Подарок для Паука Троицкого
Чепуха человек, но матрос Платонова, демобилизовавшись с Каспийской флотилии недоделанных воронежцами подводных лодок, с неизбежностью проброшенного в отдупление ответвившегося чуть в не ту сторону дерева - корного, темного дубоватого вяза - Исзма, дровянисто - домовного и аристократического ( из баронов Тартесских, летавших соколами в град Китеж за оловянными спичками ), выкатывался у прикорневого пространства, вскрытого по пьяни неким дроворубом, рубившим с зудящего плеча коломенской версты небольшие пни из когдатошних деревьев, корчуемых бульдозерами Моссада всякую ночь, и, конечно же, по самому своему наименованию сокровенного человека возвращался в первобытное состояние. Пса, стал быть. Обычного Шарика, если б орудовал на литературном поприще Булгаков, наш моноклистый доморощенный итонец оксфордец, слава Богу, и не знавший о сокурснике Оксюмороне Сифилитичном, подавшемся из бурлаков в репки, так называли отчаянных ребят из команды полковника Репки, репками звали этих нью - круглоголовых, отринувших старорежимные кюлоты по завещанию Холкрофта Епифанцева, как известно каждой Витухновской, сидевшего на трубах без штанов, но с Башировым в темных солнцезащитных очках и рухнувших надеждах скрыться в замкнутом помещении мистера Икса от тяжко дышащих розовых тигров Кио, уженившегося с дочерью генсека уже по обету, перед бурундуками, разумеется. Мне не было бы нужды уточнять все понятные вещи, вытекающие махонькими ручейками булькающей фантазии из ликбеза товарища Ленина, но сам адресат сказочки, по научному обоснованной легкой печалью и ностальгией по гимназическим временам динамитных курсисток, отчего - то считавших себя обязанными знать Писемьского, Белинского и иных, не столь выдающихся носами вперед сограждан, принуждает меня, если не к любви, то хотя бы к аккуратному отношению трепетных дуновений моего смыслообразования в год девяносто какой - то, когда писались ништяковые песни со смешными и бессмысленными текстами, девки были шустрее и с сиськами, надежды витали и дымили стройными трубами крематориев, пока не слилось все на х...й и в вещмешок демобилизованного чепухи человека.
- Отчего ты есть вооруженная сила, Зворычный ? - сворачивая папиросу настырным пальцем урожденного слесарем пошехонца спрашивал Фома Пухов, сидя перед тумблером обратной тяги ломтевоза Сорокина. - Куда тебе винтовка, если ты лишен оптических элементов головы ?
Он тыкал кончиком папиросы в безжизненное лицо распластанно лежащего у тендера товарища, вчера атаковавшего грань невыразимости товарной платформой с установленным пулеметом, резавшим под озабоченный перестук колес чахлые ветви подлеска, выметнувшие голые щупальца растительности к тусклому солнцу революции, вставшему по указу Исуса Навина наотмашь. На скучном и желтом лице Зворычного не наблюдалось глаз, они не были эдиписто выколоты или упрятаны под кожистые складки век, их просто не было никогда. Он и токарем стал, Зворычный, лишь по обязанности перед местной ячейкой, собиравшейся каждый вторник високосного года у вдовы - солдатки Гершензон, славящейся пирогами с капустой и жестким ежиком темных волос, торчавших во все стороны и румбы, как сказал матрос, заметив ее прическу сквозь стереоскопическую трубу флотилии, выныривая бортом лодки к Табризу.
- Эх, Зворычный, Зворычный, - ликвидируя мимолетно вшу бормотал Пухов, оттачивая оселком свинорез, - тебе бы телевизоры вводить в быт нуждающихся граждан Республик, а ты лежишь у тендера мертвый и не знаешь, что Врангель копит силу на бельгийских шахтах внутрь земли, став трактористом и угрожая процессу Волкера - Суркова ...
- Опять заврался, - прокомментировал маленький медвежонок, более известный как Пох, перечитывая вслух мою сказку, - какой, на хер, Сурков, кто его спрашивать будет ? Мировой жандарм не нуждается в советах, - процитировал он мудрость Коллонтай и закурил сигарету, хихикая над моим крайне унылым видом. - Что, снова ? - Я кивнул. - Да не жди ты ума от нее, - заорал медведь, не в силах больше выносить мое самоубийственное настроение, вызванное все той же тупостью спортсменки - теннисистки, - ум вот он, - он показал мне какой - то темный шарик непонятного вещества, я не сразу сообразил, что это добрый гаш, правильный, пакистанский, - берешь ты его и всовываешь в голову любой бабы !
- Слушай, Пох, - засовывая шарик под висевшую у меня на стене между Гитлером и Сабатини фотку Трейси Лордс сказал я, устав от всего вот этого вот всего вот, - как ты думаешь, если сверху всегда, по жизни висит иллюстрация Седьмой главы, то это значит что - нибудь или нет ?
Он отмахнулся лапкой, ничего не ответив, и продолжил читать дальше, тем более, что там и оставалось всего ничего.
- Пухов, - позвал Игорь Сикорский, высовываясь жизнерадостной физиономией из тамбура, - тащи лопасти.
- Ты ж из другой книжки, - оторопел Фома, роняя папиросу на железный пол содрогавшегося в борьбе с километрами фронтовых путей паровоза.
- Я из другого кина, - захохотал Сикорский, скрываясь в извилистых коридорах вагона, прицепленного за стальной крюк на последней станции, утратившей вместе с названием и топографией смысл.
И да : Господин Оформитель умер, точнее, убит первого февраля сего года тупыми скотами. Поэтому оформлять теперь буду сам, по настроению, хотя, я так и делал, но теперь картинки обретут смысл, только, Бога ради, не пытайтесь его понять, куда лучше любоваться, думаю, свиными рожами телеведущих - нацистов Останкино, тупых и стремных гадов, лоботомированных до рождения товарища Суслова.