- Хватит мне выкать, Лен. Видишь, я всем говорю, что ты моя дочка,- наставляла в купе Клава. - Слава Богу, сумка твоя нашлась. Спасибо, что охранникам не выдала меня… А ты молодец, не растерялась, не испугалась такую громадину… А я ведь там, в коридоре, перед ним струхнула: а вдруг, думаю, у него нож, да тебя полоснёт. Мозгов-то при таком росте совсем нет. Не узнал он тебя, растерялся, а то бы… Натворил делов. На свою и на нашу голову. Ладно, ложись поспи, а я уже разгулялась, пройдусь по вагону, мало ли. Да! Ты своей подруге дай отбой, зачем тебе её вещи? Пошли ей эсэмэску, мол, надобность в твоих вещах отпала, не беспокойся, мол. А то девчонка завтра ночью пойдёт, неизвестно что на свою голову найдёт. Поняла меня?
- Точно, Клавочка, сейчас отправлю. Хотела завтра ей позвонить, что среди ночи будить…
- Ты права. А вдруг у неё сигнал громкий, проснётся ещё... Утром и отправишь. Ложись отдохни. У нас ещё вся смена впереди.
Лена сняла форму, повесила на вешалку, поднялась на верхнюю полку и, как только укрылась, так и провалилась в сон. А Клава закрыла дверь ключом и пошла по коридору посмотреть всё ли в вагоне в порядке.
Утром проснулись от стука в дверь, народ требовал чаю:
- Что за безобразие! Где проводница? Дрыхнет небось без задних ног…
- Господи, проспала… Лен, поднимайся, скоро станция, двадцать минут стоять будем. Вот беда, а вдруг начальник с проверкой нагрянет. Он это любит с утра пораньше. А тут мы с тобой, как дома, спим и спим себе. Сони-просони… Молодец. Лёгкая на подъём. Раз – и уже одета, а я всё копаюсь. Да, где мои семнадцать лет…
- На Большом Каретном…
И обе рассмеялись. Клава открыла двери купе и принялась за работу. Лена тенью за ней помогала. Народ, попив чайку, размяк, на станции вышел подышать, покурить, размяться, купить у прибежавших к поезду торговок того-сего: фруктов, жареных семечек (ох, уж эти семечки! Замучаешься потом выметать да выковыривать их из ковровых дорожек), пирожков, вареной кукурузы, варёной картошечки с укропчиком да чесночком, солёных огурчиков-помидорчиков.
Клава, зевая, смотрела на всю эту привычную суету и забывала прикрыть рот рукой. Она перенеслась мыслями к сыну. Беспокоилась, почему не прислал обещанного письма, или это почта сбоит. О плохом думать не хотелось… Лена со своими заботами отвлекла её эти дни от привычного ритма жизни, и Клава была за это судьбе благодарна. Думала, хорошо бы Лёша приехал и познакомился с Леной. Хорошая пара получилась бы из них. Девчоночка неиспорченная, искренняя, приветливая, и видно, что надёжная.
Народ сновал туда-сюда мимо неё по ступенькам. Клава глянула на часы: пора.
- Граждане пассажиры, время подходит, возвращайтесь в вагон, поезд отправляется.
И действительно, забыв про гудок, поезд лязгнул, снимаясь с тормозов, и стал набирать ход. Клава успела. Ей не привыкать. Станция уплывала, пассажирский набирал ход. Клава закрыла ключом дверь и вернулась в купе. Там Лена уже разложила на столике завтрак. Клава вытерла влажной салфеткой руки и села к столу.
За окном мелькали поля и деревеньки, козы на пригорках, люди в огородах. А Лена с Клавой пили чай с бутербродами, и обе были не прочь поспать ещё часок-другой, да не положено.
В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге стоял начальник поезда.
- Здравствуйте, Геннадий Яковлевич, - поднялась Клава. – Выпьете с нами чайку за компанию?
- Здравствуйте, умницы! Мне передали, как вы ночью задержали тут безбилетника. А он, между прочим, вагонным вором оказался. Бывают вагонные клопы, но мы с этим давно уже справились, а бывают вагонные ворюги, так с этим пока никак сладу нет. В общем, у охранников был фоторобот, опознали. Так что вы молодцы, девчонки. Вам благодарность от командования. Знакомь меня, Клава, со своей, как ты говоришь всем, дочкой.
- Лена. Елена Львовна Смирнова. Наверное, в ней это от отца Льва – одна ведь бросилась на такого бугая. Потом уже я на подмогу пришла да пассажир один.
- Ты откуда ж такая будешь? – с улыбкой обратился к Лене начальник поезда.
- Да к соседке моей приехала в гости, - затараторила Клава, - а та в Крым умотала, так я к себе пустила. А когда вы позвонили, я ей и предложила выручить нас, заодно и подработать.
- Да, дела… А сама что молчишь? Не хочешь у нас поработать? Конечно, курсы надо пройти, свидетельство получить об окончании. Хоть на первый взгляд и может показаться, что проводник - дело нехитрое, а всему учиться надо. В нашей профессии тоже есть свои, как говорится, подводные камни… Но я договорюсь, если согласна хотя бы пока лето, пока все в отпусках, да ещё и Оксана Дмитриевна ногу сломала… Как уж её угораздило так упасть… Больше месяца теперь проваляется на больничном, а там, кто знает, сможет ли, дело такое… Нога ведь, да и перелом, я слышал, сложный, со смещением, операцию, говорят, делать будут, а то, может и сделали уже. В общем, если выручишь - нам поможешь. С курсами я договорюсь, осенью пройдёшь, как полагается. А пока с Клавой поездишь в паре, Клава у нас кадровый работник, всем тонкостям обучит лучше всяких курсов.
Лена не знала, что и сказать. Боялась ляпнуть не то, как бы Клаве не навредить.
- Тебе лет-то сколько? – не унимался грузный Геннадий Яковлевич.
- Семнадцать. Только школу закончила.
- Ну, и какие планы на жизнь?
- Пока никаких. В гости приехала, Москву посмотреть, тётю навестить…
- Что ж тебе тётя не сказала, что уезжает?
- Она вроде говорила, да я числа перепутала, наверное.
- А то может, что дома случилось, что так вдруг понадобилось уехать?
- И дома тоже. Поругалась с родными, решила пожить самостоятельно.
- Да-а, всяко бывает. А искать не будут? А то неприятностей не оберёшься. В общем, смотри сама. У меня людей летом не хватает. Захочешь – возьму пока и без курсов, утрясу вопрос, на лето, значит, а нет – так нет. Ладно, девочки. Благодарность я вам передал. Как у вас тут, всё спокойно? Ну, Бог в помощь! Пойду дальше проверять.
- Может, чайку, а, Геннадий Яковлевич? У нас и бутерброды с колбаской и с сыром есть…
- Спасибо, Клавочка, добрая душа, я уже позавтракал, а лишнее при моём весе – сама понимаешь…
- Рады, что навестили… Ну, вот видишь, начальник с ходу готов тебя взять в штат… Ладно, хорошо то, что хорошо кончается… А не ожидала я, что твоего обидчика вычислят, но не мы его туда толкнули, сам себе дорожку протоптал. Посидит, подумает… Хотя оттуда мало кто человеком возвращается… Не дай Бог туда попасть, Леночка… Бывает, и случайно, заступится за кого, да и за решётку попадёт. И по навету, а то и по злобе человеческой, за чужие грехи… Люди разные, и судьбы у всех разные… - вздохнула Клава. - Лен, а ты не думала дальше учиться?
- Думала, конечно, да на бюджет не попасть, в основном все идут на платное. За меня платить некому, а самой нечем.
- А ты сначала в техникум, там учиться легче, зато потом, если с красным дипломом, пройдёшь в институт без экзаменов… Тебе бы в медицину. Не хочешь? На медсестру учат бесплатно, а там, глядишь, и в мединститут возьмут, станешь врачом, плохо ли… Профессия - всегда нужная людям. Или на кулинара. Повара тоже в цене и в чести. Ну, это я так, к слову. А может, у тебя какой талант есть, и ты хочешь куда-то в определённое место идти учиться, а?
- Нет у меня особых талантов, да и аттестат не отличный, всё на общих основаниях. Хотя, конечно, учиться надо, без специальности трудно найти нормальную работу.
- Со специальностью тоже намучаешься искать, но я за то, чтобы владеть каким-то полезным делом. И тут годы нельзя терять, надо учиться, пока молодая, пока не забыла то, чему в школе учили. Я своему Лёшке язык сломала доказывать, что ему нужно пойти хотя бы в училище. Не послушался, в армию загремел, может, хоть там ума-разума наберётся. Так-то он у меня хороший, добрый мальчик, попросишь что сделать – никогда не откажет, грубого слова от него не слышала. Наоборот, всегда успокоит, утешит, рассудительный такой, а вот с учёбой никак.
- Может, он в папу?
- Может, и в папу, кто его знает… Я с его папой в лесу познакомилась, - улыбнулась Клава.
- В лесу?
- Пошла за грибами да заблудилась. Глянула, солнце уже садится, я устала, села на пенёк и собралась на ночь устраиваться. А был сентябрь, ночи холодные, а я одета легко. Куда деваться? И тут он вырос прямо из-под земли, как тот рыжик. Увидел меня, рассмеялся. Солнце на него падает, а он рыжий, волосы медные сверкают, ну прямо леший, - молодо засмеялась Клава.
- Заблудилась? – говорит, а сам смеётся.
- Ага. Дорогу потеряла.
- А грибов-то много набрала? Не видать что-то…
- Да я их с перепугу бросила.
- Эх, ты! Ну, не расстраивайся, пойдём, выведу тебя на дорогу.
Вот так и познакомились. Вывел, посадил в электричку, а сам остался, местный он был и вовсе не рыжий, это на солнце мне так показалось. Потом приехал ко мне в гости, да и зажили мы с ним. Потом Лёшка родился. Павел – его Павлом зовут – работал на заводе токарем, и всё бы ничего. Только когда Лёшеньке три годочка стукнуло, завод тот обанкротился, и Паша остался без работы. Запил. Ну а я пошла проводницей, жить как-то надо. А про потом ты уже знаешь. Это про тебя я ничего не знаю…
- Не обижайся, Клав, не хочется мне сейчас вспоминать, настроение портить. Как-нибудь расскажу, ладно?
- Ну что ж, всему своё время. А вот как мы приедем на конечную, назад-то не сразу, а только через шесть часов, поведу я тебя в один храм. Красивый - глаз не отвесть. Икона там есть "Умягчение злых сердец", я к ней частенько хожу по приезде. Посмотришь, сколько на ней подарков висит, люди приносят в благодарность за божескую помощь. Помолишься, может, и оттаешь, да и твои умягчатся к тебе… Мне Божья Матерь помогает, когда прошу…
- Клавочка, да я же не от злобы, я родным никогда зла не желала, просто устала я от их грызни, хочется нормальных отношений, добрых, пусть не любят, но хотя бы относятся по-человечески…
Продолжение http://www.proza.ru/2017/09/25/1908