1.
– Любите ли вы лошадей? Любите ли вы лошадей так, как люблю их я?...
Именно таким можно представить начало нашего разговора о лошадях с Олей, вчерашней школьницей, а в тот момент препаратором нашей кафедры. Но, увы, о ее увлечении лошадьми мы узнали гораздо позже. А пока девочка осваивалась со своей несложной работой.
Это был последний год, когда самый младший персонал кафедры носил громкое название препаратора. Позже на кафедре появились «рабочие». И какое счастье, если удается найти на эту должность пенсионерку, исполнительную и, как правило, не склонную к «закидонам». А лет пятнадцать назад к нам еще приходили трудиться бывшие (и будущие) абитуриенты. Правда, их родители быстро раскусили, что так называемый стаж работы в мединституте их детям ничего не дает. Шанс поступить на учебу не увеличивается, оценить же свою пригодность к будущей специальности здесь нельзя. Это ведь не больница, где, став на годик санитаркой, ты поймешь, что медицина – это не твое…
Зарплата же у препараторов такая скромная, что семье с небольшим достатком было выгоднее, чтобы ребенок сидел дома, а не ездил на работу, тратя на проезд эти «свои» деньги.
В общем, задача найти препараторов была непростой. Вот и искали их мы в августовские дни всей кафедрой. Иногда безуспешно. Тогда на помощь приходила начальник нашего отдела кадров. Это была дама преклонных лет со средним медицинским образованием, сама проработавшая долгое время лаборанткой в нашем же институте. Рост по служебной лестнице ей обеспечил руководитель института, который когда-то работал с ней на одной кафедре и, видимо, высоко ценил Аллу Петровну, по возрасту как раз годящуюся ему в матери.
Казалось бы, умудренная опытом начальница должна была разбираться в молоденьких соискательницах должности препаратора, но вот присылала она к нам не самых лучших работников. От нее пришла, например, явная бездельница, которая бросила работу уже к Новому году и была не досягаема по причине проживания на съемной квартире. Розыски этой сотрудницы для оформления ее увольнения были похожи, помнится, на настоящий детектив. В другой раз Алла Петровна рекомендовала нам девушку, систематически прогуливавшую работу из-за пристрастия к алкоголю. Оля, о которой я рассказываю, тоже появилась у нас благодаря заботе начальницы отдела кадров.
Продержалась Оля на кафедре несколько месяцев. Вполне добросовестно работала, почти не опаздывала, с сотрудниками была вежлива. Обязанность убирать аудитории явно Олю не тяготила, белоручкой ее никак не назовешь. И вдруг Оля перестала появляться на работе. Благо, родом она была из нашего города, и ее координаты, зафиксированные отделом кадров, позволили быстро связаться с родителями. Те пребывали в шоке, так как Оля уехала из города… с ЦИРКОМ!
Оказалось, что девушка давно влюблена в лошадей, и когда в город на гастроли приехала цирковая труппа, имеющая номера с наездниками, Оля стала добровольной уборщицей за этими животными. Что еще ей поручали в цирке, чем соблазняли, теперь уже не узнаешь, но уехала девушка с труппой, не смогла расстаться со своими питомцами…
Вот моя первая история о лошадях, хотя читатель может упрекнуть, что далеко ушла я от этой темы. Не напоминает ли это «Лошадиную фамилию»?
Посмотрим, что будет дальше…
2.
Первая моя встреча с живой лошадью произошла в детстве, когда в нашем дворе появлялся старьевщик. Свои соблазнительные товары (чего стоит мячик на резинке, который сам прыгал тебе в руку!), как и приносимое ему тряпье, старьевщик перевозил на телеге. После его зычных криков мы выбегали из дома и с интересом разглядывали не только содержимое телеги, но и лошадь – большое и, как казалось, усталое животное. Близко никто из малышни подходить к лошади не решался.
Немного позже в деревне довелось мне прокатиться на телеге, но тогда меня больше впечатлил окружающий пейзаж, чем запряженная в телегу лошадь. Ехали мы по размокшей после дождя белгородской проселочной дороге, по обочинам ее лежала черная и жирная земля, совсем не похожая на нашу песчаную или глинистую почву. Оказалось, что ехать на телеге не так уж комфортно, каждая кочка чувствовалась. Может, рессор там не было? А лошадь шла себе и шла, и только странный звук сопровождал ее движение. Возница объяснил, что это хлопает селезенка лошади. Мы выгрузились у бабушкиной хаты, и настоящего знакомства с лошадью у меня так и не случилось.
Кто мог тогда подумать, что мне еще придется сдавать зачет «по лошади»? Все потому, что в начале семидесятых годов интересующая меня при поступлении в университет кафедра генетики была из состава биохимического отделения нашего факультета переведена на отделение классических биологических дисциплин: зоологии позвоночных и беспозвоночных животных, энтомологии, морфологии и анатомии растений, геоботаники, эмбриологии и т.п. И, конечно, выпускники отделения, зоологи и ботаники, могут в будущем работать не только в лабораториях, но и в полевых условиях. Вот и обучали нас на биостанциях, где проходила летняя практика, умению построить плот, управлять лодкой с помощью весел, гребка или шеста, ездить на мотоцикле и на лошади.
Лошадь дали нам старую, смирную, некоторые из нас быстро избавились от страха перед этим животным. Легко усвоили, что для ее остановки надо натянуть на себя поводья, в отличие от мотоцикла, где такая «натяжка» только скорость его увеличивает. Сложнее было правильно сидеть в седле. Ведь если не сумеешь, сидя в седле «облегчаться», удовольствия от поездки не получишь. Довольно тряское будет катание!
Кое-кто из нас, будущих генетиков, так и не избавившись от робости перед лошадью, сдав зачет, облегченно вздохнул и забыл эту историю. Другие, и я в их числе, оценили удовольствие от управления сильным животным и были не прочь освоить «наездничество» основательнее, однако ничего для этого так и не предприняли. Но нашлись среди нас и те, кто по-настоящему заболел лошадьми.
Такой была Леночка Виноградова. Она стала заниматься в кружке на московском ипподроме. На учебу каждый день приходила с огромной спортивной сумкой, где лежали или принадлежности для подводного плавания (еще одно Леночкино увлечение) или одежда для занятий с лошадью. Одежда эта, надо сказать, быстро приобретает специфический лошадиный запах. Как удавалось Лене совмещать все эти занятия с отличной учебой и с работой вечерами в научной лаборатории на добровольных началах, до сих пор для меня загадка. Только в молодости энергия может так зашкаливать, и, увы, не у всех!
А за год до окончания университета наша генетическая группа поехала на практику, более прежних практик приближенную к специальности. Нас знакомили с научными, в основном селекционными, учреждениями Крыма и Кубани. Но сначала мы попали в Асканию-Нова. Этот заповедник поразил многих из нас. Меня, выросшую в пыльном знойном городе, расположенном на краю полупустыни, заворожил парк, тенистый, напоенный ароматами цветущих трав и деревьев. Этот оазис в степи был чудом! А те студенты, кто был родом из средней полосы, не могли устоять перед степными просторами, которые нам тоже показали. Мы посмотрели и музей заповедника, и многочисленные фермы со стадами племенных коров и овец, а вот лошадей, разведением которых тоже занимались в Аскании, нам увидеть не довелось. Всем, кроме Леночки Виноградовой. Табуны лошадей были в степи, но Леночкиному умению справляться с лошадью местные «рулевые» поверили и взяли ее в ночное. Вот такая москвичка!
Леночка удивляла и после окончания университета. Начнем с эпизода на нашей первой после разлуки встрече в квартире гостеприимного однокурсника Вити. Леночка, по-прежнему перегруженная делами, приехала одной из последних, попросила нас задержаться немного с ужином и, прихватив с собой все ту же большую сумку, закрылась в ванной. Вышла она оттуда немного-немало в вечернем платье. И это Лена, которая все годы учебы ходила исключительно в брюках. Даже к занятиям по «военке» она приспособилась: заворачивала штанины и закрепляла их булавками так, чтобы они не выглядывали из-под обязательного медицинского халата.
Не помню, однако, что Леночка смогла на той вечеринке очаровать немногочисленных мальчиков нашей группы. Но лед тронулся! С задачей устройства семейной жизни Лена справилась чуть позже …
А вот с генетикой дружба у нашей героини разладилась. Поразительно, но многолетние занятия этой наукой Лена забросила и отправилась в экспедицию, изучающую морских котиков. Об ее успехах на этом поприще мне ничего неизвестно. Тем более, что через несколько лет рухнула отечественная наука, и, по слухам, Леночку не миновала судьба «челноков», забывших про свои дипломы о высшем образовании ради хлеба насущного…
Опять отклонилась я от «лошадиной» темы? Что ж, в третьей истории постараюсь исправиться…
3.
В нашем миллионном городе детишки любят кататься на лошадях: малыши – на пони, дети постарше – на настоящих скакунах, пусть, всего-навсего, ведет их под уздцы «поставщик услуги», но ребенок гордо покачивается в седле. Милая картинка…
Рассказать, как живется лошадям в большом городе, не моя задача, да и не проводила я такое исследование. А вот как горожане рядом с ними себя чувствуют, знаю не понаслышке. Чувствуют они, прежде всего, резкий лошадиный запах, если оказываются вблизи маршрутов, по которым выводят лошадей на «работу». И тут надо быть глазастее – под ногами могут оказаться «лошадиные яблоки». Увы, дворники не везде спешат убрать этот конский навоз, и город наш все меньше походит на чистенькие европейские города. Что возьмешь с азиатчины? Как бы не так! В Китае, например, лошадям разрешают появляться на улицах только со специальными, предназначенными для «яблок» мешками, что-то вроде памперсов, наверное. А у нас лошади стали еще одним фактором загрязнения городских территорий.
Администрация города дает разрешение на работу с лошадьми, если составлен маршрут их передвижения и они, теоретически, никому не должны мешать. А на практике получается иначе, нет ведь в нашей стране должного контроля за исполнением всяких правил. Вот и пересекают лошадиные тропы наши городские дворы, и лошади там отнюдь не щиплют травку. Об этом можно судить по иллюстрации к моему рассказу.
Знаю о гиппотерапии, уважаю энтузиастов этого движения, но пусть и обычная городская лошадь никому не доставляет неприятностей, а дарит только радость!