Глава 20
1825 год. Взгляд назад
Хотя Гагемейстер и выразил недовольство пожеланием Тараканова («Ты бы, Андреяныч, про свои дела поведал, ли чё ли»), но рассказать Леонтию Андриановичу было что. За восемь лет его правления сделано столько и решения приняты такие важные, что Александр Андреевич Баранов мог бы искренне порадоваться за своего преемника (увы, правитель РАК умер в океаническом пути на родину и похоронен в пучине вод где-то возле Сингапура). Кстати, одним из первых славных дел Гагемейстера на Аляске было оправдание самого правителя, злокозненно обвиненного в лихоимстве. Главное Правление РАК пришло в изумление, когда узнало, что на самом деле за 20 лет управления столь большой и богатой колонией Александр Андреевич не присвоил ни копейки казенных денег, оставшись, как говорится, нищ и гол. Этим обстоятельством незамедлительно воспользовался Михаил Матвеевич Булдаков, обратившись к императору с ходатайством от имени Правления о даровании семейству Баранова потомственного дворянства и назначении вдове и детям достойной пенсии. Ходатайство было удовлетворено без обычных в таких случаях проволочек.
Леонтий Андрианович лично обследовал береговую линию вплоть до Калифорнии, организовал экспедиции вглубь Аляски (одной три года руководил Антон Козырев, которого главный правитель назначил заведующим Геологическим отделением Управления), заключил договоры с индейцами, мирно приведя их в российское подданство, поддержал военным снаряжением и волонтерами империю Орегон в ее противостоянии Соединенным Штатам. Когда Гагемейстер начал ставить людей на должности не по протекции, а по способностям, в Санкт-Петербург, в Главное Правление РАК посыпались жалобы, однако председатель Булдаков категорически пресек все эти поползновения и поддержал нового главу Русской Америки. Тогда жалобщики нашли тропинку к императору. Тот, недолго думая, вызвал председателя «на ковер» и предъявил ему челобитные.
— Что скажете, Булдаков? — сурово вопросил Александр Павлович.
От такой суровости у многих вельмож начинали трястись коленки, но только не у Михаила Матвеевича. Нет, поначалу-то, когда государь одарил его вниманием за организацию первой кругосветной экспедиции, у него тоже голос подрагивал во время благодарственного ответа, но то, пожалуй, больше было от волнения, что вот из ничтожных купчишек на этакую высоту вознесся, а от суровости-то монаршей чего дрожать, коли этой суровости никогда по-настоящему и не случалось. Павел Петрович ему благоволил, правда всего два года до своей безвременной кончины, но то были годы истинного счастия; Александр Павлович тоже всегда приветлив и радушен. Ну, а тут проявил строгость — так ведь имелся для того полный резон: Михаил Матвеевич, можно сказать, покровительствовал Леонтию Андриановичу, поскольку двумя руками был за то, чтобы Баранова сменил именно Гагемейстер. Он знал его, еще молодого лейтенанта флота, с того момента, как тот получил в свои руки знаменитый шлюп «Нева», только-только завершивший вместе с шлюпом «Надежда» первую русскую «кругосветку». Получил корабль изрядно потрепанным и всего за три месяца подготовил его к новому кругосветному плаванию. Финансировала путешествие опять же Российско-Американская компания, и Булдаков, естественно, содействовал назначению Гагемейстера главой экспедиции. А тут письмо подошло от Баранова насчет преемника — кого ж лучше Леонтия Андриановича найдешь? Правитель, как говорится, от Бога. Компания под крылом Сената, император не против, но с конкретного покровителя и спрос за грехи его креатуры.
Государь был весьма строг, однако Булдаков не струсил.
— Ваше величество, осмелюсь напомнить: когда на заседании Правления Компании утверждали кандидатуру Гагемейстера, я почтительнейше испрашивал для будущего правителя Русской Америки особых полномочий в управлении подведомственными территориями, в поддержании инициатив по развитию хозяйства Аляски, Калифорнии и Гавайев, в военном строительстве и оказании всемерной помощи новым государственным образованиям индейцев, — Михаил Матвеевич едва ли не единым духом выпалил эту тираду и продолжил уже спокойнее: — то вы, государь, изволили с одобрением отозваться о моем ходатайстве и даже добавили поручение правителю вести с соседствующими государствами консультации во благо Российской империи…
— Так-то оно так, — проворчал император, — но смещать чиновника только за то, что он чего-то не знает или не умеет… Учить надо, учить, а не гнать палкой!
— Так они же не хотят учиться! — воскликнул председатель Правления. — Они желают получать жалованье лишь за то, что являются к месту службы и проводят время за пустопорожними разглагольствованиями. Они считают, что заслужили таковые привилегии уже тем, что приехали в Америку. Разве вы, ваше величество, самолично трудясь на благо Отечества и народа российского, допустили бы возле себя столь мерзопакостное, столь растленное отношение к своему долгу и своим обязанностям? Мы все знаем, что нет, тысячу раз нет!!
Михаил Матвеевич последние слова вскричал в полной ажитации, но в момент наивысшего вдохновения поймал взгляд Александра Павловича — не императора, а сорокашестилетнего, то есть еще в самом расцвете, но уже смертельно усталого человека, — и смешался, вдруг осознав: ничего доказывать не надо, все-то Он понимает, ведь разгильдяев вокруг Него не меньше, чем вокруг того же Леонтия Андриановича. И по какому-то наитию догадался председатель Правления: согласен с ним государь, полностью согласен, а если и строжится, то это так, для порядка…
— А что ты ответишь на обвинение правителя в потакании убийцам и каторжанам? Одного он назначил начальником геологического отделения, другой командует бригадой военных волонтеров…
— Бывшие убийцы и каторжане, ваше величество, — возразил Булдаков. — То, что им было судом назначено, они отбыли полностью, а в Америке стали новыми людьми, полезными и законопослушными. Вообще, государь, я был свидетелем, как некоторые люди, даже преступившие закон, казалось бы, вконец отпетые, вдалеке от родной земли проникаются к ней особенной любовью и готовы ради ее блага на любые деяния и даже на подвиги.
— Вот именно, что не все, а лишь некоторые, — по-прежнему ворчливо заметил император. — Полагаю, они изначально были хорошими, а преступниками стали по обстоятельствам, от них не зависящим.
— Воистину так, ваше величество! — склонил голову председатель Правления. — Просто Америка все лучшее в них выявляет. А Гагемейстер — поддерживает, — не преминул он замолвить последнее слово за своего любимца.
Император понимающе усмехнулся, однако тут же посерьезнел и строго вопросил:
— А как у нас с дивидендами для акционеров?
Уж не это ли главная причина вызова? — внутренне усмехнувшись, подумал Булдаков, а сам ответил почтительно:
— Дивиденды по итогам года, ваше величество, будут хорошие. И в казну поступления, несомненно, увеличатся. И многажды благодаря трудам бывших каторжан, того же, как вы изволили заметить, начальника геологического отделения Антона Козырева.
— Ну, значит, не напрасно мы приняли указ о переселенцах, — сразу повеселев, заключил император и мановением руки отпустил председателя Главного Правления.
А Леонтий Андрианович и не подозревал, что по его поводу в столице вскипели некие страсти, — просто работал не за страх, а за совесть, поскольку страха отродясь ни перед кем и ни перед чем не испытывал, а совесть у немцев, как издавна известно, следует сразу за долгом и даже порой его заменяет. И уж тем более он помыслить не мог, что его деяния меняют историю государства, а вместе с тем — всей планеты.
Интерлюдия пятая
Август 2019 года
Гавайи. Атолл Мокупапапа
Тараканов и Корнеева вернулись на остров утром. В НИИПМ уже работала следственная группа, и все сотрудники, имевшие отношение к драматическим событиям в институте, оставались в своих домах — их допрашивали по одиночке.
Правление Русама освободило Тимофея Никитича от дальнейшего инспектирования, предоставив его в распоряжение комиссии. Жить ему было негде, и Сандра пригласила его к себе, чему Тимофей втайне был несказанно рад. Доктор Корнеева ему чрезвычайно нравилась, и старый ловелас — так он сам себя именовал, никого, разумеется, в этот секрет не посвящая, — даже надеялся на упрочнение тонких чувственных связей, которые возникли между ними за немногие часы общих приключений. Ему казалось, что и Сандра не просто радушна, что и он как мужчина ей нравится.
Они сидели в плетеных креслах на веранде второго этажа, откуда открывался чудный вид на лагуну, название которой Тараканов, как, впрочем, и название атолла, никак не мог запомнить.
— Лагуна Папайанаумокуакеа, — смеясь, повторяла Сандра, — атолл Мокупапапа, — но Тимофей только отмахивался:
— Это не для моих способностей. Если бы просто Папайя и Мокупапа — еще куда ни шло…
Они пили легкое светлое пиво и закусывали тигровыми креветками. Две большие тарелки — одна с горой креветок, другая с чуть меньшей горой хитиновой шелухи — стояли между ними на плетеном столике.
— Тимофей Никитич, расскажите о себе, — попросила Сандра.
— А может, уже перейдем на «ты»? — И не удержался, подпустил иронии: — Мы столько вместе пережили!
— Может, — просто сказала она. — Давай рассказывай.
— Даже не знаю, с чего начать, — протянул он, вертя в руках потный высокий стакан с холодным пивом.
— Наверное, с происхождения, — усмехнулась доктор Корнеева. — Ты же, как я понимаю, россамер?
— Это да, тут ни убавить, ни прибавить. Родился в стольном граде Шелихове, в одна тыща девятьсот семьдесят шестом, в династической военной семье.
— Ключевое слово «династическая»?
— Точно! Ну, так повелось с прапрадеда, маршала Орегона Алексея Текумсе Тараканова, что все старшие сыновья в нашей семье выбирали военную карьеру. Впрочем, «выбирали» — это неточно. Обязаны были! Этакий монархический принцип. Младшие, конечно, тоже могли пойти по этой дорожке, находились и такие, но могли — по другому пути. За сто семьдесят лет мы породили восемь полных генералов и пять адмиралов, а прочей мелочи — не счесть. Как алмазов в каменных пещерах. Представляешь: рота золотопогонных, и все — Таракановы! Ужас! Отец мой генерал-полковник, сейчас в отставке, живут с мамой в Калифорнии, выращивают виноград «Пино нуар» и производят одноименное вино. Кстати, очень даже неплохое. Это я говорю как опытный эноман.
— Эноман? — наморщила лоб Сандра. — Это, кажется, знаток вин?
— Вроде того. Я был в семье третьим, поэтому с удовольствием выбрал профессию сугубо гражданскую — юриста-экономиста. Отслужил положенный год в армии, в спецназе, и вот с двухтысячного тружусь в Главном правлении. Не женат.
— А почему? — встрепенулась Сандра, и эта ее непосредственная реакция наполнила сердце холостяка трепетной надеждой.
— Да так… — пробормотал он. — До недавнего времени не встретил ни одной, с кем хотел бы поделиться последним стаканом воды.
Он надеялся, что она выделит в этой, в общем-то, банальной фразе ключевые слова «до недавнего времени», но доктор Корнеева лишь кивнула головой и достала из холодильника, стоявшего в углу веранды, еще две банки «Гавайского светлого».
Тимофей разочарованно вздохнул и щелкнул ключом банки. Не стал наливать в стакан, а глотнул холодненького прямо из банки.
— Очередь за тобой, Сандра свет Федоровна. Излагай родословную. Кстати, почему Сандра, а не Александра?
Но Гориева не успела и рта раскрыть — внизу послышался неясный шум, и мужской знакомый голос позвал:
— Санни, принимай гостей незваных, все, что есть, мечи на стол.
— Это наши, — сказала Сандра, поднимаясь. — Видимо, отстрелялись.
Тимофей недовольно крякнул, но делать нечего: посиделки, судя по началу, обещали затянуться надолго и рассчитывать на продолжение уединения было бесполезно.
Посиделки и правда затянулись чуть не до утра.
Пришли Протопопов и Капилевич, принесли вина — «Каберне», «Мерло»; Сандра выгребла из холодильника свои запасы — сыр там, какие-то колбаски, маринованные мидии, консервированные осьминожки — в общем, так себе, по словам Тараканова, как в студенческой общаге. Сам он остался верен креветкам и пиву, поскольку сухое красное названных марок не любил. Из вин предпочитал «Пино нуар».
Сидеть остались на веранде — решили полюбоваться на закат. Уж больно они тут красивы, просто замечательные, заявил Олег Георгиевич, погружаясь в кресло, и Тимофей удивился теплой искренности, даже скрытой восторженности его слов. По утренней встрече в институте и последующему разговору у него сложилось впечатление, что директор НИИПМ сухарь и брюзга (Тимофей хихикнул про себя: парадокс — толстяк и сухарь), а тут вдруг такие эмоции, чуть ли не поэтический всплеск. Пустячок, а приятно. Тем более, что закат действительно был великолепным. С веранды открывался вид на лагуну, отражавшую в спокойной воде пламенные краски облаков, за которые спускалось огромное червонно-золотое солнце; на границу лагуны мерно накатывались океанские валы, неся на себе бриллиантовые отблески небесных красок. Валы разбивались о рифы, превращаясь в фантастическую смесь белой пены и разноцветных, с преобладанием красных и оранжевых, брызг.
Спасибо, Господи, за эту благодать, подумал Тимофей Никитич и прислушался к разгоревшейся между «научниками» дискуссии. Говорили по-русски, но он почти ни слова не мог понять, хотя смутно и с большим трудом догадался, что три доктора не сходятся в оценке тонкостей механизма сканирования параллельных миров. У каждого была своя точка зрения, и каждый яростно ее отстаивал.
— Дамы и господа, то бишь господин хороший, — жалобно сказал Генеральный инспектор, и спорщики дружно обернулись на него, — тут у вас четвертый лишний образовался, Тимошка-дурачок. Сделайте милость, дозвольте и ему два-три вопросика задать?
Он, видимо, скорчил такую рожу, что спорщики дружно засмеялись и звонче всех опять же доктор Протопопов. Да, я явно ошибся в нем, снова подумал Тараканов и порадовался ошибке.
— Ну-с, задавайте ваши вопросы, — отсмеявшись, предложил директор института. — Надеюсь, они нас не ввергнут в уныние.
— Уныние нам сегодня не грозит, — бодро заявила Фаина Аркадьевна и лихо опустошила свой бокал «Каберне-Совиньон». — Его не смогли спровоцировать даже унылые вопросы следственной комиссии.
— Следствие закончено — забудьте, — пафосно сказал Тараканов.
— Оно далеко еще не закончено, — возразила Сандра, крутя в пальцах хрустальный фужер с рубиновым напитком.
Тараканову вспомнился недавний прокат по Русам-ТВ старого фильма режиссера Бортко «Мастер и Маргарита». Актриса, игравшая героиню, была отменно хороша, и Сандра с фужером в руках сейчас была точь-в-точь Маргарита на балу Воланда.
Однако все смотрели на него с ожиданием, и он задал свой первый — а может, и единственный — вопрос. Впрочем, не сразу, в лоб, а с подходом.
— Я вот все думаю про ваши параллельные миры…
— Они не наши, — быстро вставила Фаина Аркадьевна и снова крупно глотнула вина, которое успел ей налить Протопопов.
— Неважно, — отмахнулся Тимофей. — Так вот, если они все образуются, допустим, из нашего мира, тогда в тех мирах есть наши двойники?
— Ну-у, не совсем двойники, — протянул Олег Георгиевич. — Скорее, наши другие ипостаси…
— То есть, попав туда, есть большая вероятность встретиться с себе подобным? И что тогда произойдет?
— Да ничего не произойдет! — вдруг раздражился Протопопов. — Нас уже все задолбали с этим вопросом! Чиновники от науки… теперь вот вы! Тысячи людей встречают своих двойников, и никто не задается вопросом: откуда они берутся? Никому не приходит в голову подойти и спросить: кто вы, как вас зовут?
— Встречу — обязательно спрошу, — пообещал Тараканов, и все засмеялись.
— Это и есть ваш вопрос? — поинтересовалась Фаина Аркадьевна.
— Да нет… Это — преамбула. А вопрос — в продолжение нашей прошлой встречи… после хроноколлапса и прочих приятных мелочей. Что случилось… вернее, что могло случиться с террористами, если они успели выйти из туннеля? Ведь его длина, как я понимаю, вами не контролируется.
— У него нет длины как таковой, — сказала доктор Корнеева. — Есть время прохождения энергетического барьера. Время, конечно, в общепринятом понимании.
— А что, есть и другое? Поясните, пожалуйста.
— Есть, но… вы же все равно не запомните, — ядовито сказал Протопопов, а Фаина Аркадьевна усмехнулась в бокал с вином. — Зачем забивать голову тем, что вам никогда не понадобится?
Тараканов встретился взглядом с Сандрой — глаза ее смеялись.
— Не обижайся, — сказала она. — Просто прими за постулат, что время никуда не течет, оно придумано людьми для измерения движения. Как сказал один поэт: «Время — мера того, что происходит в нас». Не совсем корректно, но в первом приближении принять можно.
— Ладно, не буду обижаться, — согласился Тимофей Никитич. — Как сказал другой поэт: «Не обижайтесь на ученых. Они, как дети, верят в то, что в мир понятий отвлеченных не входит, кроме них, никто». — Сандра улыбнулась, а Олег Георгиевич одобрительно кивнул и засмеялся. Фаина Аркадьевна хмыкнула, покрутила головой и снова глотнула вина. Тараканов подумал, что дама хочет напиться (с чего бы вдруг?!), но это его не касалось, и он продолжил гнуть свою прямую линию: — Перейдем к сути. Предположим, наши террористы успели преодолеть энергетический барьер, а дальше — что?
— Что случилось дальше — свои соображения выскажет Саша, — хрипло сказала Фаина Аркадьевна. — Она создала ситуацию, ей и карты в руки.
— Одну минуту… А что, прежде таких ситуаций не было?
— Представьте себе — никогда! — отчеканил Протопопов. — Сандра Федоровна одним нажатием кнопки сброса столь широко раздвинула горизонты будущих исследований, что мы с Фаиной Аркадьевной второй день не можем прийти в себя. Открытие века!
Так вот в чем причина запоя сей почтенной дамы, подумал Тараканов. Элементарная черная зависть. Она уже каблуки истоптала на проторенных дорожках, а тут девица — рраз!!! — и в дамки. Как там говорили: разветвление аттракторов?..
— Чушь это собачья, а не открытие, — сказала Сандра. Поставила фужер с вином на стол, встала и подошла к распахнутому окну веранды.
Закат уже давно отгорел, на густо-синем до черноты небе выпукло проступили огромные, похожие на свернувшихся ежей звезды. Издалека накатывал шум океанского прибоя.
Доктор Корнеева повернулась к коллегам и повторила:
— Чушь собачья! Дикий случай! Моей научной заслуги в этом нет ни капли!
— Если бы на твоем месте, Саша, оказался кто-то другой, — хрипло сказала Фаина Аркадьевна и глотнула вина, — понятия не имеющий, что происходит… да вот хотя бы наш герой, — она кивнула подбородком на Тимофея, — и в суматохе нажал нужную кнопку — это был бы дикий случай. А так — не-е-ет! — Она погрозила костлявым пальцем. — Да ты не страдай: мы на славу не претендуем. По крайней мере, я.
— А кто заметил размножение аттракторов? Именно вы, Фаина Аркадьевна! Я только кнопочку нажала…
— Может быть, хватит соревноваться в реверансах? — вмешался Тимофей Никитич. — Кто-нибудь скажет, наконец, что случится… или случилось... дальше?
— Могло случиться. Как вы сами изволили выразиться. — Толстяк Протопопов выбрался из жестких объятий плетеного кресла и потянулся, разминая затекшие телеса. — Мы с Фаиной Аркадьевной обсуждали эту непредвиденную ситуацию, пока вы с Санни гонялись за террористами…
— Вы так говорите, Олег Георгиевич, как будто мы прогуливали уроки в школе, — обиделась доктор Корнеева.
— Нет-нет, что вы, — замахал руками директор института. — Это я так… к слову… Вы — герои! Безусловно!
— Ну, опять поехали, — проворчал Тараканов.
Протопопов вздрогнул, оглянулся на него и заметно подтянулся:
— Извините. Так вот… Ситуация сложилась весьма неординарная. Размножение аттракторов, подмеченное Фаиной Аркадьевной, говорит о том, что в американском институте, где занимаются параллельными мирами, нашли способ одновременного проникновения в различные хронокластеры или в одном хронокластере, но на различную глубину. Точнее сейчас не скажешь.
— Вопрос не в этом, — поморщившись, сказал Тараканов. — Ваши ритуальные танцы меня мало интересуют. Зачем террористам понадобилось проникать на эти самые глубины — вот главное! Следствие занимается нарушением безопасности института — флаг им в руки! А мне приходила в голову мысль: не хотят ли Соединенные Штаты уничтожить фамилию Шереметевых, поставить во главе монархии своего человечка и тем самым изменить историю России в нужную им сторону? Вынудить продать ту же Аляску? Насколько это реально?
Протопопов развел руками:
— Ничего исключить нельзя! В том хронокластере, куда направлялись наши «гости», некий мелкий юрист организовал радикальную партию и вооруженным путем захватил власть в Российской империи, создав так называемую Советскую республику. Может, это был последователь одного из наших террористов. Мы, разумеется, все исследуем, изучим, но даже для простого сканирования кластера требуется время…
— Конечно, исключать задачу уничтожения будущей российской династии нельзя, — задумчиво сказала Сандра, — однако, мне кажется, американцев больше волнует именно своя история. Найдя в параллельном мире Соединенные Штаты, которые главенствуют над планетой, они могли задать себе вопрос: «А мы чем хуже?» — и постарались определить главные точки бифуркации, аттракторы которых привели Штаты к верховенству. Одна из этих точек — покупка у недалекой российской власти не только Аляски, но всей Русской Америки. Она именно «одна из», потому что ей предшествовала цепочка других, а исходной, я полагаю, стал указ императора Павла Первого о создании Российско-Американской компании. Вернее, неподписание некоторых последующих указов и распоряжений, которые в нашем мире подняли РАК на необходимую высоту. Вот организовать эти неподписания и должны были наши нежданные «гости». Отсюда и размножение аттракторов, то есть уход террористов на разные глубины хронокластера.
— Наверное, такое возможно, — кивнул Тараканов. — Это понятно даже мне. Все, кроме одного момента. Ведь, как вы утверждаете, уже есть мир, в котором Аляска продана, — зачем еще один?
— Затем, — хрипло рассмеялась Фаина Аркадьевна. — Как в анекдоте. «Мойша, зачем ты еще рвешь яблоки? У тебя и так полный карман». «А шо, второй таки должен оставаться пустым?»
— Впечатляет, — усмехнулся Тимофей. — Но все-таки, дамы и господа, если допустить, что террористы-диверсанты достигнут… или достигли?.. своих целей, чего следует нам ожидать?
— Нам — ничего, — пожал плечами Протопопов. — По крайней мере, это — мое мнение. Пускай ожидают те, кто послал террористов.
Следствие по делу о теракте в НИИ закончилось банальным «висяком», поскольку единственный из его участников, попавший в руки следователей, а именно Максим Ярошевич, лежал в пластиковом мешке в леднике институтской столовой, остальные скрылись в неизвестном направлении и разыскать их даже через Интерпол не представлялось возможным. «Патрулей времени» и «полиции времени», о которых наснимали кучу фантастических фильмов с участием «звезд» разной величины, в действительности еще не существовало. Допрос же свидетелей просто подтвердил: да, произошел террористический акт, к счастью, с незначительным ущербом для института. Если, конечно, не считать ущербом гибель СЭЛ с полным составом службы безопасности. Причем ее вызов в Управление явился фактом грубейшего нарушения одного из основных правил СБ: ни при каких обстоятельствах не оставлять хотя бы без минимальной охраны объект (или субъект), подлежащий защите. Кто осмелился на это нарушение — неизвестно. Шутка хакеров или пранкеров, совпавшая по времени с атакой террористов? Не исключено. Как процитировал один из следователей: «Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам». Вызывала сомнение и сама катастрофа СЭЛ: кто сбил? Хулиганы, забавляющиеся лазерами, или это событие — часть тщательно спланированной операции ФРУ?
В общем, для официального расследования: требовались веские доказательства, в то время как для Тараканова и иже с ним, то бишь для остальных невольных участников драматического действа, все было ясно и понятно.
Впрочем, Тимофею Никитичу наутро после ночных посиделок стало так грустно, что и теракт, и последующие события отступили не на второй, а на третий, даже четвертый, план: предстояла разлука с Сандрой, первой девушкой, которая острой занозой засела в сердце. Какое банальное определение, думал он, однако точнее не скажешь. Мало того, что они разлетались на тысячи километров — она возвращалась в Благо-Хэй, ее родной город, а он — тоже в родной Шелихов, «на ковер» к Булдакову, получать по заслугам за халатность в работе с кадрами, — так Саша еще и замужем оказалась.
— И где же он, твой счастливец муж? — с ма-а-ленькой ноткой сарказма поинтересовался Тимофей, не переставая ласкать пальцами гладкую ложбинку на ее спине — от шеи, между лопатками, до упругих холмиков ниже талии.
После ухода Протопопова и Капилевич Саша вдруг заявила, что стращно проголодалась, и Тимофей охотно ее поддержал, взявшись быстренько соорудить омлет по-русамовски — с жареными луком, сладким перцем и помидорами, обжаренный с двух сторон.
Пока он занимался священнодействием, Саша заглядывала через плечо — училась, — и как-то само собой получилось, что они начали целоваться, сразу напрочь забыв про омлет. Хорошо, что плита была оборудована разными контроллерами, в том числе от пережаривания, и экзотическое блюдо не погибло. Но об омлете не вспомнили и потом, после всего, что случилось в постели. Лежали, тесно обнявшись, наслаждаясь нежданной близостью, не хотелось даже что-то говорить, и вдруг Саша слегка отстранилась, вглядываясь в лицо Тимофея, подсвеченное розовой зарей, и сказала странным хрипловатым голосом:
— Я сегодня улетаю в Гонолулу, а оттуда в Благо-Хэй. Муж прилетит на свидание.
— У тебя есть муж? — глупо удивился Тимофей.
— Есть. Андрей. Мой одноклассник.
Вот тогда Тимофей и спросил, где этот счастливец. Саша отвела взгляд и после паузы неохотно, как будто сквозь зубы, проговорила:
— В Москве. В Имперской службе безопасности. Полковник.
— Ни фига себе! — присвистнул Тараканов. — И давно у вас такой дистанционный брак?
— Пятый год, — выдохнула Саша и зарылась лицом в его плечо.
— Так плюнь на него и выходи замуж по-настоящему. Такая красавица — и одна! Это ж безобразие и несправедливость!
Саша приподнялась на локте и с веселым изумлением уставилась на Тимофея:
— И как прикажешь это понимать? Ты меня кому-то предлагаешь?
— Не кому-то, а себе, — сердито сказал Тимофей.
— Ах, так это новая форма предложения руки и сердца? — теперь уже откровенно засмеялась Саша.
— Вот именно! — Тимофей отбросил легкое пальмовое покрывало, сел и привлек Сашу, положив ее себе на колени. Посмотрел ей в глаза, близко-близко, так что увидел в них свое искаженное изображение. И заговорил, четко разделяя слова: — Мы с тобой сегодня полетим в Гонолулу, а оттуда — в Шелихов. В наш общий дом!
— У нас с тобой нет общего дома, — спокойно, без выражения сказала Саша, — и неизвестно, будет ли когда-нибудь. Ты ведь даже не спросил, что я собираюсь делать. Да, ты мне нравишься, но это не значит, что я завтра побегу разводиться.
— Ну, и что ты собираешься делать?
— Собираюсь хорошенько подумать над твоим предложением. В дирижабле и дома.
— А ты мужа… — Тимофей замялся: ему вдруг стало страшно спросить и получить утвердительный ответ, но он пересилил свой страх: — …любишь?
Саша усмехнулась уголками четко очерченных губ:
— За кого ты меня принимаешь? Если бы любила, ничего этого близко бы не было.
Гл.21 http://www.proza.ru/2017/10/03/68
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:
Глава 1 http://www.proza.ru/2016/03/20/1617
Глава 2 http://www.proza.ru/2016/03/20/1639
Глава 3 http://www.proza.ru/2016/03/20/1643
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/03/30/1270
Глава 5 http://www.proza.ru/2017/03/04/127
Глава 6 http://www.proza.ru/2017/03/04/136
Глава 7 http://www.proza.ru/2017/03/04/139
Глава 8 http://www.proza.ru/2017/03/12/2036
Глава 9 http://www.proza.ru/2017/03/16/201
Глава 10 http://www.proza.ru/2017/03/17/1891
Глава 11 http://www.proza.ru/2017/04/10/2233
Глава 12 http://www.proza.ru/2017/04/13/687
Глава 13 http://www.proza.ru/2017/04/19/1932
Глава 14 http://www.proza.ru/2017/05/18/890
Глава 15 http://www.proza.ru/2017/05/30/1305
Глава 16 http://www.proza.ru/2017/05/30/1327
Глава 17 http://www.proza.ru/2017/05/30/1335
Глава 18 http://www.proza.ru/2017/05/31/2154
Глава 19 http://www.proza.ru/2017/09/26/858