Марфа была сообразительной женщиной, с тонкой индивидуальностью, но не без актерской наклонности, иногда, шутки ради, могла выдать из себя такое, что казалось - бой баба! На самом деле ей трудно было свыкнуться с мыслью, что того, уютного для нее мира больше не существует и прежняя богатая жизнь ушла безвозвратно. Раньше рассчитывала на свою способность адаптироваться и находить быстрые решения трудных жизненных задач. Сегодня она впервые в себе засомневалась. Если даже сестра считает ее белоручкой, то что могут подумать о ней возможные работодатели? Может и впрямь ей стоит найти себе покровителя из тех, жирных котов, разъезжающих беспрепятственно на черных машинах?.. Как бы ей к Генке Хагену подобраться? В последний раз она видела его на Красной площади, при всем параде, - красив и статен, аки заправский полководец.
- Ты не знаешь, где его родные нонеча проживают?..
- Чьи родные?
- Ой, ушла в себя… да этого, Гены Хагена... старики…
- Мать жива, здоровались с ней давеча на Неглинной, кажись, там и осталась, а батя ихний помер в начале Мировой. Сестра двоюродная есть, Гольда, комиссарит в Моссовете, редкой породы стерва, от поповской родни открестилась и тужурку поверх гимнастерки надела.
- Мне бы с Геннадием встретиться, я его от царской охранки прятала на наших с Яковым складах, авось вспомнит об этом и поможет мне с работой.
- Что-то ты темнишь, сестрица, к нему ноне подходить опасно, и для него, и для тебя, да и вряд ли он остался прежним на своей нынешней должности, - среди волков баранов не держат.
- Он не баран. И не волк. Если ушел на сторону красных, значит иного выбора не было. Разве ты за эксплуататоров?..
- Я за жизнь, Марфа, а с этой властью жисти нет. Никому. Даже комиссары под Богом ходят, им тоже перед Ним ответ держать… за все зло, что натворили и продолжают творить ежедневно...
- Зло и добро, милая моя, - понятия философские, мы с тобой это еще в школе проходили. Для них, вершителей судеб, - вопрос политики, а для нас - жизни и смерти. Лучше смириться со злом, чем искать добро там, где его нет.
- Вот мы и миримся. Только спасемся ли этим?
- Надеюсь, иначе ничего не остается, кроме как скрестить руки на груди. Наши родители этому не обрадовались бы. Ты их помнишь?
- Папу да, а маму уже с трудом. Мне 4 годика было, когда она умерла, царствие им небесное!
- А я часто вспоминаю обоих, они хотели видеть нас счастливыми… Не дадим себя грусти, сестренка, надо жить.
(продолжение по ссылке)
http://www.proza.ru/2017/10/12/1195