Кукушка сделает своё.
В конце не выстрелит ружьё…
Воскреснет сказка.
Когда срок воинской службы подошёл к концу, однополчанин пригласил Арвета съездить к себе на родину. Дружили они давно, со времен войны, исколесили десятки дорог, и уже здесь, в Прибалтике, не раз выручали друг друга.
Путь предстоял не близкий. До Башкирии он занимал несколько суток, и юная Марта, возлюбленная Арвета, никак не соглашалась отпускать его. Казалось, стоит ему уехать, он тотчас забудет и о ней, и о кукушке, которая обещала им долгую жизнь. И хотя Арвет уверял её в обратном, девушке было непросто расстаться с ним незадолго до намеченной свадьбы. Единственной причиной, по которой всё же удалось переубедить Марту, была неспокойная обстановка вокруг.
Натерпевшись до и во время войны, пережив репрессии и ссылку, многие семьи искали покоя и умиротворения. А в тех местах, куда звал за собой Карл, покой можно было найти в эстонской общине. По словам друга, она давным-давно мирно существовала там в полном согласии с местными жителями.
Утешив, как мог, бедную девушку, Арвет вместе с Карлом отправились «в разведку». Собираясь быстро оценить обстановку и условия будущей жизни, Арвет рассчитывал вернуться к Марте до осени, сыграть свадьбу и переехать вместе с ней в Башкирию на постоянное жительство, так же как и его лучший друг Карл, решивший перебраться к своей многочисленной родне.
Приехав на место, друзья были искренне удивлены тем, что всё, что говорили родственники Карла, оказалось правдой. Размеренная жизнь здесь, в глубинке, могла дать не только приличный заработок, но и обеспечить спокойствие будущей молодой семье. Нефтяной промысел давал возможность хорошо заработать. В общине сохранялся язык и обычаи, что ещё больше подталкивало к переезду.
Прошла неделя. В наилучшем расположении духа Арвет поспешил на телеграф, чтобы побыстрей поделиться своими соображениями с любимой.
Надо сказать, что уже несколько дней подряд в посёлке не утихали разговоры о двух молодых парнях, приехавших из Прибалтики. Невольно они стали мечтой всех девушек в округе, и поэтому неудивительно, что на почте Арвет оказался в центре внимания.
Особо старалась телеграфистка Лиля. Потряхивая мелкими кудрями химической завивки, она без устали улыбалась и пыталась выведать у Арвета как можно больше о его личной жизни. Не ожидая такого напора со стороны служащей почты, парень решил ограничиться коротенькой телеграммой, оставив подробности для письма.
Письмо собирался написать вечером. Но Карл позвал с собой на день рождения дяди. На следующий день была встреча с нефтяниками, где можно было из первых уст узнать об условиях возможной работы. На третий день снова какие-то дела оказались важней письма.
И только к концу недели Арвет стал описывать Марте детали тамошней жизни. Писал трудно, долго, и, как ему казалось, с необходимыми бытовыми подробностями.
Письмо отнёс лично на почту и стал ждать ответа.
Прошло несколько дней. Родственники пригрузили Карла работой, и Арвет, предоставленный сам себе, слонялся без дела. Уехать сразу не получалось, так как нужно было дождаться бригадира нефтяников, чтобы заранее оговорить условия работы.
Однажды в полном одиночестве побрёл к лесу. Думал, хоть там развеет свою тоску по любимой. Лес расступился перед ним, впустил и тут же сомкнулся за спиной. Будто упал театральный занавес, отделяя свое, феерическое пространство от суеты повседневной жизни. Родник позволял вволю напиться, спелые до черноты дикие ягоды утоляли голод. Мох отлично подходил для отдыха, а старая кривая берёза, словно для него изогнула свой толстый ствол. Сам того не заметив, Арвет уснул, а проснулся от негромкого ку-ку. Только начал считать, как звук прекратился, и с недобрым предчувствием он быстро зашагал к почте.
Как и предполагал, писем от Марты не было. Да, что писем! Не было ни короткой записки, ни телеграммы, словом ни-че-го.
И Арвет принялся за новое письмо. Он представил себе лицо Марты, и его пробило на нежность. Как мог, утешал он её, клялся в вечной любви, и в конце письма неожиданно для себя выдал описание зелёного леса, на опушке которого слушал и пытался сосчитать пророческие ку-ку. Письмо вышло трогательным и пылким, казалось не ответить на него невозможно. Но шли дни, а ответа все не было.
Зато рядом была Лиля, которая ворковала и обхаживала его, а вечером пригласила на чай с вареньем. Карл вроде бы нашёл себе девушку по душе, и теперь нередко оставлял друга по вечерам одного. И так как делать всё равно было нечего, Арвет согласился и отправился в гости. На чай.
Лиля снимала комнату вместе с подругой. Старенькая хозяйка вскипятила чай, и на столе появилось варенье из черёмухи. Вкус у него был специфический, раздробленные косточки царапали горло. Было душно и как-то натянуто, словно перед грозой. У Арвета вспотели ладони. Он посидел некоторое время из вежливости, а потом поблагодарил, наскоро распрощался и заспешил домой.
По дороге несколько раз настигало его неуверенное ку-ку, доносившееся из-за кромки леса. Неровные очертания верхушек еле выделялись на фоне темной полосы неба. Выше – какой-то нереально светлый фрагмент исходил сиянием, но сверху на него опять наваливалась тьма, выравнивая и приглушая своенравные отблески. Борьба продолжалась, но минут через десять, видимо, чтобы окончательно закрепить победу, с совершенно тёмного теперь неба полил дождь. И когда Арвет дошёл до дома, на нём не было сухого места.
Сырая ольха никак не хотела разгораться, и лишь злобно шипела из-за приоткрытой печной дверцы. Наконец сдалась и ярко заполыхала, треща и постанывая. От печки пошло приятное тепло, и Арвет, сменив мокрую одежду, стал согреваться. Мысленно он уже сочинил начало письма, и только собирался засесть за него, как в дверь постучали.
На пороге стояла Лиля. Что делала она здесь в такой час? Арвет не успел ни спросить, ни опомниться, как оказался в объятиях телеграфистки. Тесно прильнув к нему, Лиля словно пригвоздила его к стене, и теперь он слышал её прерывистое дыхание в непозволительной близости от себя. Сейчас она и впрямь была похожа на лилию. Откинутые назад, темные волосы колечками обрамляли мокрое лицо, и от этого контраста оно казалось ещё белей, чем лепестки цветка. Капли стекали к уголкам губ, и невозможно было не прильнуть к ним, чтоб распробовать вкус. Гроза, бушевавшая за окном, казалось, переместилась в комнату. Взгляды метали молнии. Их отсветы, соперничая друг с другом, соединялись с жаром разогретой печи, и позже, устало соскальзывая со стен, лишь отбрасывали чудные тени, вновь и вновь появляясь на потолке.
Лиля сбежала пока не проснулся Арвет. Не заглядывая домой, прямиком пошла на работу. Поставила чайник и начала разбирать почту, надо было до прихода подруг изъять весточку из далёкой Эстонии. Затем вскрыть маленький опрятный конверт, окунуться в море чужих чувств, и легко обратить в пену разорванное на мелкие кусочки письмо. В этот момент потемневшее лицо Лилии меньше всего напоминало прекрасный цветок. Надрываясь, трубил чайник; всё громче становилось тиканье часов, пока не скрипнул несмазанный механизм и кукушка не выдала свое скрежещущее ку-ку.
Арвет проспал до полудня. И спал бы дальше, если б не кукушка, появившаяся во сне. Спохватился, что чуть не пропустил встречу с бригадиром, и бегом отправился в контору нефтяников. Когда все дела были улажены, решил дать Марте телеграмму и обрадовать её скорой встречей.
По мере приближения к зданию телеграфа, Арвет замедлил шаг. Ведь там работает Лиля! Как теперь выдержит он её взгляд? Нет, надо кончать со всем этим, и Арвет решительно распахнул двери почты.
Лиля опять стала похожа на белую лилию, за спиной у неё посмеивались любопытные сотрудницы, Арвет же попросил бланк и начал сочинять телеграмму. Хотелось быстрей, но коротко не выходило. Чернильные строки наползали одна на другую, словно хотели перекричать друг друга. Каждая считала свою новость главной, и спешила сообщить её первой. Так продолжалось до тех пор, пока трижды не проскрипело ржавое ку-ку, и огромная чернильная клякса не положила конец их спору. Тогда Арвет взял новый бланк, чиркнул короткое «Встречай. Еду!» и поспешно вышел на улицу.
Воздуха не хватало. Лиля растерянно прочла телеграмму, но не стала передавать, а бросилась вслед за ним.
Сквозь мутные окна подруги видели только резкие жесты и внезапно потемневшее лицо Лили. Как в воду опущенная, возвратилась она на свое рабочее место, но уже через минуту ритмично отстукивала ключом, правда, совсем другую телеграмму.
Вечером Арвет ждал Лилю после работы. Решил, что нехорошо как-то исчезнуть без объяснений. Если бы он знал, какие это будет иметь последствия, уехал бы в тот же вечер. Тем более, что писем от Марты по-прежнему не было, и он уже всерьёз волновался, ничего ли там не случилось. Но билет был только через неделю, и поэтому он решил попрощаться по-человечески.
И опять была ночь с грозой, а потом день, полный раскаянья. И вся жизнь представлялась то минным, то шахматным полем, где один ложный ход грозил цепочкой необратимых последствий. Потом потерялся паспорт, и пришлось ждать новый. Менять билет. Идти работать, так как все привезенные деньги закончились. Изредка он ещё слышал кукушку, когда сбегал в лес, пытаясь отделаться от дневного кошмара и тоски по той несбывшейся жизни, которую обещал Марте. Ночью укоры совести отгоняла Лиля, и у него уже не было сил сопротивляться этому наваждению.
Потом была свадьба, но не с Мартой, а с Лилей. И долгая жизнь, писать о которой не имеет смысла, так как не было в ней больше света; не было той, к которой испытывал настоящую нежность. Богатый дом, покой и достаток – вроде всё есть, но не так представлял он свою жизнь. И что стало с Мартой? Как пережила она разочарование? И пережила ли?
Знаю только, что однажды Лиля всё же проболталась про свой обман. Но ей никто не поверил – настолько чудовищной показалась правда.
Только Арвет с того дня замкнулся, стал всё чаще уходить в лес да искать там прерванное ку-ку.
01.10.2017