Бабушка предупреждала ее не шутить со временем. Теперь нужно понять, что она должна сделать, чтобы вернуться в свой мир, через что пройти и что изменить в себе.
Юноша застонал. Женька наклонилась к нему. Он просил пить. Она напоила его, влила несколько ложек бульона и только потом дала выпить густой горький отвар. Пусть юноша спокойно поспит, натерпелся боли. Пора и отдохнуть от неё.
Яркие светлые воспоминания грели её тёмной ночью в неизвестном мире. Лерка не поддавался ни одному описанию.
Его можно было почувствовать, только прикоснувшись к огню, который не обжигал; дышать с ним вместе одним огнём страсти, который никогда не угасал; купаться в огне наслаждений и не чувствовать ожога; пить огонь любви большими глотками, наполняя каждую клеточку своего тела и не чувствовать следов горения.
Сейчас он остался за пределами этого мира, куда ей нет доступа.
Восторг и упоение первым нежным поцелуем нахлынул вновь, и она как тогда поплыла куда-то вдаль... Душа затрепетала, запела от этих сладостных воспоминаний. Как и тогда её тело, казалось, готово было взорваться, сдерживаемое лишь головной болью.
Женька была рада, что Лерка выбрал именно её.
Она чувствовала, что ей требовались его нежность, его дыхание, его запах, его тепло. Она не могла думать ни о чём другом. Они по-прежнему сидели за одной партой. Ей стоило больших усилий во время урока не думать о нём. Мечта, что вечером они снова встретятся без внимательных глаз одноклассников, грела душу и заставляла сердце учащённо биться.
На перемене Лерка не выделял её среди других, Это и радовало и огорчало. Она не могла забыть слова, что сказал ей Роман. «Он немного ветреный, это оттого, что имеет успех у девчонок».
Она ревновала его ко всем: к Егору, который постоянно тёрся возле их парты; к Светлане, потому что она объясняла ему пропущенный материал; к его тренировкам, из-за которых она не могла видеть его чаще…
Лерка понимал это, но не смеялся над ней. Как хрустальную вазу он оберегал их чувства. Постоянно наполняя её новыми эмоциями, словами, ласками и поцелуями. Женька понимала, что перед мужественным обликом и мягкой ласковой улыбкой Лерки не могла устоять ни одна девчонка. А Лерка признался в любви ей.
Встречи стали такими желанными. Каждый раз Лерка молча подходил к ней и обнимал. Какое-то время они молчали. Потом брели наугад, находили укромное место. Ничего, не соображая, она покрывала его лицо поцелуями. Ей приятно было прикасаться к нему. Часто её пальцы запутывались в его длинных волосах, и она так и застывала с поднятыми вверх руками. В такие минуты он мог делать с ней всё что угодно, и она бы позволила ему. Лерка никогда не воспользовался этим.
Проходило время, и он отвечал взаимностью. Казалось, что не оставалось ни одного участка тела на её лице или шее. Все они горели от его прикосновений. Их губы не могли разомкнулись. Его рука медленно скользила по её спине, прогоняя мурашки.
Она уже ничего не могла поделать с собой. Его ласковый голос, его глаза завораживали и не отпускали. Она купалась в потоках любви и была счастлива. Она забывала о Феликсе, маме и Александре. Она помнила только бабушку, которая позволяла ей всё.
Что же случилось? Почему его любовь не смогла защитить её? Почему позволила времени сыграть с ней злую шутку? Бабушка предупреждала - играть со временем опасно, а она загадывала одно желание за другим, не задумываясь, и в сознании всегда двигала стрелки то вперёд, то назад. Она, то прогоняла Александра, понимая, что не будь его, не было бы и Феликса, и мама не была бы счастлива.
Потом она мысленно возвращала его и приходила в ужас от снов, в которых не было Феликса. Феликса, её смышлёного маленького братишки, которого она полюбила всем сердцем.
Женька всхлипнула, и слезы горячими струйками обожгли её лицо. Последнее время она мало внимания уделяла братцу. Вот она расплата. Она ни одного желания не загадала, чтобы в нём присутствовал Феликс. Она думала только о себе.
Ей так было хорошо вдвоем с Леркой, что она забывала обо всём. В его объятиях можно было раствориться во времени и пространстве особенно, когда он говорил ей, что любит.
С каждым разом его поцелуи становились все более требовательными и страстными, и она с упоением подчинялась его ласкам, сгорая от стыда своих желаний и фантазий, за то, что с каждым разом её тело всё более охотно откликалось на его властный призыв.
Как ему удавалось сдерживать себя, она не задумывалась, но никогда бы не решилась первая предложить ему близость.
Сейчас она анализировала свои ощущения. Любое воспоминание о Лерке рождало в ней мгновенный отклик. Волны восторга и тепла прокатывались по телу, заставляя пульсировать болью внизу живота.
Она вновь устремлялась к головокружительной лестнице желания, садилась в карусель и неслась по кругу наслаждения, где приобщалась к новым прикосновениям и ласкам.
Во время встреч они не могли насмотреться друг на друга. Женьке казалось, что в Лерке сосредоточена вся нежность Вселенной.
Звёздный омут, что горел в его глазах, с каждым разом затягивал её всё глубже. Она упивалась его любовью, новыми для себя ощущениями и маленькими тайнами. Тайнами, пробуждающими её юношеское тело, которые так долго спали. И разбудить их смогли Леркины прикосновения.
Никаких клятв она с Лерки не требовала. Никаких вопросов не задавала. Она лишь впитывала с себя неистовую жажду наслаждения, которую можно было испытать только в объятьях друг друга, и которая приносила ей радость.
Отрываясь на миг от его губ, она прижималась щекой к его волосам, пытаясь обуздать бушевавшие в ней чувства. Он смотрел в её глаза и смеялся.
- Неужели ты так сильно любишь меня?
- Да! - Женька вздрогнула от своего голоса. Она сказала это вслух. В странном мире, на лесной поляне затерянной в лесу.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2017/10/04/357