(фото из интернета)
Ранним утром следующего дня Михаил собрался ехать в Москву. Поцеловав дочь, и наказав ей и Наташе далеко от дома не убегать, и купаться только в том месте, где он им показал, он со спокойной душой отправился к станции. Пройдя по полю, где уже таял хрустальный голубой туман, он вышел на дорогу к лесу. Зная, что времени у него достаточно, он присел в тени деревьев, решив немного отдохнуть. Ему хотелось посидеть и подумать о той ситуации, которая сложилась в последние две недели его жизни. Он уже не знал, куда его тянет больше… Домой хотелось, но чувство вины не давало ему покоя. Он снова не знал как посмотрит в глаза жене, как поцелует при встрече, ляжет с ней в постель… Сунув руку в карман за платком, чтобы вытереть лицо, он вытащил его вместе с пожухшим цветком василька. Сначала он удивился, но потом подумал, что, видимо, собирая с девочками цветы, он каким-то образом попал в карман его брюк. Выбрасывать его Михаилу не хотелось. Понюхав его пряный аромат, он улыбнулся, и на сердце стало так легко! Все сомнения ушли! Ему страшно захотелось побыстрее добраться до Москвы, войти в квартиру и обнять жену.
Михаил вытер лицо, аккуратно положил цветочек обратно, завернув его в платок, чтобы не потерять, и со спокойной душой зашагал в сторону станции. Дорога огибала и лес, и поле. Он в последний раз обернулся, чтобы взглянуть вниз на деревню, где оставил дочь и… замер…
По полю, медленно приближаясь к нему, брела полупрозрачная девушка в белоснежном подвенечном платье. Она была еще довольно далеко от него, и он не мог рассмотреть лица. Тем более, что оно было покрыто густой вуалью. Единственно, что ему показалось странным, это ее походка. Она не шла, а будто плыла, собирая васильки такими же, как и она сама белыми почти прозрачными руками и складывала их в букет.
Михаил не мог отвести глаз от этого зрелища. Он словно остолбенел. И хотя погода была безветренной, платье и вуаль ее развевались, но лица не открывали. Он не знал кто это. Да и как Михаил мог узнать девушку, если он не мог понять живое это существо или какое-то непонятное видение, мираж.
И вдруг она плавно взмахнула руками и кинула собранные ею васильки в его сторону, которые как-то неестественно медленно летели и падали прямо ему под ноги, застилая все вокруг яркими синими цветами. Несмотря на вуаль, покрывающую ее лицо, он все же увидел ее глаза, светящиеся нежностью и болью… И… узнал их!
Михаил испугался и кинулся наутек.
Вечером к Ольге пришла Евдокия. Стоя в дверях, она смотрела на букет, украшавший избу. На васильки. Женщина по-хозяйски подошла к столу, рывком вытащила цветы из вазы, подошла к открытому окну и выкинула букет во двор, где их сразу же начала жевать приведенная с выпаса корова. Олечка заплакала, Наталья подбоченись, с грозным видом закричала на Дуньку:
- Приперлась! Ее не звал никто, а она тут еще хозяйничает? По какому такому праву ты наши цветы корове скармливаешь? Пошла отсюда!
- Ну, ты тут тоже не хозяйка! – хитро улыбнувшись, проговорила Евдокия и села на лавку. – А выкинула, чтобы неповадно было в избу всякую дрянь таскать!
- У себя командуй. Это цветы, а не дрянь! – утирая слезы, закричала Олечка и топнула ножкой.
- Что тут происходит? – спросила входящая в комнату Ольга. – Ух, устала! - И обратившись к девочкам, спросила, - а что ж вы корове свои васильки скормили?
- Это все она! – плача кричала Олечка. – Она наши цветочки, что мы с папочкой собирали выкинула. Ты гадкая, уходи! Все ему расскажу, как приедет!
- Сорняки это! – захохотала Дунька. – Пойдем лучше в садик, других цветочков нарвем.
- Не пойду я с тобой! Плохая ты, не люблю тебя! Они такие красивые были! – не унималась девочка.
- Зачем ребенка обидела? – устало сказала Евдокии Ольга. - И с чем пришла?
- Дело есть. Вот и пришла.
- Натань, уведи Олечку, успокой. Нам с теть Дуней поговорить надо, – сказала Ольга.
Наташа послушно взяла девочку за руку и повела во двор, где в палисаднике росло множество цветов. Она присела, вытерла своим подолом слезы племянницы и стала ее успокаивать, показывая ей бурно цветущие маки и левкои. Олечка немного отвлеклась, слушая тетку, и стараясь запомнить названия красивых ярких цветов. Ну, а когда они начали отрывать лепестки у разноцветной космеи и наклеивать себе на ногти, и вовсе развеселилась. Детские слезы недолгие, быстро высыхают.
-Ну, говори, зачем пришла? Или с братом все не обсудила? – спросила Ольга.
- Да мы вроде и не говорили особенно ни о чем! – ответила Дунька и покраснела. – Так, ничего особенного…
- Конечно, у вас дела и поважнее есть, - с ноткой иронии проговорила Ольга.
- Сегодня мне вот что рассказали – говорят, в доме снова привидение объявилось! Степанида с раннего утра возле парка шарила. Колосовики пошли. И все по краям… Между речкой и бывшим барским парком.
- Ты мне про грибы что ли рассказываешь или про привидение? - Усмехнулась Ольга. Хотя помнила слова брата. В доме явно было что-то не так.
- Да не дослушала ты меня! Так вот - сказывала, что пока грибы собирала, издалече, от имения музыка звучала. А потом кто-то еще пел. Заунывно так, страшно… Она все бросила и к дому побежала, хотя грибов там видимо невидимо! Как думаешь, снова призраки? И странно, почему утром-то?!
- А я почем знаю? – сказала Ольга. – Все может быть. Только вот с чего… Потревожили мы их что ли? Только знаю я наверняка, что из последних графов никто не умер. Все живы.
- А их предки?
- Дунь, устала я. Ты, небось, тоже, еле живая? Давай на ночь глядя не ворошить это дело. Днем в обед поговорим. Отойдем к реке от баб подальше, вроде, освежиться, и поболтаем. А я подумаю… Мне есть о чем подумать…
- Ой, страсти напустила! Как теперь до дома идти!
- А что это ты все цветы наши выкинула? – уже не так миролюбиво спросила Ольга.
- А незачем васильки в дом таскать.
- Объясни! – глядя недобрым взглядом на новоиспеченную подругу, потребовала Ольга.
- Не надо и все!
- Я сама знаю, что мне в доме держать, и ничьи указы мне не надобны! – гордо поднявшись, проговорила Ольга. – Говори, что знаешь, ведьмино отродье, иначе на порог тебя больше не пущу!
- Хранят они семью. Василек цветок семейный. А мне это не надо навовсе! – испуганно глядя на разгневанную Ольгу, пропищала Дунька и уже хотела пустить слезу, но вдруг изменилась в лице и медленно, будто догадываясь о чем-то, заговорила, - а что это ты тут стоишь и глазами сверкаешь? Словно королевишна какая?!
- Королевишна не королевишна, а цену себе знаю! И никто мне указывать не смеет! – строго ответила Ольга.
- Теперь мне все ясно стало! – пробормотала Дунька. – И грамоте обучена, и всякие красивые вещички имеешь. Сережки, колечки… Один гребень цены невиданной. И про наших графов сбежавших все знаешь. А Мишка так и вовсе по имению, как по собственному дому шастает! Неужели…
- Не твоего ума дело. Не болтай никому, слышишь! Ничего! Ты ведь мне теперь вроде как родня! – уже мягче сказала Ольга.
- Вот будет Мишка мой, тогда родней стану. А покамест только полюбовница его, да бастарда родить могу. Не жена я ему, а так хотелось бы! Поэтому васильки и выбросила.
- И не мечтай! Они с Марией венчаны. А не так, как теперь – пошел расписался, потом развелся… – и серьезным тоном спросила, - неужели уже понесла?
- Пока не знаю, но два дня уже кровей жду, а их все нет…
- Господи помилуй! Этого еще не хватало! – проговорила Ольга, закрывая дверь за Евдокией. – Наделал Михаил дел, не расхлебаешь теперь!
Время было послезакатное, но еще не темное. Дунька вышла за калитку и, взглянув на поле, обомлела. Оно было в тумане, но не в слегка голубоватом, как обычно, а зловеще синем. Постояв немного с открытым от удивления ртом, она перекрестилась и, вскрикнув, понеслась к своей избе.
http://www.proza.ru/2017/09/28/2090