"Мир возникает под веками Бога, они нам кажутся небосводом" Люк Яхве
Представить мир вне нас можно, но доказать его существование нельзя.
Вселенная без наблюдателя кажется нам полнейшим абсурдом.
«Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?».
Звук, сущность творимая нашим слухом, несамостоятельна, -- уверяют идеалисты.
Иначе нам придётся впасть в дуализм -- признать наличие двух предвечных субстанций.
Идеалисту легче воспринимать "чистый объект" как субъект в самоданности.
Я-«объект» (Self) -- Я наблюдающее самость и как деятеля и как свою наблюдательную активность.
В отличии от разума частного, "чистый разум" не нуждается в опыте имманентного, он пассивно наблюдает вне времени и пространства.
С чем спорил Гегель.
Кант, говоря о вещи самой по себе (правильный перевод с нем. Ding an sich), имел в виду именно это.
Вещь таится не где-то извне, а в трансцендентных глубинах самого субъекта, но он его не может отразить как зеркало не отражает амальгаму.
Отражающий эффект создает трансцендентный субъект -- то есть чистый разум простым фактом наличия в нигде.
Нежить, как известно, не имеет отражения.
Сознание выглядывает из ничто пустыми глазницами восприятия.
Себя оно увидеть не способно, поскольку видеть-то нечего.
Мир агрегатное состояние сознания.
Но сознание во всех состояниях остается сознанием.
Мы ведь прежде всего исходим из достоверности себя, из опыта осознанности.
Нам кажется, что всё вне или наше наваждение или наведено иным сознанием.
Интерсубъективность так или иначе упирается транссубъектность.
Нечто стремится стать нечто.
Сознание хочет слиться с бытием и не может.
Это усилие и есть видимый мир.
А в общем, возвращаясь к Канту,"извне-внутри" -- химера навязанная субъекту априорными формами -- континуально-темпоральной установкой.
Поэтому так трудны восточные практики преодоления этого барьера восприятия.
Звук хлопка одной ладонью -- пощёчина Учителя, заставляющая ученика сорваться с ржавого якоря ума.
Не так ли и со звуком падающего дерева?
Слух как и звук тоже химера.
Просто сознание, впадая в ужас ничто хочет засвидетельствовать своё наличие хотя бы какими-то приметами.
По сути, в философии имплицитно всегда велась дискуссия пантеизма с монотеизмом -- трансцендентно-имманентного субъекта с субъектом трансцендентно-трансцендентным.
Изгнать метафизику никак не удается даже из математики и логики.
Гёдель теоремой о неполноте невольно экстраполировал тот же принцип и на универсум -- мир из себя необъясним.
Субъект комфортно обитает только в тени вещи в себе, свет как для вампира для него губителен.
"Но если свет, который в тебе, — тьма, то какова тогда тьма?!" Мф.6: 22-23.
Субъект трансцендирует из вещи в себе, из своего опыта он постепенно переходит к опыту над собой -- то есть к методу.
У Сократа это искусство мейевтики -- возрождайся ибо умрёшь, что равно картезианскому -- думай ибо исчезнешь.
Неполноту бытия субъект компенсирует нескончаемой чередой представлений, создающих иллюзию времени -- сюжетной длительности разворачивающейся в пространстве воображения.
Дырочки душевой лейки мнят себя водой.
Опыт "водности" достигается формой дырочки, её пропускной способностью.
Всё по Жванецкому -- сами производим и тут же потребляем.
По Лакану это заимствование энергии бытия у будущего, у Другого.
У Кожева -- перманентная ошибка существующего.
У Шопенгауэра -- неподвластный мотив желаний.
У Гуссерля -- горизонт интерсубъективности, ткущий "жизненный мир".
И пр. пр.
Существование это жизнь взаймы.
Настоящее должник будущего, делающий вложения в прошлое.
Знание черпает себя из опережающего понимания истины, из некоего недостижимого Целого.
25 кадр "вещи в себе" разжигает в субъекте желание смотреть этот фильм бесконечно в смутном подозрении, что за экраном Кто-то есть.