Платон Петрович был человеком состоятельным, но одиноким. Ценитель прекрасного. Малочисленные знакомые с ухмылкой называли его «Эстетом». Бросив продолжения всей жизни отца-нумизмата, Платон Петрович под старость лет решил заняться выращиванием редкостных красивых цветов. В своём небольшом дворике построил и оборудовал цветочную оранжерею. С редкими оттенками роз, магнолий и конечно же, его любимых, орхидей. И всё свое свободное время, забрасывая домашние и порой, рабочие дела, полностью погружался в работу в оранжерее. Поливая, пропалывая и разговаривая со своими любимицами.
Несколько раз в год, к Платону Петровичу приезжала его дальняя родственница, Павлина Ивановна. В эту последнюю неделю лета, Павлина приехала снова. Проведать единственного родственника, а заодно и отдохнуть от своего большого семейства. Так как Платон Петрович в молодое время семьей не обзавёлся, на нем и заканчивался известный род нумизматов. У него было так тихо и спокойно. В доме не было ни кошек, ни собак. Только изредка пели птицы, пролетающие мимо его оранжереи. Благодать…
Платон Петрович был уже не молод, но иногда, за чашечкой мятного чая любил взболтнуть эдакое. Отчего Павлине становилось плохо. Вот и в это солнечное утро, сидя на крыльце своего маленького дома Платон угощал свою гостю чаем с мармеладом. Так как он считал, что мармелад в пожилом возрасте полезен для костей и памяти.
- Отчего-то, мне так кажется, - сказал он, - что сегодня непременно что-нибудь случится! – Сказал он, делая длинные паузы после каждого слова.
- Ради Бога! Не пугайте меня! – Воскликнула женщина.
- Нет… ты меня не так поняла. Я не про смерть! А про что-то такое…. Что даже и сам не знаю… сегодня, - продолжил он, – в Афанасьевском саду распродажа диковинных цветов, привезенных Афанасьевым ещё до своей кончины. Из Европы, и Азии. Хочу пройтись. Может, что-нибудь да и приглянется! Предчувствие какое-то, светлое… - Сказал Платон, поставив пустую чайную чашку на столик.
- И что? Стоящие цветы? – Спросила Павлина.
- Конечно!!! – И снова замолчал. Через паузу продолжил. – И почему со мной ничего не происходит?! Вот взять бы хотя бы Кирилла Артемьевича, моего молодого соседа. На днях подходя к своей калитке, он нашел десять долларов. А Агата, что напротив меня. Вон, возле крыльца стоят её костыли.
- ОЙ, а что случилось??? – Поперхнулась глотком чая Павлина от услышанного. Ведь соседка Платона, Агата, была её подругой.
- Спускалась по ступенькам, и вывихнула ногу! Просто водоворот будоражащих событий! Но, почему-то, не со мной!
- На вашем бы месте я даже и не думала! Такие будоражащие события, как вы выражаетесь, я бы обходила стороной! Чего хорошего в вывихе ноги?!
- А чего плохого в десяти долларах? – Спросил, слегка повысив тон Платон Петрович. – Ты только подумай: в моей жизни ничего интересного… ну родился, ну отучился, ну работал… а ни жены, ни детей. Даже друзей настоящих не обрёл! Да и к тому же я не беден. А Афанасьев какой был?! Ездил по загранице, цветочки скупал…
- И что с ним стало, помните? Цветочки-то не пошли ему на пользу! Вот и тебе, Платон, не стоит с ними возиться…
- Пожалуй, я с тобой не соглашусь. – Ответил мужчина и посмотрел на часы, висевшие у входа в дом. – Четверть десятого. Через минут двадцать выйду. Думаю, надеть новый пиджак, который ты мне привезла. Тучек нет. – Сказал Платон окинув взглядом безоблачное небо и залитым солнцем двор. Затем посмотрел на тревожное лицо Павлины, сказал. – Ну, если хочешь. Я и зонтик прихвачу?! – Улыбнулся он.
- Я, конечно, безумно рада, что вы наденете мой подарок. Но всё же, зная здешний климат, и как погода изменчива… зонтик нужно бы с собой взять. – Сказала Павлина и протянула мужчине свой зонт.
Попрощавшись с Павлиной, Платон Петрович отправился в центр города, в Афанасьевский сад.
Платон Петрович вернулся домой лишь под вечер. Он был возбуждён как никогда. Он занёс в дом каких-то три небольших горшка завернутые в газету. По его выражению лица было видно, что он что-то приобрел. И был доволен своей покупкой.
- Это зигопеталум, фаленопсис и редкой окраски пафиопедилум! – Перечислял он разрывая газету на горшках.
- Какие красивые цветы!!! - Восхитилась Павлина, увидев перед собой орхидеи.
На следующий день, в обед, глотая в спешке свежий грибной суп, пристально смотрел на свои цветы. Отодвинув тарелку с оставшимся бульоном в ней, сложил руки крестом на столе, и стал созерцать свои приобретения с милой улыбкой расплывшейся по лицу.
Потом, встав из-за стола подошел к окну, и стал поочередно выносить горшки в оранжерею. Павлина, помогающая нести горшки, слушала разные детали и факты об этих редких орхидеях.
- Я знал, Павлиночка, знал!!! Что со мной что-то должно произойти! И произошло! Я купил чудесные экспонаты для своей оранжереи! Это как раз те последние экземпляры, что собрал бедный Афанасьев.
- А вы не боитесь пойти вслед за Афанасьевым? – Спросила тревожно Павлина.
- Нет, Павлуша, не боюсь. – сказал он и отрезал четверть стеблей с цветами, оставив лишь страшные сырые корни.
- Фу… на паука дохлого похож… - Ужаснулась женщина увидев грязные корни растений.
- Да… не очень приятный вид! Но это всего лишь корни… - Ответил Платон и принялся за работу, рассаживая каждый корень в новый горшок.
Каждый корешок он тщательно осматривал, без соблюдений правил. Не одев перчатки. И респираторную маску. Он не хорошо разбирался в этих видах. Но почти все сорта орхидей были ядовиты. О чем он не сильно думал…
Прошла неделя.
Уже несколько дней как уехала Павлина. А Платон Петрович не вставал с постели. Был болен лихорадкой.
- Очевидно, он потерял сознание, когда опрыскивал цветы. – Предположил врач, позвонивший Павлине домой, в соседний город.
- Как это произошло?! – Беспокойно спрашивал голос в трубке. – Кто же его нашёл? Когда он успел-то??!
- Его нашла соседка Агата, увидев включённый свет в доме. Она сказала, что свет горел весь вечер и всю ночь. А на утро она его увидела лежавшего возле оранжереи. Сразу, после того как вы уехали, Павлина, он ни на минуту не оставлял своих цветов в покое. Видно это дало о себе знать… Вовремя подоспела карета скорой помощи! – Сказал врач и резко положил трубку на аппарат.
Целую неделю отходил от лихорадки Платон Петрович. И всё это время он не заходил в оранжерею. Не смотрел, не поливал, не беседовал с ними…
На субботнем утреннем автобусе приехала Павлина. Она запыхавшаяся залетела в дом, чтобы проведать своего Платона Петровича, но в постели его не оказалось. Взявшись обеими руками за голову, она села на кровать и стала громко плакать. Так громко, что её крик услышал в открытое окно, сосед Платона Петровича Кирилл.
- Чего ты кричишь?! Так же распугать всех можно! – Сказал Кирилл войдя в комнату.
- Да как же это так? Не успела я… - плакала Павлина.
- Ты чего такое несёшь? В оранжерее твой Петрович! В оранжерее! Тьфу, на эти цветы! Нашёл чем в старости заниматься! Лучше бы в домино со мной играл! – Махнул рукой Кирилл и ушёл.
Павлина, вытерла слезы. Поправила платок, что был повязан на голове. И пошла к Платону Петровичу.
Платон Петрович тихо сидел на скамейке в оранжерее, и с умилением смотрел на только что развернувшиеся листья орхидеи. Они были широкие, зелёного цвета, напоминающие оттенки нефрита. Глянцевые листочки, покрытые у основания пунцовыми пятнами. Ему никогда не доводилось встречать такие листья. Он встал со скамейки и подошел ближе. Каждый листик он гладил с такой нежностью, словно молодая мать своего младенца, что-то шепча каждому листику по отдельности. Взяв лейку, стоящую возле цветочных горшков, и полил на горячие трубы, что проходили по всему периметру оранжереи. И воздух по всей оранжерее насытился паром. Что очень шло на пользу орхидеям.
Павлина безмолвно стояла у входа и наблюдала за трепетными действиями Платона Петровича. Пока он её не заметил.
- Ой! Ты как здесь? – Испугался мужчина.
- Я вот, как узнала от врача о твоём недуге, сразу примчалась!
- Сразу?! – Удивился он, и указательным пальцем правой руки поправил очки. – Суббота уже…
- Да знаю… Платон Петрович, ну ты же знаешь какая у меня орава детей дома. И внуки, и дети. Еще и свинья опоросилась! Утят прикупила. Тебе вот, уточек привезла. Чтобы скучно не было.
- А мне, как видишь, не скучно. Когда же мне утятами твоими заниматься? Цветы очень много времени отнимают.
- А ты, Платон Петрович, как в оранжерею-то свою идти будешь, так у к уткам подходи, по пути ведь. Покормишь, водички нальешь, и занимайся своими цветами!
- Хорошо, оставляй.
Павлина Ивановна оставила утят, а сама в тот же день уехала домой.
Так прошёл месяц. Платон Петрович каждый раз как шёл к своим цветам, кормил подрастающих утят. Всякий раз, меняя им воду в миске, он тешился над купающимися утятами. Вместо того, чтобы попить чистой воды, они по очереди подходили к миски и смачивали свои грязные желтые лапки в воде, довольно отряхиваясь, и снова бегали по лужайки щепая травку.
Здоровье у Платона Петровича стало значительней лучше. Столько приятного в его жизни: и цветы и утята! И никакого стресса!
И наконец, великое событие, которое так ждал Платон Петрович, свершилось!
Едва войдя в свою маленькую оранжерею мужчина обомлел. В воздухе небольшого помещения витал сильный необычайно сладкий, заглушавший все остальные запахи в этой душной оранжерее, аромат! Платон тут же бросился к новой орхидее, пафиопедилум, и – о радость! На вытянутом стебле красовался распустившийся цветок орхидеи, скрытый большими широких свисающими листьями. Ценитель прекрасного, бросивший дело всей его семьи и просто Эстет, замер от восторга, и заплакал!
Его большой цветок напоминающий форму туфельку. Верхний лист был белым с четкими багровыми пятнами. Тяжелый околоцветник изогнулся, и его яркий золотистый цвет смешивался с пурпурными широкими полосками на лепестках. Платон Петрович сразу понял, что у него расцвел редкий вид орхидей. Но какой невыносимый запах! Как душно в оранжерее! Цвета поплыли у него перед глазами!
«Не слишком ли высока температура», - подумал он. – «Надо проверить».
Он подошел к калитки и посмотрел на термометр. Внезапно всё закончилось! Пол словно опустился под его ногами, вся оранжерея словно накренилась, потом всё подскочило вверх!
Как всегда, в девять утра, согласно когда-то в молодости заведённому порядку, гостившая Павлина Ивановна заварила мятный чай и вынесла на крылечко. Поставив на стол чашки с чаем, она посмотрела на часы, потом во двор. Но Платон Петрович так к столу не явился.
- Всё никак не налюбуется ею! – Пробормотала себе под нос Павлина.
Женщина направилась прямо к оранжерее, мимо крякающих голодных утят. Открыла дверь, и окликнула Платона Петровича. Но ответа не последовало. Почувствовав спертый и насыщенный крепким ароматом воздух, Павлина подошла к ряду с орхидеями. И тут её взгляд упал на пол. С минуты три женщина стояла неподвижно!
Платон Петрович лежал на спине лицом вверх у подножия распустившейся орхидеи. Похожие на щупальца морского чудовища воздушные корешки охватывали его подбородок и шею, словно грязная тугая веревка. Под одним из щупальцев застыла тонкая струйка крови.
Вскрикнув, Павлина бросилась к нему и стала отдирать похожие на пиявки присоски. Она сломала несколько щупальцев и из них закапал алый сок.
От опьяняющего стойкого запаха цветов у неё начала кружится голова.
- Как же она вцепилась! – Крикнула она, пытаясь распутать щупальца. Она тянула тугие веревки, а в глазах всё вокруг плыло, как в тумане! Женщина чувствовала, что теряет сознание, но понимала, что этого допустить нельзя. Резко откинув Платона Петрович, Павлина подбежала к открытой калитки и вдохнула свежий воздух, - и тут её осенило! Схватив маленький цветочный горшок с каким-то цветком, швырнула его в стекло в конце оранжереи. Чтобы подул сквозняк. И с новыми силами принялась тащить неподвижное тяжелое тело Платона.
Горшок с орхидеей свалился с полки на пол. С мрачным упорством растение всё ещё цеплялось за свою жертву! Павлина, тащила к калитке тело вместе с цветком. Заметив на полочке лежащие ножницы, павлина из последних сил встала пошатываясь и взяла ножницы. Она отрезала присосавшееся корешки, и тело Платона Петровича было уже намного легче, чтобы вытащить его во двор. Мужчина был бледен как полотно, кровь не переставая текла тонкими стайками из многочисленных круглых ранок, оставшихся от щупалец цветка.
В соседнем дворе сосед Кирилл в тот момент копошился со своим старым дедовским мотоциклом. Услышав возню, он подошёл к забору, и подпрыгнул схватившись рукой об стоящую старую айву.
Шатающаяся Павлина тащила из оранжереи безжизненное тело Платона Петровича. Увидев эту картину, Кирилл перепрыгнул через забор и подбежал к Павлине.
- Принеси воды! – Увидев его, закричала.
Кирилл убежал в дом, через пять минут он летел с ведром полным воды. Не смотря под ноги, сметая всё на своем пути. Вернувшись, он застал Павлину всю в слезах, протирающую подолом юбки кровь с головы Платона Петровича лежащую у нее на коленях.
- Что такое…? – Спросил Платон, приоткрыв глаза, и тут же закрыл их снова.
- Позвоните врачу, - попросила женщина Кирилла. – Пусть срочно едет сюда!
Вскоре Платон Петрович вновь открыл глаза и со стеклянным взглядом посмотрел на неё.
- Вам стало плохо в оранжерее. – Сказала Павлина.
Через мгновение возле Павлины стоял врач.
- Платон Петрович хоть и потерял много крови, но особенно не пострадал! – Сказал врач, осматривая мужчину. Санитары уложили мужчину на носилки и принесли в дом. В чистую, теплую постель. Врач дал попить какой-то коричневый экстракт и Платон Петрович тотчас же уснул.
Умывшись, Павлина за рюмкой крепкого коньяку вкратце рассказала врачу обо всём, что произошло.
- Сходите в оранжерею, посмотрите. – Предложила она врачу.
Холодный ветер врывался в открытую калитку, приторный сбитый запах почти исчез из оранжереи. Воздушные корешки, разрезанные и уже увядшие сумбурно валялись на полу среди бурых пятен. Ствол орхидеи сломался при падении горшка. Края лепестков сморщились и почернели. Врач склонился было разглядеть их получше, но увидел, что один из корешков шевелится, передумал.
На следующий день диковинная орхидея всё ещё лежала на том же месте, почерневшая, источающая смердящий запах гнили. От легкого ветерка калитка оранжереи хлопала туда-сюда, и весь выводок, старый и новый Платона Петровича съежился и завял.
Сам же Платон Петрович, лёжа в своей кровати, торжествовал, упиваясь рассказами о своём будоражащим событием!