Навстречу президентским выборам-октябрь уж наступи

               
                Часть  первая    -   "Президент".
        Восемнадцатого   августа при  посещении  Севастополя  и выставки «История Херсонеса в античный период» президент  Путин сделал короткое, но   весьма  емкое  заявление : «Здесь нужно создавать русскую, российскую Мекку. Дело не в том, что здесь князь Владимир крестился, а в том, что здесь началось укрепление централизованного русского государства… Место, где мы сейчас находимся, имеет уникальное значение для нашего государства, нашего народа и для нашей государственности».  Комментируя  эту короткую  президентскую  реплику, Кирилл Бенедиктов   ("Сны о русской Мекке" ), убежденный,  что "в заявлениях российского президента практически отсутствуют случайные, непродуманные детали" ,     выделяет в   ней целых   три   таких  неслучайности: " определение «русская», поставленное перед определением «российская», само сравнение Херсонеса с Меккой — святыней для мусульман всего мира, и акцент на укреплении централизованного государства."
Можно, конечно,  допустить  что  все  три эти  детали,  действительно,  неслучайны.  Но , к  сожалению,   трудно  столь же  определенно   высказаться  о   президентских мотивах  появления этих  деталей  в   его  реплике.  Свидетельствуют ли   они, например,  о  том,  что в миросозерцании  президента  усиливается  роль  русской  цивилизационной  идеологии  и  отступают упования  на Европу  от Лиссабона  до  Владивостока  и  далее  вокруг шарика?  Или   эта  реплика  всего  лишь    риторический  жест, призванный  компенсировать  нежелательный эффект от   какого-нибудь  его высказывания  или   действия? Ну, например,  от      безусловной,  если  не  сказать  больше   восторженной,  поддержки   запланированного высшими   чиновниками  правительства  (медведами) нашествия киборгов  на  страну(пока  в безобидных  с  виду намордниках   цифровой  экономики). 
     Несмотря на  длительное  пребывание   на вершине  российской  власти,      президент   Путин(  и  от этого    впечатления избавиться не удается)   так пока и   не  развернулся  от   стандартного  среднеевропейского   миросозерцания    к идеологии  русской   
цивилизации  -  в   той   мере не  развернулся,  в какой  это  дОлжно быть  у    лица,  наделенного в России   высшей   властью. Он лишь   
касается   этой  идеологии - и то  время от времени, ситуативно,  -  но  увы,  не  коммутирует   с   ней.  И    поэтому  далеко  не  очевидна  природа   неопределенности     его внутриполитического  курса.   И здесь можно  говорить  о  трех  вариантах  интерпретации    этой  неопределенности.
    Он стремится, но   не  может завершить выбор  в пользу  национально ориентированного    курса по  причинам  объективного   характера -  одно  время, благоприятное   такому  завершению,  бездарно  упущено, а другое   пока  не  наступило ...
   Он  не стремится  и  не  хочет   делать выбора. Поскольку  понимает, что    выбор в  пользу средней Европы  Россия   надолго  не  примет  и  с  большой  долей  вероятности  ответит взрывом недовольства. Национально  же  ориентированный   выбор потребует    от  него такой внутренней  мобилизации, на которую он  уже  не способен, а, может быть, никогда  и способен не был.
   И наконец:  выбор  в  пользу  безусловной европизации России  давным-давно  совершен,  отказа  от него  не   будет и делается  то,  что  делается:  целым набором   средств, в  том  числе и  риторическими жестами, поддерживается   иллюзия:  время  выбора    еще не пришло.  Вы держитесь, одним  словом, -  как   принято говорить  в  среде  медведов.
    И  третий  вариант   сегодня,   по итогам     18  лет  правления  президента,   уже не  воспринимается,  как  фантастический. Шансы  этого   варианта  на  адекватность  если  не  растут,  то  определенно  не  уменьшаются.
    Да  разве они   могут  уменьшиться,  пока  Центробанком,  опираясь на закон,  уместный  разве  что  для    какого-нибудь   полувассального  микрогосударства, а не для цивилизационнообразующей  России,   крутит-вертит, под  одобрительные  реплики президента,   госпожа Набиуллина...
Да   и  кроме  Центробанка  оснований  хватает.
В конце прошлого - начале  нынешнего    года появились   вроде  бы   вполне  реальные  надежды   на    корректировку экономического  курса  - обсуждались    программы  экономического  развития,     либеральные поскудства  господина   Кудрина    перестали,  казалось, быть единственным   светом   в  российском   окошке. Одно  время  даже  почудилось:   еще  немного, еще  чуть-чуть  и  президента  Путина  удастся  вывести, наконец-то,     из  какой-то  прямо-таки  наркотической  зависимости от  экономических суррогатов, распространителем  которых  является  лучший министр  финансов всех времен и  народов. Но  дельной   экономической  дискуссии   так  и  не  получилось : каким-то  своим планом разродилось  правительство и он, кажется, хорошо  вписался в идеологию  позднего  кудрианства.    А  тут и  волна цифровой   экономики  накатила.  И  после   того,  как    из  правительства принеслась  радостная  весть, что  президент  положил  глаз  на  цифру, об экономической  дискуссии  уже  никто   и  не  вспоминал. А  сегодня  и   вполне  ответственные  комментаторы  уже  говорят        о  том,  что  экономический  курс  после  выборов  не  только  не  изменится,  но станет  еще   более  либеральным.
   В    пользу   третьего   варианта    свидетельствует и   история   укрощения  строптивой   Академии Наук, размечтавшейся   было в России  о   традиционном   праве   ученого  на свободу выбора    темы  исследования.  Президент  Путин   сыграл,  судя  по  всему,  не  последнюю роль  в  оФАНОрении    АН   -  не  без  его   поддержки  была  осуществлена,  видимо,  и недавняя модернизация   процедуры  выборов  президента   АН.  Но,  несмотря    на произведенную  под бдительным присмотром  г. Дворковича  прополку    списка    кандидатов ,  АН  все -таки  удалось  избрать  в  президенты, похоже,   не  самого  удобного    для  власти    академика  - А.М.Сергеева.   Да,  президент  Путин   утвердил  его,  можно  сказать, мгновенно.  Но     и  "  выстроить   отношения"  с   ФАНО, кандалами навешенным   на  академию,    -  призвал...

В связи  с   темой неопределенности  внутренней   политики  президента Путина  нельзя не остановиться  и на "Матильде".  Но    сделать  это  лучше, наверное,  в  отдельной -  следующей  -  части  заметок.

     Навстречу  президентским   выборам -  октябрь уж наступил...         Часть  Вторая     -   "Матильда".



      "Матильда"...  Вся  эта     пока  еще  не завершившаяся история  может  стать отличным  тестом   на   неслучайность   для тех  трех  моментов, что  выделил в  херсонесской   реплике  президента  Путина К.Бенедиктов(  смотри первую часть статьи) . Потому  что три  этих  момента  несомненно  имеют   общий  знаменатель - объединяющую их  идею:  Россия, как  русское   многонациональное  государство,  а  затем  и как русская    цивилизация,   сформировалась   благодаря  и  вокруг Православия,  сыгравшего    роль  государствообразующей  религии(  конфессии ).  И  если  это   так  по  существу , и  если    слова    об этом у  президента  Путина  действительно  неслучайны,   то  он не  может   занимать  снисходительно-равнодушной позиции по отношению  к любому   тексту, фильму, спектаклю, выставке ,   посягающему   на    любого    из святых ,  прославленных  Православной  Церковью. Более  того  он  не  может  позволить  такой  позиции   ни одному  члену утверждаемого им  правительства,  и  ни  одному  из  работающих с ним    губернаторов. И  здесь   не имеют   и  малейшего значения  личное   отношение   к  религии губернаторов, членов  правительства  да  и самого  президента  -  все  здесь   определяет  единственный  момент:  факт    принадлежности  к   высшей  федеральной  или региональной  власти   в  стране, государствообразующей  религией которой явилось  Православие -  ставшее  стержнем   того  самого "  укрепления централизованного русского государства" , о котором  говорил  президент  в  Херсонесе.    Давая согласие  принадлежать  к  власти  в  России,  ты  берешь  на  себя   одновременно  и обязательство   всячески поддерживать ту   религию,  что   обеспечила  ее  устойчивое  существование   в  мире.     Это  требование, естественно,   не  претендует,  и  не  может  претендовать, на  статус      юридической  нормы - это   всего  лишь  одна  из  особенностей   русской   истории,    постепенно  откристаллизовавшаяся   в  виде  такого   -  фундаментального ! - качества   русской  государственности.
     Стержневая  роль Православия  в  России  не является  и, видимо, никогда не  являлась безусловно очевидной    для  тех, кто  к  России  доброжелателен.  И снисходительно-равнодушная  реакция  на "Матильду", а  по  преимуществу  эта реакция  именно  такова, очень четко  это  очередной  раз подтверждает . А вот  для  недоброжелателей России  очевидна безусловность   роли   Православия   в  ее  истории .  Причем,  чем  серьезнее  ненавистник,  тем  очевиднее    для  него эта  роль   -  тем  жестче - и прежде всего  не по  форме, а  по  существу  -   выпады  против  Православия.
 Свои  не  ценят, не видят  опасности  и не  желают   защищать; чужие   лупят наотмашь (  те, кто  попроще);   или спокойно,  рассудительно  рубят  под  корень.
    
В. Можегов с  предельной  точностью   определил   суть    Матильды", назвав ее    "актом  духовного террора".  Кино здесь   к  делу, действительно,   не  имеет  никакого  отношения. Именно   культурные  артефакты ,особенно  если   они  умело  сориентированы  на   "развенчание сакральных символов народов", становятся   сегодня   самым   удобным  средством расшатывания  как   сознания  людей,  так  и общественного  порядка...  Это  свое  суждение В. Можегов  иллюстрирует не  чем попало, а   самой  американской цивилизацией, которая   всего лишь  за  полвека  - и не  без  помощи определенных  культурных  школ  - из  "вполне нормальной  консервативной"  превратилась  в "сегодняшний «содом и гоммору»".  Да и    мы,  похоже,  двигаемся  по  тому  же   пути, ибо   пространство  нашей культуры, увы, заполнили  такого  же  качества культуртрегеры ,  такого  же рода  секты «деятелей искусств»  -  считает  В. Можегов. И подчеркивает, что  если     в свое  время    в  России жестко  не  поставили    бы  на  место    тех  барышень,  что   попытались   в Храме Христа  Спасителя  задирать  ноги  выше головы ,  то "сегодня мы, скорее всего, столкнулись бы с целым цунами вандализма в христианских церквях по всей стране" . 
    Текст  В.  Можегова   настолько   убедителен, что   не  кажутся   большим преувеличением   и    его  слова-разъяснения, обращенные  непосредственно   к  высшей  российской  власти : "акт духовного террора, каким является это «кино», ничуть не менее, а скорее - гораздо более опасен, нежели терроризм пресловутого ИГИЛ: акты классического террора сплачивают народ; акты духовного террора ведут к чудовищным общественным расколам."
     Но предложенное В. Можеговым       понимание ситуации, складывающейся  вокруг   намерения затолкнуть  все-таки   "Матильду"   в    широкий прокат,      увы,  не  находит   в стране   должной  поддержки.  И, видимо,  прежде  всего  у  президента  -   свидетельство  тому    его   индифферентность,   так  не сочетающаяся с  цивилизациооными   мироощущениями, вроде как  предъявленными  им     в  херсонеской  реплике.  Молчит  патриарх. Молчат, можно  сказать  ,  и  иерархи Церкви -  лишь   некоторые из них  высказались    в  защиту  памяти  святых  страстотерпцев.     Но  зато  после  специально организованного просмотра  фильма    разговорился  думский Комитет   по  культуре. Однако  разговоры  те исключительно   о  кино  -   и  признака какой-либо  опасности   для   страны ни один    из  высказавшихся членов   Комитета   не  обнаружил  и  даже  не заподозрил. 

     Складывается впечатление, что  граждане наши,   из  числа    почтительно    относящихся к  истории  России  и  неравнодушных  к  ее  судьбе, то есть  те, которых в противовес ненавистникам  можно  называть  своими, исключительной  роли  Православия  в становлении российской  цивилизации  признавать  пока  не  спешат. А если  и признают, то в  этом  и, видимо,  искусно  сработанном  фильме под названием "  Матильда",не  находят какого-либо  покушения  на  Православие  .  Потому,  в  частности,  что,    не  считают   покушением  вольности в отношении  прославленных  Церковью   святых.  Но  святое потому    для  кого-то  и  свято, что   малейшая  непочтительность  по отношению к нему  воспринимается как   варварское  покушение. Эта особенность   отношения человека  к  тому,  что  свято  для него, сохраняется  и  при  самом  широком,  далеко выходящем   за  рамки  религии    толковании   святости. И  у  самого    принципиального жлоба- охальника  может  обнаружиться  нечто,  непочтительность    к  чему  он  воспримет  как  покушение.
Происходит же    все это  потому ,  что  непочтительность понижает святое  до обыденного - лишает   человека  идеального, того,  что не  имеет  для  него   цены.
      В этом-то  понижении все  дело и    заключено. Ненавистник, как  естественный,  так  и  заказной, хорошо понимая,  что  имеет дело со  священным    и  высоко  оценивая его роль,  будет в любых   возможных формах,  а  если   ему по  силам-дарованиям,  то  и  в очень  совершенных  формах,  форсировать    снижение   священного  до  обыденного.  Благодушно же   настроенный  свой, а  большинство  их  именно   таковы,    скорее  всего,  на  это  понижение не обратит внимания, а  значит,    и  опасности  не  почувствует . Или , что   чаще,  опасности  не  почувствует, а потому  и понижения    не  заметит.
        Это  благодушное  настроение   у   своих  и     является  главной  опасностью.  И    одолеть  его можно,  похоже,  лишь единственным  образом  -  через    просвещение  на  основе   четко заданной    государственной   политики в области  искусства. Одним   из элементом  этой  политики,  реализуемой  через государственные  институты  всех  видов (  СМИ, системы  кинопроката,  театры, школы,  вузы ),  и  должно     быть, раскрытие   той  роли , которую  сыграло  Православие  в  истории  становления  России  в  качестве  государства- цивилизации. 
       Наличие и осуществление   подобной политики  откроет путь  к  решению  и  такой насущной для  светского  поликонфессионального   государства   проблемы, как отношение   к  несвоим   святыням.  Что-то как  святыня,  кем-то,    положим, не воспринимается ....  И  от  неизбежных при общении с другими  промахов     ему  здесь  ничто  не   дает гарантий:  ни образование,  ни  положение  в  обществе, ни  возраст. Уберечь от промахов    здесь может    лишь одно -  душевная  деликатность, понуждающая   не  торопиться  со словами,  и  тем  более   оценками:  ну, не мое  это, не мое,   но  для кого-то  оно - свято,   и  потому  лучше  помолчать...
       Но  душевная  деликатность  с  ненавистью не  совместима  абсолютно,  и   потому от  ненавистников  ее  не дождешься:   с  пеной  у   рта   будут  они отстаивать  свое  право избавиться  от  всякой   деликатности,  если даже  она  у  них   от  природы   и присутствует.
          Что  же  касается  своих,  то     здесь все тот же  камень преткновения -  благодушие... И в качестве      доказательства  того   можно сослаться   на эссе   Захара Прилепина  " Агония    его  Матильды" ,  благо  для  сомнений  в  его отношении  к России    нет  и малейшего  повода -   оно  доказано не  только  словом,  но  и  ответственными поступками  его.  З. Прилепину  ясно,    что  основанием для    прославления     Николая Второго   явилось   не его императорство,  а его  житие  с  марта 1917  по    17  июля 1918   - "государя мы почитаем как мученика, а не как праведника".Очень  важно,  что  он  это  понимает, а  главное -  знает.  Ведь  именно знания  как  раз  и  не хватает   многим  для  адекватного  отношения   к   прославлению последнего  русского  императора.
      И это опять-таки к  вопросу  о   просветительской    роли   государственной  политики в  области культуры.   Именно  она   и генерируемое  ею  в  обществе  знание   могли   бы  разрешить   те  "проблемы",которые    выделены   у  З. Прилепина  в  заключительной  части  его   статьи.  Ну, например, показать   ничтожность    места  в   мировоззрении  Пушкина   той  строки,  что  приводит З. Прилепин( здесь можно  было  бы  вспомнить    и   о"Гаврилиаде"),   на  фоне  реального,  по итогам  всей  жизни,   отношения  Пушкина    к  Православию. 
"Получается так, что государь Николай II — лицо у нас неприкосновенное" ...    Решительность   и строгость,  с  которыми  противостояние  " Матильде",  мужественно возглавила  героическая Наталия     Владимировна  Поклонская, нет  слов,  располагает    к  такого  рода репликам.  Прикосновенен он, несомненно прикосновенен, но  прикасаться к нему  нужно  с исключительной  деликатностью  - он  святой  для  Православия и  в  каждом православном   российском  храме  присутствует его  икона. Поэтому А. Учителю  ,  столь   высоко  оцененному  З . Прилепиным ,     можно было  бы  и  воздержаться, например,  от своих    высокохудожественных   импровизаций, не  соответствующих   историческим  фактам,   и подыскать  русского   актера   на  главную  роль. Да  мало еще  чем в  рамках  реализованного  в "Матильде"  сюжета  можно  было  бы  эту  свою деликатность   продемонстрировать.
  Если бы только она  была... Если  бы от нее по тем  или  иным причинам  категорически не хотелось  бы  избавиться.
   
Последний  абзац  статьи здесь: