Сначала пришла Коровья Смерть. Покружила, покружила, и ушла лишь тогда, когда пали все коровы. Деревня огласилась стонами. Женщины выли над павшими кормилицами. А мужики вывезли трупы далеко, за поля, и сложили огромные костры, словно над павшими воинами. Хотя и постарались занести подальше, но ветер изменился и подул особо сильно, отчего в деревне долго чувствовался запах горелого мяса.
Ну а дальше продолжали жить. Что делать? Никто не поможет маленькой деревне в маленьком княжестве, недавно пережившем войну и захваченном чужаками. Не до горестей было – тут бы прокормиться, а для этого нужно работать, еще больше работать. Некоторые женщины и дети ушли в близлежащие города, чтобы просить милостыню. Но надежд на это было мало. В городах было также голодно и холодно. Разве что самые богатые лорды, которые быстро переметнулись к чужакам, смогли купить себе сытую жизнь.
Исма вдова, чей муж погиб четыре года назад, когда провалился под лед на глубоком озере Лима, подалась в город первой, вместе с единственной оставшейся в живых дочерью Малкой. Раньше Исме помогали всем миром – люди в княжестве Серых гор всегда были отзывчивыми и сердечными. Так что не знала вдова голода, и дети ее росли так же, как и все остальные. Но потом, когда и самим есть нечего стало, помогать перестали. Исма не злилась на них – она понимала, у них тоже дети. Поначалу понимала. А после смерти сыновей всё чаще помимо своей воли смотрела на соседей злобным завистливым, полным обиды взглядом. Постепенно стали сторониться вдовы, и ее дочки – Малки, которая из веселого жизнерадостного ребенка превратилась в мрачную тень. Вот кто даже не скрывал своей злобы. Малка напрямую обвиняла деревенских в смерти братьев, в боли матери. Ведь у них в семьях есть мужики работники, есть, кому пахать и есть, кому заниматься домом. Так почему же они даже молока не могли выделить, хотя у каждого корова во дворе? Деревенские сначала внимания не обращали, лишь ребята выгнали Малку из своего круга, да женщины окрестные делали знак защиты от злых сил, когда видели маленькую, худую до прозрачности, фигурку девочки. И отводили глаза, когда Малка бросала на них горящий взгляд из-под спутанных черных волос. А когда пришла Коровья Смерть, то нашлись языки, которые тихо, но настойчиво стали шептать, о том, что Малка ведьма. Не иначе.
Исма эти разговоры слышала, и решила уйти в город, пока они не стали громче. Терять ей, собственно говоря, было нечего, нечего и оставлять. Поэтому однажды поутру, она собрала немного еды, что удалось выменять на последнее, еще мужем подаренное, а поэтому припрятанное монисто, взяла кое-какую одежонку, и, выйдя на улицу за руку с Малкой, пошла по дороге в сторону города. Она даже дверь не закрыла. Что там воровать?
Даже могил родных Исма не навестила. Зачем ее внимание мертвым. Малка покорно шла рядом с матерью. Она не задавала вопросов. Молчаливая с детства, после смерти братьев она вообще замкнулась в себе. Иногда, даже сложно было сказать, а видит ли она окружающее, слышит ли? Или витает в совсем другом мире.
На исчезновение Исмы поначалу не обратили внимания. Лишь через неделю заметили и зашли в дом вдовы, что стоял на отшибе, узнать, не померла ли? Это были Стинка языкастая, да Римга шлюха. Зашли они в дом, а там никого и все нараспашку. Сразу видно, хозяева давно ушли. Им бы уйти, но не захотели. Стали носами шарить, а нет ли чего.
-Так если есть, то с собой унесли, - сказала Стинка, но все же во все горшки заглянула.
-Может, не по своей воле ушли? Например, пошли в лес что-то раздобыть, или хворост пособирать да там их волки и съели. Или медведь заел. А Стан-то ведь Исмин был мужчина видный, да и не из бедных. Не верю я, что Исма что-то не приберегла от него.
Все это Римга проговорила, пока перетряхивала бедную постель Исмы.
Стинка лишь язык прикусила. Ей было неприятно упоминание о Стане, который в свое время бросил ее, грудастую, яркую, променял на бледную Исму.
-Ты посмотри, тут ещё подвал знатный должен быть. Может та… ай!
Ринга взвизгнула и отпрыгнула от постели.
-Что случилось? – Стинка вбежала в другую комнату, где была Римга и с ужасом наблюдала, как стоит, не в силах пошевелиться, Римга, зажав палец во рту, а из ветхой постели, оставленной хозяйкой, выбегают крысы. Да и сколько тут их? Откуда и как они тут оказались, и как спрятались все вместе под жалким постельным бельём?
Крысиная волна обогнула женщин и устремилась к выходу из дома, чтобы потом нырнуть в канаву, что начиналась прямо за двором Исмы.
Римга выпустила изо рта палец и обиженно показала Стинке
-Вот, – лицо ее скривилось, - укусила тварь.
Стинка почему-то отшатнулась от подружки, хотя и сама не понимала, что ее заставило это сделать.
-Пошли отсюда, - сказала она тихо.
Подружки переглянулись, и больше не сказав ни слова, бочком, бочком, выбрались из дома, и бросились бежать. Они никому не рассказали о происшествии, но теперь точно были убеждены, что не только Малка, но и ее мать - ведьмы.
Римга заболела через день. Местный знахарь как вошел в ее дом, так тут же оттуда и выбежал, размахивая руками. А сельчане услышали страшное – чума. Сразу забаррикадировали дом, и подожгли, вместе с Римгой внутри. Женщины деревенские даже дровишки подносили, чтобы горело лучше. Им всем Римга шлюха поперек горла сидела. Да и понятно, когда муж тянет последнюю еду из дома шлюхе, а у тебя не только ты не кормлена, да и дети голодны. А тут такой шанс избавиться от ненавистной. Ведь нужно же, Нужно. Когда осталось пепелище, разошлись по своим домам.
Но не помогло. На следующее утро заболела Стинка. Она и рассказала о том, как они были в доме Исмы, да как видели крыс, да как крыса укусила Римгу. Теперь вся деревня была убеждена, что Исма ведьма, сама ушла. А проклятие оставила. Поймать бы ее и сжечь вместе с ее отродьем, да куда там – где искать? Потом и не до поисков стало. Деревня вымерла. Кто-то успел сбежать, но успел ли? Или тоже нес с собой чуму?
Лишь крысы не болели. Серые наглые твари, вдруг оказались в деревне в таком количестве, что хватило бы и на город. Они не боялись ничего и никого. Свободно заходили в дома, глодали умерших, к которым люди боялись даже подходить.
Когда осталось совсем немного людей в деревне, пришло войско князя. Кто-то из сбежавших в город сболтнул, дошло до правителя. Защищенные магией воины целый день сгоняли оставшихся, вытаскивали их из погребов, да из колодцев. Когда всех согнали на площади, люди еще надеялись, что может их вылечат? Тяжело лечить чуму, но ведь можно же. Сильный колдун у чужеземного князя.
Зря надеялись. Князь не желал тратить силы колдуна на чужое отребье. Повелел начальник отряда согнать всех в большой дом, да и подпалил. Потом спалили все дома, и засыпали колодцы. С тем и ушли. И лишь крысы наблюдали за ними из высокой травы.
Прошло несколько лет, прежде чем на пепелище пришла красивая девушка. Она была худа и бела, а черные глаза, под которыми залегли синяки, горели лихорадочным огнем. Но не от невзгод и не от плохой пищи. Времена невзгод были для нее позади. И сейчас она могла уже не волноваться о будущем. Малка, та самая Малка колдунья сейчас смотрела на бывшую деревню, сняв обувь, ходила по пепелищу, где стоял ее дом, чтобы впитать силу родной земли.
С тех самых пор, когда они ушли из деревни, много случилось с Малкой необычного. Поначалу ее мать смогла устроиться посудомойкой в трактир, а потом, ее аккуратность заметил и богатый лорд из столицы, который взял женщину к себе в дом. Ну и Малку с ней. Там Малка впервые услышала пение жены хозяина – известного менестреля. И так ей это в душу запало, что сама петь попробовала. Леди услышала и поразилась ее голосу. Сама обучала Малку, не пожалела времени. И девушка стала петь, как сладкоголосая птица. Да еще и талант к стихам и музыке у нее обнаружился. Вот только писала и пела всегда Малка о чем-то печальном. Не было в ее песнях любви и счастья. Одни лишь горе и смерть, и печаль. Как и никогда не было и следа улыбки на лице девушки. Правда тем, кому она пела, это нравилось, и называли ее розой печали, и богиней зимы, и соловьем льда. Все комплименты Малка слушала с таким же отрешенным выражением лица, с каким раньше, в детстве, выслушивала оскорбления. Лишь когда она пела, загорались ее глаза, и сама она словно загоралась изнутри. Правда пламя это было темным и холодным.
Через какое-то время умерла Исма. Хотя и жила она последние годы в достатке, но видать слишком сильно подкосили ее страдания. И возможно, даже держалась она в мире лишь из страха оставить дочь одну. А теперь этого страха не было, и смерть взяла то, на что давно рассчитывала.
Малка ушла из города вечером того же дня, как умерла мать. Куда – никто не знал. Она покинула все и всех, без сожаления и не оборачиваясь. Она шла по дорогам княжества, иногда останавливаясь в трактире и зарабатывая себе на ужин и ночлег пением. Пару раз пытались ее затащить в постель, но те, кто пытался, рассказывали потом, что их словно начинал кто-то грызть и больно кусать, там…в том самом месте, которым и хотели они совершить насилие. Все над ними посмеивались.
И сейчас Малка дошла до деревни. Она уже слышала, что деревню какую-то сожгли по приказу князя. Но они с матерью не интересовались, какую. Ее мать была умна и сразу же говорила Малке, чтобы та никогда не рассказывала, откуда они пришли. Так, на всякий случай. Может поэтому и дожила Малка до сегодняшнего дня
Малка не испытывала никаких чувств по отношению к погибшим. Поначалу. А потом. Когда походила по пепелищам, да повспоминала, как мать ее умоляла дать хоть немного хлеба, хоть глоток молока. Вспомнила, как таяли ее братья – Милош и Рапка. Как убивалась мать, видя их таяние, и ничего не могла поделать. Вспомнила она и как однажды подошла к матери с ножом…
-Что ты удумала, - сказала тогда Исма
-Режь, - сказала Малка, всеми силами удерживая готовые брызнуть слезы
-Что?
-Режь меня и корми братьев. Им нужнее жить. Они работники. А я и так умру от голода. Так хоть не бесполезно.
Тогда в первый раз мать побила Малку. Несильно и обе потом рыдали весь вечер.
Вспомнила все это Малка и впервые, наверное, с самого раннего детства, с того времени, когда был еще жив отец, она улыбнулась. А потом пошла на место, где стоял родной дом и расплакалась. Также впервые после того случая, когда пришла к матери с ножом. Малка плакала, обнимая землю, перемешанную с остатками пепла, и не видела, как за ней следят маленькие красные глазки. Много глазок.
Наплакавшись вволю, девушка уснула.
Малка не помнила, сколько проспала. Но сны ее были радостны. Проснулась она на рассвете и обнаружила, что словно укутана теплым одеялом. Лишь через несколько минут сообразила, что одеяло это соткано-создано из десятков теплых живых тел. Копошащихся и пищащих. Первым желанием Малки было скинуть с себя этот кокон. Но тут она услышала слова в своей голове. Чужие, не ее мысли, которые то капали, словно тяжелые капли дождя, то кружились в легком танце, как снежинки.
-Не бойся. Мы… не причиним… вреда…
-Вы? – Малка не осознала, спросила ли это вслух или лишь подумала.
-Мы… согрели тебя… Ты могла бы умереть тут.
Крысы продолжали пищать, но Малка словно не слышала этот писк за их мыслями.
-Вы помогли мне? Зачем?
-Мы… помогли тебе… Мы отомстили за тебя.
-Это… Это вы принесли чуму? – спросила Малка, все еще не пытаясь шевелиться.
-Разве не этого… ты хотела?
-Да… да… - Малка почему-то обрадовалась и сразу ей стало как-то одновременно и холоднее и теплее.
-Ты должна нам, - продолжал хор в голове.
-Я… - Малка на секунду задумалась, - я… готова… Вы можете забрать мою жизнь.
И тут же в голове Малка услышала смех, который словно выскребал череп изнутри.
-Мы… можем взять любую жизнь… Нам это не нужно.
-Что же вам нужно?
-Правительница, - на этот раз голоса начали говорить вразнобой, словно от возбуждения отдельные участники хора не попадали в общий ритм, – королева.
-Но почему я? – Малка уже не удивлялась ничему. Она лишь хотела знать, что в ней особенного.
-Мы выбрали тебя…Ты не такая как другие. Ты будешь нашей королевой? Ты станешь бессмертна, ты будешь понимать язык животных, растений, и камней, ветра и снега, воды и земли. Мы знаем много. Да… мы много знаем. Мы знаем, где хранятся клады и что на уме у духов земли. Мы знаем, как лечить болезни и как убивать. Ты тоже будешь знать все. Ты будешь жить, пока живет хоть один из твоих поданных. И ты будешь менять свой возраст как захочешь. Из старухи в девицу, из девицы в девчонку и обратно… Как захочешь...
-А если мне надоест? – спросила Малка
И вновь мысленный смех начал скрести ей череп
-Кто знает, кто знает. Если ты найдешь достойную замену… Но если ты не хочешь сейчас… то нам придется тебя убить.
-Меня это не пугает, – четко сказала Малка.
-Знаем. Но ты подумай. Зачем умирать, когда можно жить?
Малка подумала. И сказала:
-Я согласна
Вой радости затопил мозг.
-Что я должна сделать?
-Ничего. Просто лежи. Тебе придется умереть, чтобы возродиться королевой. Крестьянка, певичка, которой дорога только в шлюхи, умрет и родится королева. Сильная, смелая. Просто лежи. И… можешь кричать…
Первые короткие и острые укусы Малка перетерпела, пусть и со слезами на глазах. Но потом укусов стало больше и они стали больнее. Десятки челюстей вгрызались в ее тело. Малка кричала. Кажется, кричала. Она уже не соображала ничего. Порой ей казалось, что она плывет по реке из собственной крови, порой – что она попала в мясорубку нижнего Ада, которая, как считалось, грозила клятвопреступникам. Иногда она на секунду выныривала из этого кошмара. И тогда видела небо, почему-то черно-красное, с пронизавшими его блестящими синими полосами, искрящимися и словно припорошенными алмазами.
А потом она окончательно потеряла сознание.
Очнулась Малка уже к вечеру. Девушка встала на удивление легко. Она была практически обнажена, всё ее платье, будто разрезанное, осталось лоскутами на земле. Лоскутами, перемешанными с землей и кровью. Малка тоже была в крови. Но ран нигде не обнаружила. И ничего не болело. Малка легко рассмеялась, с удивлением уловив в смехе странные нотки, не свойственные человеку. А потом она пошла по направлению к реке, чтобы смыть кровь. Теперь она чувствовала мир не так, как раньше. Она слышала мир – землю, по которой шла, траву, деревья, ветер. Она еще не понимала, что ей говорят. Но знала, что скоро поймет. На все нужно время.
Малка с удовольствием плескалась, а когда вышла на берег, крысы… нет… ее поданные уже были там. Они принесли ей откуда-то роскошное шелковое нижнее белье. И красное бархатное платье с туфельками. Ожерелье из рубинов с такими же серьгами и тонкой золотой цепочкой с рубинами. Даже в столице Малка не видела такой роскоши.
Она быстро оделась
-Но куда идти в таком виде? – спросила она с улыбкой. До ближайшего города и вправду было далеко, а по грязи в таком наряде особо не походишь
-Ступайте за нами, королева, - услышала она и опять не поняла, то ли в воздухе раздается этот голос, то ли в ее разуме.
Крысы пошли вперед, к оврагу, что был с одной стороны деревни.
Малка не удивилась, когда увидела, что на дно оврага ведут ступени – чистые каменные, широкие. Не удивилась она и двери сделанной, словно из сплава золота и серебра. Малка открыла дверь без труда, хотя та казалась тяжелой, и последний раз оглянулась назад, на то место, где когда-то был ее дом.
Но смотрела недолго. Пару секунд. А потом резко обернулась и вошла в освещенный проход. За ней вошли и крысы. Дверь захлопнулась, и уже через минуту не было ни двери, ни ступеней.
Аделаида Агурина