Владимир Голдин
ТИХИЙ
Ранее утро. Ещё не все потушены ночные фонари, и ещё не все люди проснулись для будущего рабочего дня. Проходящий пассажирский поезд Хабаровск – Москва уже стоял на платформе, когда такси подъехало к вокзалу. Таксист в этом временном утреннем пространстве уверенно вел машину по графику, как машинист электровоза пассажирского состава. На платформе не было привычной суеты и столкновений между выходящими из вагона пассажирами и нетерпеливыми, жаждущими скорей занять свои места их бывшими коллегами.
В узком проходе плацкартного вагона входящие натыкались на оголенные пятки отдыхающих людей. Свисающие простыни со вторых полок висели, создавая вид выброшенных для просушки тряпок. С боковых полок свисали беспомощные руки отдыхающих. Обычная картина ночного плацкартного пассажирского вагона.
Но в этой дремотной картине, как одинокая лодка в речном водовороте, выделялась фигура человека в пестрой спортивной куртке времен девяностых годов, сшитой явно по китайским лекалам из разноцветных кусков ткани: сиреневой, синей и зелёной. Необычность этого зрелища дополнялась ещё тем, что человек лежал на спине, на голой боковой нижней полке без матраца простыней и подушки. Не прикрытые пальцы ног особенно подчеркивали особенность этого пассажира. Подобного вида больше не наблюдалось во всем вагоне. «Оригинал», - промелькнула мысль в моей голове, - где их сейчас нет.
Поезд плавно покидал очередную остановку. Стремление поскорей устроить своё спальное место, вернуться к прерванному сну в домашних условиях, вытеснили впечатления о необычном пассажире.
Тревожный сон был прерван нарастающим гулом и громкими разговорами просыпающимися пассажирами. Серьёзные позывы в желудке также напоминали о неизбежном подъёме. Купе, в котором нам с женой предстояло путешествовать в ближайшие сутки, было заполнено не полностью, и для личного удобства мы пересели на боковые места, предварительно подняв столик.
За окном мелькали грустные пейзажи глубокой осени. Потухла яркость сентябрьского разнообразия листового многоцветия, и только коротким холодным свинцовым блеском вторгалась природа в сознание человека блеснувшим отражением в придорожных лужах, и обрывалось скоростью мчавшегося поезда до следующего соприкосновения солнца и воды.
В пассажирском поезде невозможно обойтись без такого состояния воды – как кипяток. Встречные движения в ограниченном пространстве плацкартного вагона создают определённые неудобства, но желудок заставляет терпеливо и осторожно преодолевать эти неизбежные препятствия.
В этом движении в поле моего зрения вновь попался образ странного пассажира, который привлёк моё внимание при посадке. Лицо его было помято временем, тусклые глаза его смотрели скорей всего вовнутрь его сознания, чем на окружающих его людей и пейзажи за окном мчавшегося поезда. На откинутом столике лежали только его руки с вздутыми, ярко синими венами, которые подсказывали мне, что этот человек занят каким-то своим внутренним анализом, когда-то случившимся с ним событием.
Путешествующий народ просыпался, салон вагона наполнялся разговорами, смехом и движением. Одни пассажиры покидали вагон, оставляя о себе кратковременную память, другие, напротив, наполняли его холодными запахами осеннего дня, новыми разговорами, индивидуальным шумом и претензиями. Пополнился и наш отсек плацкартного вагона. Природа человека составляет и направляет потоки людей по каким-то только одной ей известным законам.
В наше купе, на очередной остановке пассажирского поезда, вошла женщина лет тридцати. Стройность её фигуры подчеркивали черные брюки, серая футболка и сверху длинная вязаная накидка почти до пят без рукавов с глубокими подмышечными вырезами того же цвета. Короткая прическа и уверенный короткий взгляд, бросаемый на окружающих, говорил о её самоуверенном характере. Если бы не её голос, то признать в этом явлении женщину было бы очень трудно, так как женские линии, характерные для этого типа людей у неё отсутствовали.
Вновь прибывшая пассажирка очень быстро нашла общий язык с молодой худощавой девушкой, едущей из далёкой Сибири. Женщины громко с интересом и юмором обсуждали товарок, проходивших мимо нашего купе. Особенно они обращали внимание на полных пассажирок, у которых выдающиеся женские линии тела было трудно скрыть дорожными нарядами. Короткий саркастический взгляд на конкуренток и затем эмоциональный несдержанный обмен мнениями.
Кто же может понять женский взгляд на красоту тела женщины? Одни изнуряют себя голодом, чтобы похудеть всем телом. Другие испытывают свои достоинства сложными операциями, чтобы увеличить объёмы женственности. Третьи удаляют их путем операции, совершенно не задумываясь о физических последствиях для здоровья. Всё это совершается ради того, чтобы нравиться и привлечь мужское внимание.
В соседнем купе четверо молодых уже взрослых парней азартно играли в карты, громко и радостно обсуждали итоги выигрыша и проигрыша. И только тихий человек сидел молча. Он, молча, напивался. Он пил и не закусывал. Пил водку скрытно, с оглядкой из большой чайной кружки. Внешне у него не было характерных для путешественников вещей: рюкзачка, сумки, пакета. За его спиной висел только видавший виды плащ. Он напивался, это было заметно по его угасающему взгляду, по неуверенным движениям, когда он шел в туалет. Всё это он делал, молча, никому не досаждая ни разговорами, ни плавными движениями. Окружающий народ его осуждал, но не имел, ни малейшего повода осудить поступок молчуна. Только парни, когда он неуверенной походкой шел в тамбур громко вослед ему говорили:
- Смотри, опять нажрался.
Прошла ночь. Закончились сутки пути. Впереди ещё ожидали нас несколько часов движения. Ранним утром, когда ещё многие спали тихий пассажир, окинул взглядом окружающее его пространство, изъял откуда-то бутылку водки, допил оставшийся глоток. Морщины его лица разгладились, открылся на мир взгляд чистых глубоко задумчивых глаз, и весь его внешний вид показывал, что он понимает всё, что с ним происходит в данный момент. Уверенной походкой он прошел в тамбур, выбросил ненужную посуду из-под водки и пива. Казалось, человек обуздал свои внутренние переживания. Но не прошло и часа, в его руках вновь оказалась бутылка водки. Он пил уже из горла, не стесняясь, молча. Откуда взялась водка? – он никуда не выходил со своего места. Запас.
Сотовый телефон был его собеседником. Но человек не вел переговоров, он слушал музыку. Человек настраивал телефон на нужную волну, поправлял в ухе микро микрофон. Делал глоток водки, вытирал кулаком мокрые губы, слушал передачу и думал. О чем? – о проблемах прошлой жизни, от которых отдаляло его это движение пассажирского поезда, или, напротив, приближало его к предстоящим новым встречам. При этом мутнели его глаза, лицо сжималось сеткой морщин. Содержание передач ФМ иногда его не устраивало, он вновь искал, что его интересовало, выпивал глоток и впадал в транс размышлений. Голова его клонилась, и беспомощно падала на руки, лежащие на откидном столике. Выпитая водка не приносила успокоения, не выводила человека из глубоких раздумий.
Пассажирский состав тихо вписывался к одной из высоких платформ, к одному из московских вокзалов. Женщины подружки продолжали весело щебетать на свои темы, с легкой иронией осуждения своих мужчин. Звонок сотового телефона молодой женщины принес ей радостное известие: её уже ждут и встречают. Этот звонок создал некоторый барьер отчуждения между женщинами. Но они мило простились, загромыхали чемоданами на колёсиках в узком проходе. Молодые парни с громкими разговорами уплотнили тесноту прохода.
Все задвигались, засуетились. И только тихий пассажир не поднимал головы. Никто не подошел к нему, не прервал его пьяной задумчивости, не тронул за плечо, и не посоветовал по-дружески:
- Вставай, приехали.