КАРР-РЕТУ МНЕ, КАРР-РЕТУ!
1.
Эта история началась давно, лет пять назад. Стояла ранняя весна. Мартовское тепло пробралось даже на северную сторону нашего двора. Я обозревала балкон, размышляя, мыть или не мыть окна – практически страсти по Шекспиру! – «быть или не быть?» За окном как-то странно каркнула ворона:
-Крах! Крах!
Я посмотрела вниз. Сосед въехал во двор и, лавируя между машинами, стал парковаться. Между тем он не видел, что под колёса заскочил котёнок. Ворона истошно голосила, но водителю было не до того – пристроить авто надо! Тогда огромная птица спикировала прямо на лобовое стекло! Раздался визг тормозов и ругань водителя:
– Блин, что за день такой сегодня! Чёртова ворона, ты что, Анна Каренина?
– Котёнок! – крикнула я.
Водила изумлённо поднял голову:
– Чего? Это вы мне? – Логика мужчин иногда просто поражает!
– Котёнок под колёсами!
– Ааа! – мужчина наклонился, вытащил кроху.
– Всё в порядке?
– Да что с ним сделается? – он покрутил пищавший комочек в руках. Из подвала выскочила кошка, жалобно мяукая. Мужчина поднёс дитёнка к ней, осторожно поставил на асфальт, проговорил:
– Что-то раненько в этом году котята пошли! Видать, лето будет жаркое! – он захохотал над собственной шуткой. Оглядев со всех сторон свой транспорт, шофёр погрозил вороне кулаком: – Каррренина! – и, наконец, поставил машину на парковку.
Кличка «Анна Каренина» приклеилась к птице намертво. Я приметила, что на одном крыле у неё не хватает пера. «Потеряла в битве с лобовым стеклом!» – рассмеялась я, радуясь, что всё закончилось хорошо. Мужчина помахал мне рукой и ушёл в соседний подъезд. Ну, что, теперь он для меня навеки «котёнок»!
А окна я так и не помыла…
2.
«Карренина» под моим окном появлялась частенько. Рядом стоял высоченный тополь, что способствовало хорошему обзору всего двора. Ворона прилетала ранним утром, внимательно оглядывала окрестности, потом пикировала к бачкам с отходами. Надо было видеть, с каким тщанием она разглядывала содержимое! Переступая по краю, птица вполголоса тянула своё: «Крррах!» – примеривалась, потом ныряла клювом, хватая «продукт» и взмывала на тополь. Она прекрасно знала расписание вывоза мусора и никогда не прилетала к пустой «столовой».
В этот раз всё шло, как обычно: прилёт, обзор, пикирование к еде. Но что-то «Аннушка» не торопилась назад. Неужели сегодня нет лакомого кусочка? Я отворила окно и наклонилась, чтобы разглядеть, где «Карренина» . Ворона, молча, смотрела внутрь бачка, потом растерянно буркнула: «Какх? Какх?» Моему терпению пришёл конец.
– Ну, что там, Аннушка? – вполголоса спросила я. – Ты что, пришельца увидела? Или так много еды, что не можешь выбрать?
Ворона, пошевелила крыльями, явно недоумевая. «Крах!» – повторно донеслось до меня.
– Отлично! У тебя прорезался голосок! – не унималась я. – Но ты расскажи, что там такое? Что так удивило тебя?
«Карренина» повернулась ко мне, глянула одним глазом, потом замахала крылами, удерживаясь на краю, подхватила нечто и опустилась перед моим балконом. Я тянула шею, пытаясь разглядеть, что там. Ворона осторожно поддела клювом грязный комочек. Послышался писк. Откуда ни возьмись, выскочила маленькая кошка. Без страха она кинулась на громадную птицу, шипя, словно гадюка. Аннушка оторопело шарахнулась в сторону. Кошечка схватила за шкирку котёнка и поспешила в подвал.
Ворона уселась на ветку тополя, покосилась в мою сторону и выдала протяжное: «Стрррракх!»
– Вообще, капец! – согласилась я с нею. – Прилетела называется позавтракать! А вот интересно, почему ты его не съела?
– Крахк? – обиделась птица. Весь её облик показывал, что она оскорблена!
– Ну, знаешь, – извиняющимся голосом продолжила я, – сложилось мнение, что вы поедаете всякую падаль… – я осеклась, потому что «Карренина» от возмущения захлопала крыльями. В попытке что-то сказать она издавала резкие кашляющие звуки. Потом вдруг вытянула шею и выдала громкое: « Каррракэту?! Каррракэту?»
– Карету? – я попробовала осмыслить сказанное.
– «Каррраул!» – проорала Аннушка и улетела прочь.
Ворона была оскорблена в своих лучших чувствах. Некоторое время потребовалось, чтобы найти всевозможные варианты сказанному птицей. В конце концов, я расшифровала её слова. «Как это?» – вот что говорила «Карренина». Очевидно, она не могла даже помыслить, чтобы съесть живое существо.
«Ну, что ж, – крутилось в моей голове, – вороны тоже бывают разные… Возможно, Аннушка вегетарианка?» Мысли свернули в сторону: «Анка-вегетаринака….» Честно говоря, меня мучил стыд. Почти неделю я подкарауливала птицу, но увидеться не удавалось. Однажды за окном послышалось привычное: «Крррааах!»
– Каррренина! – моей радости не было предела. Я засуетилась, доставая из холодильника пакет с жареной рыбой. – Вот тут тебе небольшой…небольшое…короче, прости меня, Аннушка!
Рыба спикировала под тополь. Ворона лукаво мигнула и спланировала туда же. Неторопливо, с чувством собственного достоинства она уничтожила всё, оставив только главное лакомство – голову.
– Чего это ты, «Карренина», самым вкусным пренебрегла?
– Кррроха! – провозгласила ворона.
От подвала быстро просеменила серая кошечка, ухватила рыбью голову и также быстро исчезла из вида.
– Ах, вот что! Подкармливаешь найдёныша? – На миг я задумалась. – А как всё же он попал в бачок с отходами? – Ворона тряхнула крыльями, как бы пожимая плечами.
– Ну, да! Теперь уж концов не найдешь!
Спустя месяц котёнок стал появляться во дворе. Что интересно, дворовые мальчишки дали ему кличку «Бачок»! Не иначе, «Карренина» подсказала!
3.
Появилась у нас во дворе ужасно противная собачка. Она непрерывно тявкала пронзительным голосом, как правило, ночью и ранним утром. Май стоял жаркий и окна практически всегда были приоткрыты, а потому слышимость была идеальная! Проснувшись от истошного лая в четыре утра, я поскорее сделала кофе, выпила залпом. Вторую чашку, неторопливо потягивая, взяла с собой на балкон.
– Ну, – моя ворчливость разливалась по тихому двору, – что тут происходит? Собака, чего ты орёшь, спать не даёшь? Людям на работу идти, а ты? – Мой громкий полуголос заставил животное замолчать.
«Каррренина» приветвилась на тополь и тоже проворчала: «Кррраааах!»
– И тебя разбудила? – я сочувственно кивнула вороне.
– Карррдак! – продолжала пернатая подружка.
– Согласна, полный бардак, Аннушка! Которую ночь спать не даёт! Ты не знаешь, в чём дело?
– Крррэк! – отрицательно бормотнула она.
Не поленившись, я спустилась вниз, накормила собачку, поговорила с ней, приласкала. «Карренина» переминалась на ветке с ноги на ногу и насмешливо пророчила: «Зрррряк! Зррряяк!»
- Да, ладно! – шикнула я на неё. – Может, у собаки период плохого настроения?
Назавтра всё повторилось, ненавистной гавкалке не спалось, хоть убей! Монотонный лай, отражаясь, метался между домами. Ни ругань, ни подкормки ничего не помогало. Негодная собака доводила меня до истеричных слёз. Спустя неделю, я проснулась под утро, как обычно от пронзительного гавканья. Привычно глотнула кофе и поплелась со второй кружкой на балкон.
На тополь бесшумно спланировала «Карренина». Некоторое время она безучастно рассматривала моё измученное бессонницей лицо, потом наклонила голову, прислушиваясь к лаю. Ворона сверлила глазом окрестности и вдруг резко спикировала вниз, под куст, пронзительно заорала: «Кррраах! Крррааах!» Вскинув клюв, Аннушка нанесла удар. Послышался визг, топот собачьих лап и наступила блаженная тишина.
Птица вернулась на ветку тополя, поправила растрёпанные перья, искоса взглянула в мою сторону.
– Спасибо! – я ошеломлённо смотрела на спасительницу. – Достала эта собачатина всех! Рыбку будешь?
– Кра?
– Правда! – я кивнула утвердительно и пошла за рыбой. Тишина за окном того стоила!
4.
Вороны, как правило, одни из первых откладывают яйца. В мае вовсю слышится их суета и «переговоры» по поводу гнёзд. Чтобы там не говорили орнитологи – учёные, изучающие птиц, но у ворон, как и у людей, встречаются разные типы характеров. Некоторые из них создают долговременные прочные пары, другие меняют партнёров каждую весну. Что ж, у каждого свой путь, вернее, пролёт в этой жизни!
Моя «Карренина» оказалась вороной мужского рода! Они крупнее птиц-самочек, а перья крыльев шире и более блестящие. В этом меня просветили мальчишки во дворе. Они же рассказали, где гнездовья ворон. Конечно, я отправилась посмотреть. Дошла до реки и чуть углубилась в пролесок. Вороны взволнованно кружились над деревьями и непрерывно каркали. Прямо над головой раздалось громкое: «Кррракты!»
– Ой, чего сразу орать «Кранты!», – отмахнулась я, – посмотреть интересно, как вы тут устроились?
На иву спланировала ворона.
– Не боишься меня?
– Каррракэту?
– «Каррренина»! – я узнала ворону по выговору. Только она, вернее он, мог с такой интонацией спрашивать: «Как это?» – Ты прости, я знаю, что ты мужчина, но я уже привыкла называть тебя «Карренина».
Ворона хмыкнула и, подняв клюв вверх, резко выдала: «Крррааак!» Гвалт тотчас прекратился. Я рассмотрела гнёзда, извинилась, что ничего не принесла из еды и вернулась домой.
Долгое время я не встречалась с «Аннушкой». Как-то не совпадало время пробуждения, очевидно. Но вот однажды поздним вечером я услышала за окном горестное: «Крррах!»
Торопливо накинув халат, выскочила на балкон. Напротив, на ветке тополя, сидела «Карренина». Птица осунулась, растрёпанные пёрышки торчали во все стороны.
– Что случилось? Что-то с птенцами? – Нахохлившись, она безмолвно взирала на меня. Не зная, чем помочь, я заметалась по квартире. Притащила сыр, колбасу, сладкую булку. Никакой реакции не последовало. Ворона отвернулась и засунула голову под крыло. Я отступила, легла спать.
Наутро первым делом глянула на дерево. «Карренина» сидела в той же позе. «В чём же дело?» – недоумевала я. Разгадка появилась чуть погодя. На край бачка с отходами приземлись две вороны, одна чуть крупнее. «Аннушка» тоскливо каркнула, призывая. В ответном карканье птиц явно слышался смех, даже издёвка. «Каррра! Каррра! Каррра!»
Позавтракав, пара улетела. До меня дошло – подруга бросила «Карренину». Вот как тут помочь? Около час я несла всякую чушь, рассказывая вороне о том, что и среди людей встречаются такие бессовестные экземпляры, но надо жить дальше, несмотря, ни на что! Птица слушала, прикрыв глаза. Наконец моё красноречие иссякло. Последние два предложения были самыми удачными:
– Карренина, ты самый умный, самый красивый из всех, кого я встречала! Я тебя очень люблю!
Ворона шевельнулась, приоткрыла глаз, внимательно посмотрела на меня.
– Да! Да! Это истинная правда! – я энергично закивала, подтверждая слова.
Птица начала неторопливо охорашиваться, время от времени, кидая в мою сторону взгляды. Но я уже поняла, что от меня требуется, и слова лились непрерывным потоком. Восхваление чудесного носика, пёрышек и голоска явно напоминало басню Крылова. Но я была готова говорить всякую чушь, лишь бы «Карренина» ожила!
Приведя себя в порядок, ворона взглянула в сторону «столовой», произнесла:
– Каррракэту! – И улетела.
То ли она вопрошала: – Как это? – В самом деле, как возможно такое коварство?
То ли птица в этот раз действительно требовала себе карету, чтобы навсегда убраться из столь неприглядного места…
«Аннушку» я больше ни разу не видела, хотя бродила возле вороньих гнёзд, надеясь на встречу. Часто по утрам, глотая горячий кофе, вспоминаю истории, связанные с нею и тихонечко произношу: – Каррракэту… Как ты там, «Карренина»?