижны: она, на низком, почти вровень с полом, пьедестале, он - у колонны, вжавшись в нее всем телом. Солнце сместилось на небосводе, и видение утратило свою телесность. Теперь он ясно видел: это всего лишь обработанный гениальной рукой камень.

- Что, хороша? - голос отца вывел его из оцепенения.- Это - подарок короля Генриха. Геба. А мастер - Бенвенутто Челлини. Он много работал для нашей семьи. Шпага, которую ты у меня видел - тоже его творение.

- Это что-то необыкновенное, отец! Она словно сейчас заговорит! - Оливье повернулся к графу, не чувствуя, что все эмоции написаны у него на лице.

- Ну, скажете же такое, виконт! - граф пожал плечами. - Статуя - она просто камень, даже пусть и гениально обработанный. Отличная работа! Но видеть в ней живую женщину! Вы излишне романтичны, сын мой. Вместо того, чтобы лицезреть бездушный мрамор, вы лучше сходите в манеж. Это занятие более приличествует юному дворянину и наследнику. Идемте же, вы мне после занятий нужны. Предстоит слушание одного спорного дела. Я хочу, чтобы вы присутствовали. Для вас будет полезно посмотреть, как ведется следствие и выносится приговор. Учитесь властвовать, сын мой! Это тяжкое бремя, но это и Ваш долг.

"Долг! Опять это напоминание об его обязанностях по отношению к роду. А отец напрасно ему об этом говорит. Он помнит об этом даже во сне. Да, надо идти..." Но виконт знает, что приходить будет сюда ежедневно. Расстаться с этим чудесным видением он не в силах. Тем более, что мысль о Пигмалионе не дает ему покоя. Пигмалион воскресил свою Галатею. Раз об этом повествует древняя легенда, значит, это уже было в действительности. А то, что было однажды, всегда может повториться!

Он приметил час, когда его Геба лучше всего освещена солнцем. В эти минуты она словно парила в солнечном луче. Быть может, античные боги снизойдут к его мольбам, и однажды древнее чудо свершится еще раз? В эти минуты ему и в голову не пришло, что негоже ему, католику, молиться богам Эллады. Почти восемь лет, проведенные в стенах Наваррского колледжа, не прошли даром. Он прекрасно знал как античную историю, так и литературу. То, что он успел изучить и прочесть за это время, заставляло его смотреть на мир широко открытыми глазами. Он очень много читал и до того. Но колледж дал ему умение систематизировать знания, научил его четко и аргументировано излагать мысли, дал те связи и знакомства, которые, не будь он знатным вельможей и наследником, он с радостью использовал бы в тиши кабинетных занятий. И при всем этом, он оставался неискоренимым романтиком! Пятнадцать лет - это возраст мечтаний, независимо от того, какая роль тебе предопределена по рождению.

Потому и бегал юный наследник любоваться на свою Гебу. Так продолжалось с месяц. Он и вправду ощущал, что влюблен без памяти. Все юношеские порывы и мечтания, еще не осознанные им самим, воплотились в этих бдениях в галерее. Он впадал почти в экстаз, ожидая, что колыхнутся покровы и маленькая ножка осторожно опустится с невысокого постамента на покрытые трещинами плиты пола. И едва сдерживал себя, чтобы не броситься на колени, не разостлать перед ней свой плащ, чтоб она не ступила босыми ногами на мрамор пола.

В один из таких моментов, когда он и вправду опустился перед ней на колени, и застал его отец.

У графа хватило такта и ума не устраивать наследнику разнос на месте. Но он, подхватив мальчишку под руку, решительно увел его из галереи. Завел к себе в кабинет и закрыл дверь. Видя смущение сына, он просто не знал, с чего начать разговор.

Человек суровый и властный, давно привыкший держать все свои эмоции на замке, граф не мог осознать, что заставило его сына так бездарно тратить время на созерцание этого королевского подарка.

Виконт не произнес ни слова. Виновным он себя не ощущал. Но вопросов страшился: так боится человек, чтобы неосторожным словом или жестом не спугнули очарования, державшего его в состоянии влюбленности. А отец вознамерился его нарушить - это он ощущал всей душой.

Граф открыл было рот, чтоб начать нравоучение, но вдруг ему пришла в голову совершенно новая мысль. Мальчику - пятнадцать лет. Пора дать ему возможность понять разницу между бесплотными мечтаниями, и реальностью обладания настоящей женщиной. Это сразу вернет его на землю. К тому же, у него на примете есть и подходящая девица. Хватит жить иллюзиями. Парня пора бросать в реальную жизнь. Армейской службы он уже испробовал: почти два года в Англии и на флоте сделали его, как думал отец, мужчиной. А вот от восторженных бредней не избавили! Вроде и был там он под каким-то присмотром, но это только так считалось. Родня в Шотландии не могла уследить за тринадцатилетним мальчишкой, по воле отца оказавшегося в столице лишь с доверенным слугой. Юный шевалье, в перерывах между службой на флоте и пребыванием на твердой земле, умудрялся не пропустить ни одного спектакля в Шекспировском театре, ни одного представления бродячих фокусников, ни одного состязания силачей. Судьба его хранила. А может, кроме неуемной любознательности, хранила его еще и врожденная способность отличать дурное от хорошего и уметь вовремя остановиться. Он уже умел сохранять хладнокровие и владеть собой в опасных ситуациях. Редкое качество для почти ребенка, но у него было кому подражать: граф де Ла Фер умел все свои чувства прятать под маской ледяного спокойствия.