Моторная лодка прожужжала минуты три назад. Далеко – на середине Ангары. Не разглядеть - могучая река.
И вот, первая волна шумно набежала на песок, горячий и белый. Зашипела….
Или – зашумела?
Скорее – зажурчала. Или зазвучала?
Нет, все-таки – шумно зажурчала. Иссякла у самых ног, и так же быстро ушла обратно в реку. Сейчас будет следующая. Я с удовольствием наблюдаю за маленьким, игрушечным цунами. Вода пробудила, заставила пошевеливаться смешную корягу, похожую на что-то …
Память подбрасывает красочную картину, оживляя прошлое.
Да.
Юра также шевелил деревяшкой в руке – вяло, словно нехотя дирижируя своим рассказом. А говорил он мне – лучшему другу - сокровенное. Мы у костра сидели. Осенью. В девяносто седьмом.
А другом тогда, он только мне был. Остальным – воплощение зла.
Быстро его криминальная романтика затянула. Три года не виделись, а дружище мой школьный уже в авторитетные мафиози выкарабкался. Или, как там это у них называется? Не последний человек, в общем, в столичном городке.
«Он подрезал меня, понимаешь? – Говорил мой друг печально. - Это я потом понял, что не специально – просто опыта вождения у мужика маловато было. Но я-то, взбесился сразу, как обычно. Жму на газ. Догоняю. Прижимаю к обочине и маячу, чтоб остановился.
Тормозит. Я с битой выскакиваю. А он такого не ждал. И, по глупости ли, по наивности – вышел тоже…
Ну, и отхватил дубиной по ноге сразу.
Как еще мозгов у меня хватило не бить в голову? Сам теперь удивляюсь. Копыто отшиб парню. Он упал. Кричит, лежит, благим матом.
И я – ору. Реву быком диким.
Ну, как обычно – себя не помню: матерюсь, оскорбляю, унижаю. И бью, бью, бью… Сильно.
Потом остановился. В чувство стал приходить.
А он руки от лица убрал. И с таким сожалением спрашивает, задыхаясь от боли: «Ну, зачем тебе все это нужно?»
Друг мой замолчал надолго.
Я не стал подгонять рассказ. Так хорошо было просто сидеть в холодном желтом лесу около горящего костра, слушать треск дров, вдыхать душистый дым и слушать рассказы из параллельного мира. Сказки о невиданных чудовищах. Ведь все, что он говорит, не может быть правдой.
«Меня как током ударило. – встрепенулся Юра после паузы. - Понимаешь?
Он меня же и пожалел. А я, ведь, мог его зашибить первым ударом.
Отошел и подумал: «И действительно – зачем?»
Тогда я просто уехал. А вопрос в голове засел.
Долго ответа не было. А мысль свербит, всплывает постоянно: « Какого черта? Зачем - не прощать, догонять, карать? Не оставлять безнаказанным – для чего? Почему обязательно - в кровь, в дерьмо, в сопли? Нахрена так безжалостно?»
И нашелся ответ, хоть и не скоро, но так же легко, как был задан вопрос».
- И что? – Я напрягся от любопытства.
- Мне это совсем не нужно. – Юра бросил палку в костер. - Теперь всю жизнь грехи замаливать за то, что и не было, на самом деле нужно….
***
Вторая волна уже почти накатила на пляж. Сейчас скроется камень. Большой кусок песчаника, слоистый как этот… как его? Ну, блин… как тот….
Однажды презабавный человечек встретился. Мы в экспедиции были.
Раскоп – на одном конце села. Лагерь – на другом. И ходим через деревню. Утром – туда, вечером – обратно.
Вот и встречался нам постоянно в хождениях этих Лаврентий – мужичок деревенский. То ли придурковатый, то ли претворялся?
В день первый он приветствовал нас монологом.
«Нет, ну Вы понимаете, что? – Сделал ударение на последнем слове, поднимая к небу указательный палец. И без видимого перехода продолжил. - Как? Вы даже что, не понимаете? Ну, это, извините, вообще…
Хотя…. – поскреб задумчиво щетину на коричневой от загара рожице он. - А, вот, если бы вы понимали что, тогда у вас и вопросов не возникало бы ни об этом, ни об чем другом. Тогда это было бы совершенно иное. А так…».
Мужик махнул рукой и отошел в сторону. Потом, словно вспомнив о чем-то, обернулся: «А как вы думали?» – Снова сделал два шага к нам. Мы, опешив от неожиданности, стояли на дороге, разглядывая его с любопытством.
Он подошел к Сергею, ближе всех к нему остановившемуся, и, глядя сквозь его очки прямо в глаза, спросил: «Ну, хоть ты –то понимаешь? Или ты тоже из этих… как его? Ну, из тех самых. Короче, сам знаешь. А?»
Развернулся и зашагал по улице, активно разговаривая сам с собой.
Пьяный. – Решили мы тогда.
Днем позже странный селянин встретился нам снова. Теперь уже было известно, что зовут его Лаврентий и он действительно несколько «не в себе», как сказали сельские ребятишки.
«Все это очень серьезно! - Задумчиво обратился к нам Лаврентий. - Очень серьезно…
Серьезнее, пожалуй, и не бывало. Тут и сравнить-то с чем-либо даже трудно. Разве, вот, как тогда? - Он неопределенно махнул рукой. - Да, и то не совсем.
Похоже конечно…. Но не то. Совсем не то. Тогда все гораздо было интереснее. А сейчас что? Так - ерунда.
Хотя. Как посмотреть.
Ну, вы же понимаете? М-да».
Мы не останавливаясь, и не обращая особого внимания на дурачка, прошли было мимо. Но, он вслед нам еще успел громко проговорить: «Подумаешь! Какие цацы выискались! Поглядите на них! Вам бы это самое вот, да побольше. Чтоб не выпендривались тут. А то – как всегда мы, мол, да туточки. Да, ну вас…».
Вечером Лаврентий пришел в лагерь. Сел у костра. И, молча, долго слушал, о чем говорят. Потом, воспользовавшись паузой в разговоре, высказался сам: «Вот, один тоже тут распинался. Было дело. – Начал он озабоченно, словно и впрямь завел важный рассказ. - Так его потом это, как его? Ну, понимаете? Ну, короче так с ним и поступили. Вот к чему все это приводит. А то, начнут рассусоливать. Да так и этак развернут. И одним боком и следующим - все показывают, все продвигают. А на деле что? Ерунда на постном масле.
Нас ведь тоже на гнилой кобыле не объедешь. Мы мало-мало разбираемся и видим, кто есть кто, и что к чему?»
Археологи заулыбались его монологу. И приободрившись от их веселья, он рассказал еще: «Вот, недавно что случилось? Когда этот, как его? Ну, тот-то самый был?
Ага, вот его и слушали. Говорит мол, что так и надо, а вы, де, помалкиваете и сами себя не жалеете. Потому и несчастья вам переживать приходится, что вы такие вот, как не стоило бы. А я вам скажу, что не только таким образом не стоит, а и всяким иным тоже. Потому что как наступит этот… ну, как его? Вот-вот. Тогда все на свои места и встанет. А так что же – дурдом?
А мы потом нахлебались из-за него, что и по сю пору свет не мил.
Вот, стало быть, и послушали».
После этого, не говоря более ничего, Лаврентий встал и ушел в темноту.
А в последний день экспедиции он появился на раскопе и протараторил сходу разгорячено: «Что вы мне тут хотите сказать этим самым? Не надо мне тут этим самым болтать. Говорите, как положено, как обычно. А этим самым, вы знаете, где разговаривать будете? Этим самым тут, видите ли, придумали выражаться…
И убежал….
***
Волна оказалась сильнее предыдущей. Зацепила пальцы ног – намочила.
Это ничего. В такой жаркий день высохнет быстро. Скоро. Не успеешь оглянуться.
Да-а-а… Придет срок… Скоро…..
А ведь он наступит…. Точно – завтра!
Это давным-давно – четверть века назад загадал я неисполнимое желание: «В сорок лет стану богатым».
Тьфу, ты! Да Бог с вами! Богатым, видите ли, решил стать.
Мысль - крамольная. Абсолютно несбыточная. Ведь жил я в Советском государстве. Где богатых не было, и быть не могло.
А, каюсь, слаб оказался, хотелось вкусить, так сказать… , ощутить…, испытать…
Итак, мечта: «В сорок лет - богатство».
Тогда это представлялось, конечно, намного скромнее, чем сейчас. Никаких тебе: миллиардов долларов, Бентли, Ибицы, и Гоа… Просто думалось, что будет машина «Волга» (черная), квартира в центре города - в красном кирпичном здании, и магнитофон японский с кучей кассет.
Дьявол, что ли подслушал мыслишки эти?
Да нет.
Ничего не дал.
И даже не помог ни в чем.
Но, условия игры поменял. Скоро оказалось, что мечта о богатстве стала довольно реальной, и ею не преминули воспользоваться тысячи соотечественников – советских, так сказать, людей.
Они смогли: ограбить, отнять, присвоить.
Лихорадочно, в спешке, нагородили частоколов из законов, лишь бы сберечь барахлишко. Ощетинились охраной, сигнализациями, собаками, ненавистью к остальным.
И, наверное, зажили. Так, как я мечтал в детстве – сыто и счастливо.
Не знаю. Некому поделиться. Такие, со мной не общаются.
И поделом мне.
Вот и сейчас, не просто же так загадал: «Придет волна. Если не намочит ног, то дадут премию в сентябре. А намочит…».
Вода силу потеряла быстро. Будто услышала условия.
Но, уходя, взбрыкнула без видимой причины и плеснула-таки на пальцы левой ноги.
Зараза!