Мы с Евреичем сидели в шезлонгах и потягивали пиво. Не ахти какое, но главное
-свежее. И вообще, этот вечер располагал к праздной лени, болтовне и тому
подобному "ничегонеделанью". Подошедший дядя Вова, сглотнул слюну и спросил:
-Вовка, а у вас с Юркой на троих пива наберётся? Уж больно вкусно вы попиваете.
Не спеша, с лицами такими, одухотворёнными.
Заглянув в наши закрома дядька приуныл:
-Ох, как же неохота топать. Юрка, будь другом, уваж пожилого человека, магазин
недалеко. С сопки, вниз, с километр, ну и вверх-столько же. На, держи деньгу.
Протянул червонец. Я спросил:
-Дядь Вов, тебе сколько?
Тут они с Евреичем засмеялись и он выдал:
-Да хоть на все!
Я с сомнением глянул на него и говорю:
-Так это же больше полсотни бутылок! С ума сошёл? Как я их допру? Да и не
вылакаешь ты столько. Ну и это, я точно знаю, твоя последняя десятка. Так что
не придуривайся-сколько тебе взять?
Мои дядьки прекратили смех и Евреич изрёк:
-Соображает юноша наш. Не то, что Славик на Кумбыше. Такое отмочил... Я в шоке
был. Помнишь, Вовка?
Когда я вернулся, дядя Вова открыл бутылочку и глотнув, кивнул-"мол, слушай"
И начал.
-Мы с Вовкой, Михалычем, Славиком и слесарем, по кличке "Чунга-Чанга" в
декабре какого-то лохматого года, застряли на Кумбыше. Туда в это время только
на вертолёте можно было прилететь. Скука смертная. Мы с Вовкой ушли в баню к
военным, а эта троица уж очень выпить захотела. А где взять? Остров в Белом
море. И ничего больше. Михалыч извёлся весь. Всех обошёл. Ни водки, ни спирта.
Только и было что из многоградусного- одеколон, тройной, в лавке местной. Всё.
Михалыч что-то шепнул Чунге-Чанге, тот кивнул-"мол-согласен". Михалыч Славика
подозвал и говорит:"Сгоняй в лавку, возьми тройного." А тот И спроси: "Сколько
брать?" Ну а Михалыч ему: "Да на все!" Тот кивнул молча и ушёл. А когда
вернулся, у Михалыча глаза на лоб полезли. Он действительно принёс "На Все!" А
Михалыч ему четвертной дал. Двадцать пять последних рублей. А если учесть то,
что один флакон на Севере стоил рубля полтора, вот и считай-сколько Славик
притащил. Мда. Извечный русский вопрос-"Что делать?" В смысле, с таким
количеством...
Мы вернулись с Вовкой из бани... Спали в помещении для "партизан". Кровати в
два яруса. Плафоны на потолке. Высота от пола до потолка-метра четыре. И видим
мы такую картину. Чунга-Чанга прыгает с кровати на кровать, по-верху и головой
"играет в футбол", то есть, в прыжке бьёт своей башкой по плафону. Два уже
разбил. Стёкла на полу. Главное- ни одного пореза. Михалыч лежит на нижней
койке, торчат только пятки и нос. Картина, как в морге. Ни звука, ни движения.
А вот когда мы подощли к кровати, на которой лежал Славик, то слегка обалдели.
Сам посуди. Лежит наш орёл, раскинув руки, в рваной на груди тельняшке. Он же
на подводной лодке служил срочную. Лицо подушкой накрыто. Слышим- стоны, плач,
всхлипы. Поднял я подушку... Славиково лицо в слезах, мука какая-то на нём,
глаза закрыты, вот рот открыт и этот рот поёт с жуткой тоской-"...когда усталая
подлодка, из глубины идёт домой..." И всё это сопровождается подвыванием таким,
собачьим, что ли...
Смеялись мы долго. Как и Славик пел, до слёз. Да, девять пустых флаконов
на полу валялось. Наутро Вовка, им, на правах старшего, "звездюлину" конечно
выписал. Особенно Чунге-Чанге. За плафоны. Ну вот, в принципе, и всё. Так что,
видишь, как оно может получится, если не подумал и сделал. Спроси, как ты, к
примеру, может и не обожрались бы так.
Мы потягивали пивко в шезлонгах втроём и улыбались. Вечер был тихий и
спокойный. Каждый думал о своём, но... Мне кажется, что у всех в голове была
песенка про Чунга-Чангу.