Мох Хомы Юния Брута

               
     Цирковая панночка, умыкнутая голосом прибалтийских актеров прямо в мешке с трогательными завязочками комсомольских узелков, медленно открыла подкрашенные охрой глаза и с недоумением обнаружила себя не в кино, не в книжке и даже не в мультфильме пресловутого, как выбор врагов народа, Епифанцева, а в самом натуральном реальном мире сигаристого и с автоматом Чекки Карьо, патриотного партизана огайских лесов и техасских равнин, стоящего с М - 16 Изи Кларк наперевес над опрокинутой полячкой, очнувшейся в гробу посреди мелового круга силы.
     - Ты зачем ? - с трудом ворочая задубевшей за долгую летаргию спиной прокряхтела ведьма, садясь неестественно прямо, прихорашиваясь по женской привычке при помощи слюней и широко растопыренной пятерни. - И кто ты таков есть, мудак в плаще и с рожей такой ?
     Чекки ухмыльнулся, на миг продемонстрировав серебряную пломбу глубоко в ротовой полости, напомнившей панночке алчную морду уловленного бредешком сома, перекинул неуловимым движением защечной мышцы неизменную сигару ближе к носу, потряс автоматом и ответил сразу и по существу, расставляя всю херню над йотами и возможными в такой непростой ситуации  " ё ", он еще подумал, что хер знает этих славян, то у них суперавтомобили, то буквицы незнаемые иными народами, а то и зеркальные помидорные войны с самим постаревшим Малкольмом Макдауэллом, с них станется и спросить по взрослому, а ну как встанут да растопырятся поширше ? Ужас. А уж как сосут с восьмидесятых, до неприличия глубоко заглатывают неотеческими блаужобами, забыли, суки, Негоро и его топор и даже министр Лесин уехал сдохнуть в предпочтительное место обитания вероятного союзника по водружению стягов на высочайшие точки гряды Коммунизма, скалистыми пиками проткнувшими небо, где ползают ласточки гневно шипя, где серые тучки медведем шумят. Чекки слегка потряс головой, изгоняя поэтические строки и все же ответил :
     - Сволочь. Комиссар.
     - Дык сволочь или комиссар, - потянулась панночка, выпрыгивая из гроба, обернулась, чтобы вытянуть следом кружевную вологодскую шаль, и неожиданно испуганно вскрикнула : в гробу, на нижнем уровне, под шалью лежал философ Хома, отчего - то задрапированный белоснежной тогой, напомаженный и завитой по античным манерам доренессансных наций. - Ай .
     - Ты не говори так - то, - строго сказал Чекки, приближаясь к гробу, - сама не понимаешь, чего говоришь - то. Е...ть, - в свою очередь удивился он, наткнувшись зрачком на Хому, прикрывшего один глаз ладонью. - Ты зачем глаз прикрываешь, гнида ?
     - А очень просто, - выкрикнул Хома, не отнимая руки от глаза. - Когда русские актеры не могут ни х...я, кроме Грибова в сорок седьмом на теплоходе и банкет, то они прикрывают глаз лошадиным манером, возвышаясь хоть так жидовской сутью свиней над людьми.
     - Эко, завернул, - восхитилась панночка, как всякая нормальная полячка из средних веков и шляхты немножко антисемитствуя. - Открой глаз, - ласково попросила ведьма философа, - плеваться не будем, - пообещала она не слишком уверенным голосом, - разве вышибем на хер.
     - А чо, - загоношился Хома, тоже вылезая из гроба, по - прежнему прикрывая один глаз он решительно и смело прошелся перед недоумевающим Чекки, впервые увидевшим весь блеск и нищету школы Немировича - Дамченко воочию и на расстоянии в упор, - все просто, бля, вот так просто, что и говорить не о чем. Ракеты не летают - роботы, сосаловка, как уже всем известно, блоуджоб, а победа за нами в конце.
     С невероятным свистом и грохотом прилетел ништяковый конец и вышиб бесстыжие зенки философа в манду и на х...й, он летал ( конец, не Хома ) по внутреннему помещению церкви, немного кощунствуя и, возможно, цинично, раскачивая паникадила, вновь натолкнувшие невероятно рассудительного комиссара к мысли о непонятности славян. " Она - пани, - жевал Чекки сигару, с трудом понимая происходящее, - и они пани, но еще и кадила. Странно, - думал Чекки, ни хера не понимая, если честно, - госпожа Кадила получается. А Панама тогда - господин Ама, что ли ? "
     - Бэйли, милая, ты не видала мои штаны ? - раздался хриплый и в нос голос. Они задрали головы и обнаружили себя внутри головы полного придурка, валявшегося на животе перед ноутом и разговаривавшего с фотографией грудастой красотки, висевшей у него на стене между Розенбергом и видами Аустерлица.
     Обладатель замысловатой головы поднялся с кровати, закурил, надевая брошенные на пол джинсы, покачал головой и неожиданно засмеялся, встретившись сегодня с невероятной магией, волшебством и великими чарами, чуть - чуть, но изменившими мир к лучшему.