Рождение детей прошло вполне успешно. То ли повлияло питание без подогрева, то ли ещё какие факторы, у детей проявилось умение хвататься за всё, что напоминает им маму. К этому времени мамы сильно обросли волосами, что и облегчило детям дальнейшее существование, а мамам возможность не потерять своих детей. Уже через три месяца дети полезли на молодые деревца, на которых и стали висеть в виде большого плода.
Сделать это им помог страх быть укушенным земными гадами, которые в изобилии ползали по земле. Родителям с трудом удалось дотягиваться до крошек, когда наступало время кормления их грудью. Дожди и ветры, случавшиеся в этих местах довольно часто, не могли оторвать детишек от их насиженного гнезда среди ветвей и листьев.
Молодое поколение было на редкость боевым и выносливым. Уже к возрасту шесть месяцев стало заметно отставание роста ног. Зато руки стали удлиняться с необычайной поспешностью. Детям трудно было дотянуться до соседнего деревца, и природа всячески стала им в этом желании помогать.
Все попытки подземных богов в лице Пороха и Селитры отыскать азы в образовании небольшой группы людей ни к чему не привели. Какая-то неземная сила начисто стёрла из мозгов необычайно умного Святослава и той же Вероники все познания времён цивилизации.
Николай ходил по лесу с топором и постоянно проверял возможности острия инструмента на молодых деревцах. Однажды он даже срубил солидное деревце, на вершине которого сидел Ванятка. Ребёнок заорал невнятную речь, что и заставило Николая плавно опустить дерево на землю. Ванятка не пострадал. Елизавета попыталась ограничить желание Николая пользоваться топором. Она всячески старалась отвлечь богатыря женскими чарами. Николая влекла больше Вероника. Елизавета сильно страдала душевно. Не долго думая, она надавала Веронике пендалей, когда появилась к этому возможность.
Маленький коллектив на глазах Пороха и Селитры разваливался. Эгоизм человеческих отношений медленно и неуклонно требовал какой-то дистанции. Шалаш, сделанный однажды, превратился в яблоко раздора. Каждой семье, созданной не по любви, а в силу обстоятельств, требовался отдельный шалаш.
Серж предложил Елизавете построить шалаш исключительно для них. С сыном была проблема. Юрочка с дерева не слазил уже по неделе, цеплял цепкими пальчиками любой плод и проверял на деле его пользу для растущего организма. Елизавета подозревала, что это её дитя, но Юрочка вполне обходился без маминой заботы и, особенно, без личного шалаша.
Фёдор прилепился к Валентине. Скоро все пары жили в своих шалашах, худо-бедно слепленных. Николай остался в прочном и большом шалаше один. Едва ли он страдал от одиночества, потому все дети, что ползали на деревьях, были его рук и ног художеством.
Крепкие, как папа, они являли собой полную надежду на будущее новой цивилизации.
Хотя, пахло ли цивилизацией-то? И Ванятка, и Юрочка по земле быстро носились на четвереньках, благодаря длиннющим рукам и коротким ногам. Так им было удобнее.
Юнона и Мавра немного стеснялись летать с дерева на дерево, в полусогнутом виде всё же походили на родителей, не опуская руки в траву и песок. Мыть руки им не хотелось, но и пачкать не хотелось тоже. Какие-то зачатки гигиены две девочки старались соблюдать.
Были ещё Катя и Егорушка. Оба держались вместе, как-то странно выделяясь на фоне остальных деток. Лазили они больше не по деревьям, а по окрестностям этого места, уединялись в шалаше Николая, когда того не было дома. Здесь они и дырочку соорудили вылазить в любой момент, не нервируя богатыря.
Всё это было как-то странно хотя бы потому, что не известно было, чьи они дети.
Авторство никто не предъявлял. Собственно, а какая разница?
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/09/26/1831