Почему же нет нам места на ресницах твоих, царица?
И ангелы насмехаются, как серпом, не касаясь лица.
Этот шагающий экскаватор времени, жаждущий пространства,
а не людей, пугающихся друг друга и собственного транса.
Удивление твоё безгранично, перерезанное пополам тело.
Теперь не собрать воедино взаимопонимание – в окно улетело
глупой птицей в зрачках младенца, знающего букву Ю.
Взгляд его безобразно беспомощен, но я не смотрю
и не вижу твою поступь лицедей и апостол.
И не знают розы, что завяли без тебя под мостом.
Канцлер твой не рождённый революцией духа, опохмелился
стихами космического вермута и улетел словно птица,
предвещающая наступление кромешной тьмы на станции
искания истины и экспериментов по отделению тела от субстанции
тончайшей искрящейся, словно игристое и не выпиваемое море.
Как же одинок ты в своей многолюдной пустыне, похожей на горе.
(Венедикту Ерофееву, посвящается)