Конечно, можно положить в конец лабиринта лакомство и выпустить в него голодную крысу. Но это не ускорит ее продвижения вперед. Зверек с удовольствием станет исследовать всякий подвернувшийся ему лабиринт исключительно из любопытства, без всяких дополнительных ухищрений. Потому что это – наследственная программа поведения. Любопытство послужит ему и мотивацией – причиной, толкнувшей на изучение нового, и подкреплением. А попутно произойдет латентное, т.е. скрытое обучение – крыса запомнит все закоулки незнакомого пространства, все его повороты, тупики и ответвления.
Некоторые ученые видят в исследовательском инстинкте вообще основу всего поведения: ведь нельзя выжить, не познав особенности того мира, что нас окружает. К тому же, это единственный инстинкт, который имеет внутреннее подкрепление. Дело в том, что в ходе поисков мозг выделяет опиаты, от которых становится хорошо и комфортно, а значит – толкает на продолжение деятельности. (Сравните с пищевым инстинктом: голодное животное вынуждено искать подходящую пищу, но чувство удолетворение наступает лишь после насыщения, когда пища, находящяяся извне, бывает найдена и съедена).
Исследовательским поведением обладают все животные. Ученый В.Торп доказал, что моллюски – морские блюдца – изучают участки дна, прежде чем на них поселиться. Разведывательные вылазки совершают рыбы и тритоны.
Если улей с пчелами перенести на новый луг с цветущими медоносами, то рабочие пчелы, прежде чем приступить к сбору взятка, производят регогносцировочные полеты: они запоминают расположение улья, окружающих его ориентиров по отношению к Солнцу в разные часы дня.
С течением времени, необходимым для изучения, исследовательское поведение (или более узко – ориентировочная реакция) угасает. Например, в опытах Даршена тараканы-пруссаки теряли интерес к белой пластинке, по которой ползали. Но стоило перекрасить эту пластинку в черную – она снова оказывалась облеплена тараканами. В опытах Д.Берлина крысам предлагались геометрические фигуры – кубы и цилиндры. Когда крысы переставали ими интересоваться, им показывали, скажем, два куба и один цилиндр или два цилиндра или один куб. А раз ситуация менялась, хотя бы в численном значении, она опять привлекала крыс и им приходилось обнюхивать знакомые предметы заново. Дж. Мак-Гау и Д.Тиссен знакомили крыс с У-образным лабиринтом. В конце-концов он им так надоедал, что зверьки ходили туда лишь за пищевым подкреплением. Но стоило приделать к нему новый отсек – они снова посещали его с большой охотой, показывая все признаки ориентировочной реакции: нюхали пол и стенки, метили капельками мочи, вставали в вертикальные стойки и даже умывались (переадресовочная реакция, призванная снизить возбуждения и помочь успокоиться). Но наибольший интерес вызывал у крыс пустой ящик, стенки которого каждый день покрывались новыми картинками! Зверьки посещали его с таким же рвением, с каким любители искусств стремятся попасть на новый спектакль или в картинную галерею.
Изучать такое сложное явление как "любопытство" можно вполне научными методами, добавив к понятию степени новизны несколько отдельных критериев. Выяснилось, что степень новизны обратно пропорциональна частоте появления похожих раздражителей. Сходства раздражителей напоминает павловскую реакцию: слюноотделение у собак начинается на похожие звонки. Но если звонок резко отличается по частоте звука от обычного, никакого слюноотделения не происходит - собака настораживается. Степень новизны также обратно пропорциональна "давности", т.е. времени, происшедшем между первым и последним появлением похожего раздражителя, и сходству раздражителя. Наибольшей привлекательностью обладают раздражители, которые напоминают еду или что-нибудь такое же знакомое и приятное. Однодневные цыплята, поклевав настоящего зерна, с удовольствием рассматривают его иммитацию. Но никаким сходством с пищей не объяснишь интерес крыс к разным картинкам на стенках ящика!
В литературе имеются данные, что наибольший интерес к новым, незнакомым запахам проявляют животные, обладающие самым высоким интеллектом и одновременно наименее специализированные в пище: еноты, медеведи и собаки. Ведь исследовательская реакция, которая движет животными, когда они изучают новый запах – это основа интеллекта.
Степень новизны зависит также от неожиданности раздражителя. А эта неожиданность определяется тем, что животное (или человек) ожидают увидеть. Их в равной степени изумит и привлечет внимание появление особи своего вида с двумя головами. (Собаки станут глазеть на Цербера с таким же любопытством, смешанным со страхом, как мы – на двухголового пришельца-гуманоида).
Неофилия – любовь ко всему новому соседствуют с неофобией – боязнью новизны. Первая – позволяет животным и людям познавать мир, вторая – уберегает от очень уж рискованных экспериментов. Разумеется, неофилия более присуща молодняку. Молодые крысы рыщут и исследуют новые земли, пробуют новую пищу и попадаются в ловушки, являясь для старых крыс демонстраторами. А территориальные крысы – наблюдатели - предпочитают обходиться старым опытом и старыми знаниями.
В этологии существует такое понятие как "обогащенная среда." Чем с большим количеством раздражителей встречаются детеныши в детстве, тем "умнее" и более устойчивыми к стрессу они вырастают. Сюда же относится хендлинг – взятие в руки. Возможно, что мать - крыса или мышь - более тщательно вылизывает свое дитя, побывавшее в руках у экспериментатора, чтобы "смыть" чужой запах, а в результате – улучшает его кровообращение, что приводит к более раннему развитию. Доказано, что дополнительная информация вызывает более быстрое созревание многих частей мозга. Поэтому щенята, котята и человечские дети, которых чаще берут на руки, дают играть все новыми игрушками и которые вообще видят больше новых предметов, как одушевленных, так и нет – вырастают более зрелыми в эмоциональном и интеллектуальном плане.
Как животные реагируют на новые предметы, хорошо знают охотники и вообще любители природы. Внезапно появившийся новый предмет вызывает двойственное чувство – и страх, и любопытство. Последнее чаще побеждает: животное изучает новый предмет и ставит на него свою метку. Так, лисы метят брошенную в снег пустую коробку из-под сигарет или потерянную перчатку охотника. Животные в лесу живо интересуются нашими следами (о чем мы и не подозреваем!) и стараются их переметить.
Самым любопытным созданием из всех животных, которых я держала, была лесная ушастая сова. Она замечала любое изменение в комнате, где летала, и осторожно изучала новые предметы: на крупные садилась, трогала клювом, а мелкие – старалась унести, как сорока-воровка – либо в клюве, либо в когтях, хотя никакого пищевого интереса они явно не представляли. Правда, в отличие от врановых, которые создают целые "ухоронки" из краденного, она быстро теряла к ним интерес и бросала, где попало.
И для человека исследовательский инстинкт – один из важнейших. Ведь именно из него родились поиски истины в науке или красоты в искусстве. Наверное, самым страшным для человека, заточенного в темницу, является не холод, голод и прочие неудобства, а то, что называется депривацией – лишение сенсорных ощущений, их смены. Отсутствие новых впечатлений вкупе с одиночеством сводят с ума скорее, чем другие неблагоприятные факторы. Ведь спасаются же люди, унесенные без припасов в море на утлых лодчонках, или даже – потерпевшие авиакатастрофу где-нибудь в джунглях. А дефицит нового можно испытывать и в обыденной жизни: один и тот же распорядок дня, одна и та же служба, одни и те же ничего не значащие разговоры с одними и теми же людьми... З.Фрейд был неправ: подавление не сексуального, а исследовательского инстинкта быстрее приводят к неврозу! Недаром психологи советуют раз в пять лет сменить жилище или работу и, вообще, почаще переставлять мебель, делать ремонт или отправляться в путешествие. (Впрочем, люди бывают разные: и если вы - старая территориальная крыса, то новшества вам противопоказаны. Ограничивайтесь наблюдением за молодняком, который без конца попадает в ловушки. Только не пытайтесь удерживать его: каждый имеет право набивать собственные шишки, хотя бы и о тот же самый столб, о который вы сами ушиблись когда-то. Ведь это вы – наблюдатель, а они – демонстраторы, и совсем даже не наоборот!)