Кольцо.
Огонь в камине догорал и слабые огоньки не могли разогнать полумрак в комнате. На стенах плясали причудливые тени. Атоса совсем не было видно на длинной кушетке в углу. Арамис остановился в растерянности у дверей, не решаясь пройти.
- Шагайте смелее. Что вас смутило? - голос из темноты прозвучал неожиданно хрипло.
- Я хотел с вами посоветоваться.
Легкий смешок.
- Я не любитель давать советы.
- В таком случае, я немедленно удаляюсь. Я не хочу вам мешать. Вы мечтаете?
- Я? – возмущение переполняло это "Я".
- Ну, вы лежите в полной темноте, рядом с вами книга… Что я должен думать?
- Мой милый, с мечтами я покончил с тех пор как понял, что нет более глупого и недостойного занятия в жизни. Давайте лучше выпьем: это поможет нам трезво смотреть на мир. Гримо! Огня!
Через минуту Гримо внес зажженный канделябр. Теперь Арамис мог осмотреться. Атос, с книгой на животе и бутылкой в руке, возлежал на любимой кушетке. Он был непривычно всклочен и небрит. Рубашка распахнута на груди.
Увидев, что Арамис все же прошел в комнату, он с ленцой переместился в вертикальное положение, и не спеша привел одежду в надлежащий вид. Потом провел рукой по волосам в тщетной попытке привести их в порядок.
- Простите мне мой беспорядок, Арамис. Я сегодня не в духе.
"Интересно, что у нашего друга называется " быть в настроении?" – пронеслось в голове у Арамиса.
- Так о чем вы хотели со мной посоветоваться, Арамис? - Атос жестом пригласил молодого человека присесть и налил ему бокал вина.
- Я, вообще-то, хотел поначалу пригласить вас составить мне компанию прогуляться…
Атос сделал протестующий жест.
- Но потом вспомнил, что вы поклялись никуда не выходить, пока вас не найдут деньги на экипировку. Но мы все устроили дела и при полном обмундировании. Хотя, похоже, вы не собираетесь что-то менять в своем поведении до отъезда?
- У меня нет никакого желания выходить. Разве что - в караул. А в чем суть вашего затруднения?
- Видите ли, Атос, вы сами говорили когда то, что разбираетесь в драгоценных камнях.
- Да. А в чем дело?
- Я… Меня попросили подобрать в подарок кольцо и серьги. Подарок должен был быть дорогим и … - Арамис запнулся.
- Вы хотите, чтобы я пошел с вами к ювелиру? Прямо сейчас?
- Нет, нет… Я… Ювелир меня давно и хорошо знает. Я сказал, что хочу посоветоваться с другом, и он любезно дал мне их на вечер. Вот.- Арамис достал из под камзола коробочку и протянул ее Атосу. – Взгляните. Мне они показались изумительными.
В крохотной шкатулке на сером бархате покоились серьги и кольцо. Атос едва не уронил шкатулку и бессильно опустил руку на стол. Интересно, сколько еще раз будет возвращаться к нему это проклятое кольцо?
- Атос, что случилось? Вам не нравятся эти вещи? Или, может быть, это подделка? Вы так побледнели!
- Нет, это подлинные камни. И очень дорогие; не сомневайтесь. Я уверен в этом.- Атос криво усмехнулся. - Просто, я не люблю сапфиры.
- Я остановился на них, потому что они изумительно подойдут к цвету глаз дамы, которой предназначен подарок. Я представил ее в этих драгоценностях …
- Не сомневайтесь, друг мой, она найдет, как присоединить к ним подобное колье, а еще и диадему с браслетами. - тон Атоса стал почти издевательским. - Надеюсь, даритель - не вы?
- Нет, что вы! У меня таких денег не найдется! - Арамис залился краской.
- Ну, тем лучше! Женщины не достойны таких подарков. - Атос, чуть поколебавшись, вытащил кольцо из крепления, удерживающего его в коробочке. Покрутил в руках, исподволь любуясь игрой граней. Потом, неожиданно, надел на палец. Кольцо пристроилось на руке так, словно и не знало другого хозяина.
- Атос, если бы у вас были деньги, вы бы купили его для себя? Оно словно вам и предназначается.
Атос поспешно и как-то нервно стащил кольцо с пальца. - Я не ношу колец, как вы могли заметить, Арамис.
- А кольцо с печаткой?
- Это память о предках. Хоть я и не пишу писем, но печать бывает нужна. А насчет этого подарка - не сомневайтесь! Камень в кольце уникален. Серьги тоже хороши. Можете сказать ювелиру, что они подойдут. Вы пойдете к нему сейчас?
- Нет, завтра с утра! Можно, я оставлю их у вас, чтобы не подвергать риску тащить эту драгоценность по ночному Парижу?
- Оставляйте! - пожал плечами Атос. - Я бы предложил вам переночевать у меня, если бы мне не показалось, что вы не идете к себе домой.
- У меня встреча с моим духовником. - Арамис отчаянно покраснел.
- Ну-ну, желаю вам приятной беседы! – пожелал совершенно серьезным тоном Атос.
Арамис вышел, провожаемый мрачным взглядом хозяина, а Атос, поколебавшись с минуту, снова взял кольцо и придвинул поближе канделябр. Пляшущие тени на стене приобрели знакомые очертания.
***
- Какая красота! - Изабо отодвинула руку, любуясь игрой камня. – Ангерран, все дамы умрут от зависти при виде этого кольца.
- Пусть умирают! Все равно оно не достойно вашей несравненной красоты. - Ангерран де Ла Фер склонился над ручкой своей молодой супруги. Он не погрешил перед истиной: Изабо была несравненной красавицей. Свадебные подарки, которые он сам выбирал для нее с особой тщательностью, должны были только оттенить великолепие ее облика, подчеркнуть синеву глаз. А это кольцо он выбрал по совету ювелира, который по секрету сказал ему, что оно некогда было семейной драгоценностью рода его супруги, переходило от матери к дочери, пока не было заложено дедом Изабо, да так и осталось не выкупленным. Старая графиня чуть не лишилась дара речи, когда увидела его. Она даже снизошла до того, что стала сравнивать его с тем, что запечатлен был на портрете ее матери в галерее замка. И с признательностью посмотрела в первый раз на зятя, которого не слишком жаловала.
Впрочем, чего требовать еще: Ангерран настоял на своем, добился согласия всех на этот брак, хотя ему пришлось пойти на почти разрыв с Генрихом. Беррийская графиня была в курсе того, что происходило в Ла Фере больше, чем хотелось бы Ангеррану. В конце концов, никто от этого брака не прогадал. Изабо прямо светится от счастья, хотя муж ее - не подарок. Однако, уже по тому, что успела заметить мать, дочь ее обладает немалой властью над супругом. Бог им в помощь! Что не устраивало старую даму, так это то, что у Ла Фера уже были два сына от первого брака. Их общим детям ничего не светило; если будет сын - только карьера военного. Дочерям приданое найдется, а вот мальчик останется ни с чем. Разве только она, бабка и позаботится.
***
Тень пляшет, колеблется на стене - его собственная тень. Единственная свеча на столике у изголовья кровати скупо освещает какие-то склянки, пузырьки. По лицу матери пляшут рыжеватые сполохи, глаза, из обведенных черным глазниц, вспыхивают нездоровым блеском. Она задыхается, и голос прерывистый и слабый, тонет в подушках, в тяжелом бархате занавесей балдахина. Ее почти незаметно под одеялом, так источила ее болезнь.
- Матушка, я здесь, рядом. Вы звали меня? - он осторожно касается ее горячей руки.
- Огюст, мальчик мой, я хочу попрощаться. Я ухожу… Отца… береги. У него, кроме тебя, никого не осталось. Помни… об этом. А это… - это тебе, - она без труда, так исхудали ее пальцы, снимает кольцо. Я его дочери должна … была оставить. Не суждено… Пусть это будет тебе памятью… о матери.
Кольцо уютно устроилось на безымянном пальце левой руки. Как сейчас. Он никогда не снимал его до той роковой ночи, когда…
Атос сорвал кольцо с пальца так резко, что чуть не ободрал кожу на нем. Руки тряслись. И что он может сказать самому себе?! Только проклясть свою глупость и доверчивость…
Он торопливо сунул кольцо на место, захлопнул шкатулку и отставил ее подальше от себя.
"Вот посмеялся бы наш д'Артаньян, если бы увидел, что кольцо опять у меня! Впрочем, он бы не смеялся. Скорее, подивился бы той рыбе, что вернула его мне."
Когда он открыл глаза утром, после их первой ночи, Анны рядом не было. Он не понял, откинул полог. Новобрачная, полностью одетая, причесанная, с улыбкой наблюдала за его растерянностью.
- Доброе утро, любовь моя! - она вся светилась от счастья. Протянула ему руки и на пальце синим лучом вспыхнул дивный камень.
- Тебе нравится мой подарок? - он поймал ее пальцы, стал целовать каждый пальчик, все еще не веря, что она принадлежит ему навсегда.
- Я никогда не видела такой красоты. Откуда он у вас, граф?
- Это память о моей матери. Теперь и у вас частица ее. Я отдал вам не просто кольцо: я поделился с вами той любовью, что давала мне моя матушка.
Анна мечтательно улыбнулась и поднесла кольцо к губам. А он, дурак, замер от восхищения перед ее искренностью и непосредственностью. Он поражался тому, что она не желает нежиться по утрам в постели и, как ни рано привык он вставать, она всегда оказывалась на ногах раньше его. Он приписывал это ее привычке к сельской жизни, к необходимости проделывать самой домашнюю работу, умилялся ее умению и нежной заботливости, а все было так просто! Юная хозяйка с поразительной быстротой входила в роль первой дамы провинции. В тоне проскальзывала надменность, она стала резка со слугами. Вспышки недовольства, едкие замечания, требовательность все резче проступали под наивностью и простотой обращения.
Она все чаще пыталась показать свою власть даже над мужем. Граф посмеивался, приписывая все ее капризы головокружению от успеха. Он ничего не желал понимать, а между тем аналитический ум его все запоминал и откладывал в памяти. И настал день, когда все сложилось в единую картину. Только что-то изменить было уже не в его власти.