Совсем неожиданно для себя Николь увлеклась мушкетером.
Несмотря на браваду, д'Артаньян был очень одинок и нуждался не только в женском участии, но и в простом домашнем уюте. Николь понимала, что мужчина, подобный по характеру мушкетеру, не сможет долго наслаждаться семейным гнездышком: самое большее, что способен выносить вечный солдат, это несколько дней относительного безделия. Потом его начнет тяготить такой быт, он станет искать предлога куда-нибудь удрать. Поэтому глупо пытаться привязать его к себе: самым лучшим было бы всегда с радостью и без упреков встречать возлюбленного.
Увы, какая женщина способна на такое? К тому же, гостиничный номер не располагал к приему гостей, тем более, что Мадлен не просто косо посматривала в сторону Николь: она намекнула, что гости типа Николь позорят ее заведение. Только сцен со стороны трактирщицы ей и не хватало, но к ним прибавилась еще одна неприятность: Мадлен нажаловалась Гримо, что его спутница принимает у себя мужчин. Если бы новоявленная распутница могла видеть в эту минуту управляющего, она бы постаралась от него удрать - и побыстрее. Но Гримо предстал перед своей подопечной только после того, как убедился, что полностью владеет собой.
- Если до господина графа дойдет, чем вы здесь занимались, боюсь, вам не видать Бражелона, - заявил он Николь напрямую.
- Вы собираетесь ему доложить, что я люблю д'Артаньяна? - теперь уже Николь собрала себя в кулак и пошла в атаку.
Вытаращенные от изумления глаза Гримо были ей ответом.
- Да, именно так вы и услышали: я люблю господина дАртаньяна, старого друга вашего хозяина? И готова ради него на многое.
- Вы не вернетесь в Бражелон! - тон Гримо был непререкаемым.
- Гримо, вы мне не указ!
- Я не пущу вас! Вы хотите, чтобы из-за вас господин граф попал в тюрьму или на эшафот! - наступал Гримо.
- Напротив, я хочу, чтобы он избежал такой участи.
- За вами будут следить!
- Кто?
- Господин д'Артаньян.
- Кто вам вбил в голову такую глупость, Гримо?
- Господин Арамис!
Николь схватилась за голову: «Как могло такое возникнуть у подозрительного Рене? Откуда пришли к нему такие мысли?»
- Хорошо, что же в таком случае делать, Гримо?
- Оставайтесь в Париже. Сделайте так, чтобы господин д'Артаньян не понял, что вы знаете его друзей. Проболтаешься, Николь, пеняй на себя,- пригрозил управляющий.
- Да что же такое происходит, Гримо! - чуть не плакала Николь.- Они же друзья были!
- Жизнь развела, - мрачно ответил Гримо.
«Жизнь — или я тому причиной?» - мучилась молодая женщина. Гримо уехал, на прощание еще раз потребовав у Николь молчать, как рыба. Ей было горько и обидно: она хотела всеобщего примирения. А в результате все только усложнялось. С деньгами тоже было не блестяще: д'Артаньян не мог позволить себе содержать любовницу, пребывать у Мадлен становилось едва ли не опасно для Николь: каждый день она ждала, что что-то произойдет, и в один прекрасный день дождалась: деньги закончились, а с ними и терпение Мадлен: вернувшись как-то поутру с рынка, Николь обнаружила, что ее вещи стоят под лестницей.
- Как это надо понимать, хозяюшка? - оторопело уставилась она на свой баул.
- А это надо понимать, что я вам отказываю в жилье, сударыня, - невозмутимое торжество Мадлен, дождавшейся своего часа, было бы смешно, если бы не ставило Николь в дурацкое положение. - И потрудитесь подыскать себе побыстрее другое жилье. Даже если у вас найдется, чем заплатить, я вам комнат больше не предоставлю. Все уже занято, так и знайте.
- Ну, знаете ли! - возмущение Николь было скорее наигранным: она в глубине души признавала правоту хозяйки, но жизнь в Париже уже успела научить ее нахальству.
- Я-то все знаю, голубушка, - ухмыльнулась довольная Мадлен, которая благодаря такому ходу рассчитывала вернуть своего непостоянного гасконца. - Я все знаю и даже то, что вы хотели бы от всех утаить. А не лучше ли вам вернуться в свою провинцию, где вас знают и где вам проще будет найти себе жениха? - и раскрасневшаяся фламандка подбоченилась, уперев полные руки в крутые бока.
- И куда я пойду теперь? - вопрос был чисто риторический, но на него неожиданно ответил знакомый глубокий баритон.
- Домой, в Бражелон, - Атос, слегка отодвинув Николь, выступил вперед.
Молодая женщина тихо охнула и прижала руки к губам: такого она не ожидала.
- Сударыня, я не намерен говорить с этой дамой в общем зале. Найдется у вас свободная комната и приличный обед?
Мадлен, мгновенно сообразившая, что с этим важным господином шутить не стоит, побежала вперед приготовить комнату, а Атос, предложив Николь руку, а на деле крепко схватив ее, чтобы она поняла, что ей не удрать, повел ее по лестнице наверх. Впрочем, она была настолько потрясена появлением графа, что не способна была не то что бежать — связать хотя бы два слова.
Атос скинул плащ и шляпу, и Николь увидела, какой у него утомленный вид. Не дожидаясь ее приглашения, граф опустился на стул и посмотрел на нее так пристально, что ей, словно провинившейся школьнице, захотелось провалиться сквозь пол.
- Николь, я едва сумел вытянуть из Гримо, почему вы остались в Париже. Причина показалаcь мне настолько невероятной, что я бросил все и примчался сюда. Это правда, Николь?
- Что, господин граф?
- То, что вы ведете здесь несколько, хм... вольный образ жизни?
- А вам какое дело, Атос? Вы мне не муж и не отец, чтобы указывать, что хорошо и что плохо в вашем мире. И я уже не подам плохой пример мальчикам: они не подвержены больше моему влиянию. Вы сами сказали, что я свободна.
- Я говорил это, - Атос опустил голову. - Вы ревнуете меня к баронессе, Николь? Зря... Я расстался с ней, и она больше не появится в моем доме.
- Мой дорогой господин, мне нет больше дела ни до баронессы, ни до вас, - Николь гордо вскинула голову. - Я, наконец-то, нашла свою любовь. Я полюбила человека, который сумел оценить меня такой, какая я есть, не думая о том, знатная ли семья мои родственники. Для него это не важно.
Атос слушал Николь с застывшим лицом. Казалось, каждое слово женщины режет его по-живому.
- Если вы счастливы, - через силу проговорил он, - я не стану мешать вашему счастью. Но, если вдруг, что-то вас не устроит в будущей жизни, помните, что дом — ваш. Вы всегда сможете вернуться.
Чувство стыда и ощущение непоправимой ошибки не дало Николь сказать ни слова. Она, кусая губы, смотрела, как Атос накинул плащ и взял шляпу, собираясь уйти. Он взялся за дверную ручку, когда в комнату вбежал д'Артаньян.
Гасконец ворвался, как ураган, и едва не отбросил Атоса к стене. Увидев напротив себя мужчину и от бешенства не разбираясь, кто перед ним, он попытался схватить его, но сам был остановлен железной рукой, ухватившей его за перевязь. Мужчины встретились взглядами и дружно вскрикнули.
- Атос! - охнул д'Артаньян, отпуская эфес своей шпаги, за который уже успел ухватиться.
- Д'Артаньян! - пробормотал Атос, отпуская перевязь и отступая к дверям.
- Господа мушкетеры! - повелительно приказала мужчинам Николь, указывая на стулья у стола, - пожалуйте на переговоры! И — без фокусов!
Она сама не ожидала от себя такой мгновенной реакции и такого решительного и безапелляционного тона. Словно завороженные мужчины повиновались приказу женщины и отступили к столу, дрожа от сдерживаемой ярости. Нет, на знаменитую ссору на лестнице у де Тревиля это не походило, как не походило и на драку на Вандомской дороге. Это было куда неприятней и куда опасней: это грозило ссорой из-за женщины, и женщиной была она: Николь.
- Это отвратительно! - она сама не узнала своего голоса. - Вы, лучшие друзья, вы, готовые в былые времена отдать жизнь друг за друга, готовы сейчас убить друг друга из-за женщины?
- Никто не говорит об убийстве, - глухо произнес Атос. - Решать должны вы, а мы только подчиняемся вашему решению.
- Говорите о себе, граф де Ла Фер, - вскинул голову мушкетер. - Я своих позиций уступать не собираюсь.
- А я не собираюсь жертвовать дружбой ради женской прихоти, - медленно произнес Атос, сверля взглядом Николь. - Ведь я прав, мадемуазель: все дело лишь в вашем капризе?
- Все дело в решительности, Атос, - ответил за Николь д'Артаньян. - Так вот какого Огюста вы звали, сударыня, - сказал он, качая головой и словно сам не веря в свои слова. - Выходит, я правильно догадался, хотя сам и не понял, как близок к истине.
- О чем вы, д'Артаньян?
- Если бы вы были внимательнее к этой женщине, Атос, вы бы поняли, как ей не хватает именно вас!
- Д'Артаньян! - протестующе крикнула Николь.
- Д'Артаньян! - Атос вскочил со своего стула.
- Господа, я же просила вас: без фокусов! - бросилась к ним Николь. - Будьте благоразумны! Ну, вы право, как петухи сейчас!
- Д'Артаньян, мне очень жаль, что мы встретились с вами таким образом. Я бы многое дал, чтобы эта встреча не состоялась сегодня, но, видимо, Богу было угодно, - и Атос бросил быстрый взгляд на Николь, - чтобы мы столкнулись с вами именно так.
- И что вы предпочтете, граф? - д'Артаньян бравадой скрывал смущение.
- Я ухожу, мой друг. Я хочу, чтобы мы с вами остались друзьями, а не смотрели друг на друга волками, как сейчас вы смотрите на меня. Вы правы, я не сумел быть внимательным, возможно я упустил свое счастье. Если вы любите друг друга, третий тут лишний. Николь, а вы почему молчите?
- Граф, можно два слова наедине?
Атос повернулся к д'Артаньяну: "Что вы скажете на эту просьбу мадемуазель Николь, шевалье?"
- Она вправе говорить с вами: я ей муж только перед Богом. Я оставлю вас ненадолго, - д'Артаньян окинул их взглядом и, выйдя за дверь, спустился по лестнице к поджидавшей его Мадлен.
Трактирщица замерла. Она понимала, что там, наверху, на втором этаже, решался вопрос и ее счастья тоже. Если этот знатный господин уведет чертову разлучницу от гасконца, лейтенанта она уже не упустит ни за что.
- Николь, ведь эта встреча — ваша работа, не так ли? - Атос тяжело вздохнул.
- Я не думала, что все пойдет так, граф, - она отвернулась от Атоса.
- Вы слишком часто позволяете себе думать, что все сложится так, а не иначе, Николь. Вы слишком часто предполагаете ход событий, а размышляете уже потом, когда ничего уже нельзя исправить.
- Атос, если бы я прямо сейчас могла вернуться, я бы ни на секунду не задумалась, стоит ли это делать. Но я не могу этого сделать, и это стало проблемой уже не только для тех, кто меня окружает.
- Да, это как камень, брошенный в воду, - задумчиво произнес граф. - Круги расходятся все шире и шире. Вы намерены остаться с шевалье д'Артаньяном?
- Я люблю его! - упрямо выпрямила спину Николь.
- Пусть будет так. Я желаю вам счастья. Правда, желаю, Николь.
- Я верю. Но это вряд ли возможно: д'Артаньян не тот человек. Я буду с ним, пока он этого хочет, Огюст, - она протянула графу руку. - Спасибо вам за все, милый друг. Я не прошу у вас прощения за все неприятности, которые вам доставила, и которые еще грозят вам в будущем: такое не забывают и не прощают. Только мне бы хотелось, чтобы и вы нашли немного счастья для себя лично. Хотя мне трудно представить, какая женщина смогла бы сделать вас счастливым.
- Обычная женщина, - тихо сказал Атос, целуя ее руку. - Женщина без стремления царить над мужем и светом.
Д'Артаньян был прекрасный любовник, но никудышный муж. Это была роль не для него. Они сняли крошечную квартирку у хозяйки, которая умела молчать и делала вид, что ничего не видит и не понимает: редкое качество для женщины и для набожной вдовы.
Николь, призвав былой опыт, стала шить и вышивать гладью. Работа для нее нашлась, и оплачивать квартиру так-сяк ей удавалось. Д'Артаньян появлялся далеко не каждый день: служба. Николь молчала и делала вид, что верит всему, что гасконец ей говорил. Как ни удивительно, но так они прожили почти год, пока не умер кардинал, а вслед за ним и король. Лейтенант королевских мушкетеров приуныл: при дворе началась смута.
Со смертью короля и кардинала началось Регенство, а точнее: правление кардинала Мазарини. Медленно зрела Фронда. Если бы Николь была профессиональным историком, она была бы в восторге: своими глазами видеть, как разворачивается неповоротливая телега истории, и как все быстрее катится на ней к своему концу монархия. Но Николь была обыкновенной женщиной, большую часть своей жизни прожившая совсем в другом времени. Ее женское счастье не задалось в ее прошлой жизни и, похоже, не спешило радовать ее и теперь. Все чаще она задумывалась, что пора ей оставить Париж. Город, от которого она ожидала так много, на деле становился для нее символом несбывшихся надежд и скуки. В этом, они, кажется, были похожи с д'Артаньяном.
Мушкетер был добр и отзывчив, но сидеть у женской юбки был не способен. После одной из ссор, когда Николь упрекнула его в том, что он ищет для себя очередной предлог в службе, только чтобы не являться домой, д'Артаньян не выдержал.
- Николь, вы сделали, кажется, ошибку, - заявил он без обиняков.
- Какую? - Николь подняла голову от шитья.
- Вам следовало уехать с графом!
- Но вы же сказали, что не отпустите меня и не уступите ему? - поразилась Николь.
- Да, я так сказал, но вы же понимали, что у вас душа...
- Да ничего я не понимала, Шарль! - она с отчаянием отбросила шитье в сторону так резко, что тонкий батист коснулся пламени свечи и мгновенно вспыхнул.
Д'Артаньян поспешно загасил пламя, плеснув на него водой из кувшина, но заказ был безвозвратно испорчен. Николь растеряно рассматривала остатки рубашки и внезапно разрыдалась: столько сил и времени потрачены зря, теперь она должна будет вернуть деньги и у нее никогда больше не будет работы от этой заказчицы! А она всегда хорошо платила...
- Душечка моя, не плачь,- д'Артаньян осторожно вытянул у нее из рук обгоревший кусок ткани. - Это все ерунда, я куплю тебе целую штуку батиста и ты сошьешь из него самую красивую рубашку на свете.
- Это была наша надежда на неделю более-менее сытой жизни, - вздохнула Николь.- Ах, Шарль, Шарль, как же ты легко относишься к жизни! Ну где ты возьмешь деньги на ткань? Опять будешь просить аванс? У кого? У Тревиля?
- У Тревиля,- улыбнулся д'Артаньян. - Он опять в фаворе. А потом поговаривают о новом походе на Франш-Конте. Вот я и подумал: чем мучиться тебе одной в Париже, пока я буду добывать деньги и славу, не лучше ли тебе...
- … отправиться дожидаться меня в Бражелоне? Вы именно это хотели сказать, д'Артаньян? Я правильно уловила вашу мысль?
Д'Артаньян только потупился, не решаясь поднять глаза на возлюбленную.
- Ну, так тому и быть, Шарль, - Николь решительно встала. - Давайте расстанемся по-хорошему. Я знаю, что любви между нами давно уже нет, - она только усмехнулась на протестующий жест мушкетера, - и самое время остановиться. Я вернусь в Бражелон, но не вздумайте искать меня там после похода. Я вас не виню... почти не виню, - добавила она тихонько, - мы с вами взрослые люди, и так лучше будет для нас обоих. И так будет лучше и для графа. Нет-нет, ничего больше не говорите, любое ваше слово заставит меня плакать, а я не хочу, чтобы вы запомнили меня с красным носом! Я не из тех женщин, кого слезы красят.
- Вы прекрасны, и всегда будете для меня такой, Николь! - воскликнул гасконец с неожиданным пылом.
- Вот и отлично. Если вы хотите чем-то помочь мне, то позаботьтесь о каком-нибудь экипаже для меня. Завтра утром я уеду. Хотите оставить за собой эту квартиру?
- Зачем она мне, если вас в ней не будет? - удивился мушкетер.
«Действительно, зачем? - мысленно согласилась с ним Николь. - Куда проще договориться с Мадлен. Вот кто будет безумно рад».
Назавтра, рано поутру, Николь тронулась в путь, распрощавшись, как она думала, навсегда, с Парижем и д'Артаньяном.