" Дорогой отец! Я впервые обращаюсь так к вам, но мои тяжкие предчувствия заставляют меня уступить голосу сердца и назвать вас так, как мне всегда хотелось в своих мечтах. Это письмо доставят вам, когда я буду уже в Джиджелли. Мне хочется надеяться, что вы простите мне мою даже не ложь: я никогда бы не осмелился лгать, тем более вам - самому дорогому для меня человеку. Но есть одно обстоятельство, которое заставляет меня и печалиться и трепетать при мысли, что вы будете меня - нет, не только осуждать!.. Что вы будете думать обо мне, как о человеке, лишенном моральных устоев.
Я не был ангелом, отец, я не безгрешен, и доказательство тому - я скоро стану отцом. Батюшка, наши судьбы в чем-то схожи: я оставил вам надежду, что наш род не прервется, и, если у меня родится мальчик, вы сумеете сделать для своего внука то же, что сделали для сына. Если со мной случится беда, все надежды останутся на вас: вы сильны, вы сумеете подняться над смертью, сумеете жить для моего ребенка. Если родится наследник, мы с матерью малыша решили дать ему имя Арман в вашу честь, а добавить ему имена - это в вашей власти. Если это будет девочка, пусть ее назовут Мари (в память о моей матери: вы поймете меня - я давно догадался, кто она.)
Письмо я отправлю вместе со следующей почтой герцога де Бофора.
Хочу верить, что нам еще суждены счастливые дни.
С почтением целую ваши руки, отец.
Ваш Рауль, виконт де Бражелон."
P.S. Все необходимые документы, касающиеся ребенка, вы получите у госпожи де Сен-Реми, матери Луизы де Лавальер.
Шарль де Бражелон опустил лист на стол, он показался ему свинцовым. Письмо было датировано 1661 годом - именно тогда и началась экспедиция в Джиджелли, возглавляемая герцогом де Бофором. Рауль де Бражелон из Джиджелли не вернулся: вернее, верный слуга, воспитавший его, привез только его бренные останки. Отец виконта умер, как только узнал о смерти сына. Письмо, которое Бражелон держал в руках, он прочитал первым и спустя более чем пятьдесят лет. Так как же случилось, что воскрес из небытия род графов де Ла Фер? Каким образом в руках его оказались все эти поместья: Бражелон, Ла Фер, Брасье с Валлоном и Пьерфон? Они богаты, очень богаты, но, когда говорят о своей знатности, некоторые из соседей насмешливо кривят губы. Может, кожаная тетрадь прояснит что-нибудь?
***
Весть о смерти маркиза Лавальер долетела до поместья Атоса за считанные минуты: между замками едва ли было четверть лье. Собственно, произошло то, чего можно было ожидать давным-давно. Хорошо, маркиз хоть дождался рождения дочери и мог закрыть глаза успокоенным: их брак с Летицией увенчался, вопреки злословию, законным ребенком.
Последние годы маркиз пил и играл, успешно спуская наследство жены. Его женитьба была последним средством удержаться на плаву. Атос появился в этих краях как раз к тому моменту, когда маркиз де Лавальер пребывал в меланхолии от очередного проигрыша. Соседи они оказались столь близкие, что, даже будучи не в очень трезвом состоянии, без труда могли добраться домой и без помощи слуг. Какое-то время они успешно пьянствовали на пару, потом это графу де Ла Фер прискучило: маркиз не отличался ни умом, ни терпением. В один из дней, придя в себя после бурной ночи, и не в силах открыть глаза, Атос внезапно понял, что подобным образом своих проблем не решит. Во всяком случае, с помощью Лавальера. События благоприятствовали успешному расставанию собутыльников, так никогда и не ставших друзьями. Лавальер занялся поисками невесты, а граф де Ла Фер затворился в своем замке, пока приезд Арамиса не выдернул его из полусна-полубдения. Через год Атосу уже было не до соседа, в дальнейшем, все мысли были только о сыне и новость, что маркиз де Лавальер, наконец-то, дал покой себе и жене, прошла мимо его сознания.
Время теперь не ползло - летело, и граф, всецело занятый проблемами с сыном, очень удивился, когда получил приглашение на свадьбу. Покрутив в руках письмо, он решил при случае прояснить ситуацию у герцога де Барбье, много лет бывшего в дружеских отношениях с Лавальерами. То, что он узнал от герцога не удивило, но и не вызвало интереса у графа. Его больше волновало, как бы обойти стороной эту свадьбу, но оказалось, что на него весьма рассчитывает сам жених. А им оказался господин де Сен-Реми, старый его знакомый из прислуги герцога Орлеанского. Человек неглупый, добрый и покладистый, он давно с сочувствием поглядывал на Летицию де Лавальер. Бедная вдова с младенцем на руках была совсем не безразлична вдовцу де Сен-Реми. Он все чаще наезжал в замок Лавальер, и сумел утешить мадам маркизу. И, едва срок траура подошел к концу, решено было сыграть скромную свадьбу. К тому же, невеста была уже в тягости.
Поскольку сами герцоги Орлеанские обещали почтить это событие, жених и невеста очень тщательно подбирали гостей. О чем говорить! Только знатность рода и уважение соседей могли стать пропуском на это бракосочетание. Бедный граф де Ла Фер - ему пришлось в течении нескольких часов терпеть соседство людей, с которыми ему не всегда хотелось и раскланиваться. К тому же, Атос от всей души презирал Гастона, брата короля. Неприязнь, надо сказать, была взаимной, но хорошее воспитание не позволяло его проявлять открыто. Когда же, наконец, мучение закончилось, Атос дал себе слово, что и шага не сделает, чтобы переступить порог дома мадам де Сен-Реми. Жизнь заставила его изменить этой клятве. И причиной был его сын, Рауль де Бражелон, как относительно недавно стали называть мальчика.
Луизе де Лавальер было года три-четыре, когда виконт впервые увидел ее на прогулке с няней Марселиной, и был поражен ангельской красотой девочки. С этого дня для Рауля больше не существовали другие девочки, а их крутилось в доме де Сен-Реми немало. Тут была и смешливая, всегда в прекрасном расположении духа, Ора де Монтале, которая была на пару лет старше Луизы, и маленькая младшая сводная сестра Лавальер - Аглая де Сен-Реми, и дети от первого брака самого де Сен-Реми. Но Рауль видел только Луизу, и только ей доставались его внимание и его покровительство.
Между тем, подрастая, Аглая все больше посматривала в сторону виконта де Бражелона. Когда к ним приезжали в гости граф де Ла Фер с сыном, Луиза всегда скромно ждала, пока мальчик сам подойдет к ней. Аглая, пользуясь своим правом младшей, вылетала им навстречу, приседала в реверансе перед графом и, схватив за руку Рауля, тащила его посмотреть свои новые игрушки или посаженные лично ею цветы. Виконт стоически терпел этот натиск, потом вежливо провожал девочку к няньке и получал свободу. Так продолжалось до того дня, как Луиза вывихнула ногу, побежав навстречу Бражелону. Закусив губу, Аглая наблюдала, как Рауль, соскочив с коня, на руках вынес Луизу из кареты, а потом, не доверяя никому, отнес в дом. Сразу поднялась суматоха, послали за доктором, слуги охали, качали головой и причитали, а девочка не могла понять, почему все в таком отчаянии. Наконец, пришла няня Марселина и с некоей торжественностью объявила, что вывих у Луизы не останется без последствий, и она на всю жизнь может остаться хромой.
- Ну, и что с того, что она будет хромоножка? - не поняла, в чем трагедия, Аглая.
- Ну, как же вы не понимаете, мадемуазель? - поразилась в свою очередь Марселина. - Ведь тогда нашу Луизу никто не захочет взять замуж, - назидательным тоном изрекла няня.
- И Рауль де Бражелон не захочет тоже? - девочка смотрела прямо в рот няньке, словно от ответа той решался вопрос ее будущей жизни.
- И господину виконту тоже не нужна будет хромоножка. Господин граф де Ла Фер никогда не позволит сыну жениться на некрасивой и небогатой девушке.
- Значит, Рауль сможет жениться на мне, - уверенно заявила девчушка, не замечая, что у няни Марселины от такого заявления едва челюсть не отвисла. - Я постараюсь быть и красивой и богатой.
И, кивнув своему отражению в зеркале напротив, проказница отправилась удостовериться, что сестрица Луиза больше не будет ей соперницей.
Очень скоро и взрослые обратили внимание, что Аглая стала вести себя как нареченная Рауля де Бражелона. Сначала над ней посмеивались: Рауль был в армии, но регулярно писал Луизе, приписывая в конце, что он с почтением кланяется господам де Сен-Реми и целует ручку мадемуазель Аглае. Аглая требовала, чтобы сводная сестра читала ей полные почтения письма юного солдата, и пару писем даже умудрилась утащить у Луизы себе в шкатулку. Луиза потери даже не заметила, все письма она давала сначала прочитать матери, а только потом ознакамливалась с ними сама. К тому же, у нее теперь было достаточно дел: ей наняли учителей, она много занималась рукоделием, и, украдкой, начала читать романы. Раз застав ее за таким чтением, Аглая пристроилась к ней, и теперь девочки все свободное время проводили за чтением книг, которые они таскали из библиотеки герцогини Орлеанской. Старая герцогиня не без удовольствия встречала девочек, поощряла их занятия и обещала, что, как только они еще немного подрастут, обязательно заберет их в свою свиту.
Виконт де Бражелон изредка приезжал в отпуск, но большую часть времени проводил в армии. Когда девочки вошли в пору невест на выданье, визиты Рауля в те редкие дни, что он проводил у отца, и вовсе почти прекратились. Аглая мучилась, переживала, поражалась, как может Луиза безропотно переносить такую долгую разлуку, но на все у Лавальер был один ответ: " Когда родители не велят, надо им повиноваться".
- Знаешь, ты - невеста Рауля, вот и повинуйся! - в сердцах заявила Аглая. - Мне слушаться незачем: меня никто не считает нареченной виконта, вот я и могу его видеть, если пожелаю.
- Делай, как знаешь, - пожала плечами Луиза. - А я не пойду против воли моих родителей. К тому же и господин де Ла Фер не хочет, чтобы мы виделись с Раулем без его ведома.
- Я не понимаю, к чему эти строгости!
- Граф не хочет, чтобы меня компрометировали визиты господина Бражелона.
- Граф де Ла Фер считает, что ты не достойна его сына! - вырвалось у Аглаи.
- Пусть так, - опустила голову Луиза. - Я подчиняюсь воли тех, кто старше и опытнее меня.
- Ты просто не любишь Рауля де Бражелона, - хмуро пробормотала Аглая,- и, не дожидаясь ответа сестры, выскочила из комнаты.