После обеда, все спустились к лодкам и, посовещавшись, мужики ушли вниз по реке
в сторону Адзьвы. Там тоже были неплохие места для невода. Главное - это, было бы,чистое дно без топляка. Отталкиваясь от берега, они, пообещали мне, обязательно, вернуться!
-Там чайку нам, вскипяти к приходу, Володя, да заварочки покрепче сделай. Часика через три вернёмся! Лодки убежали вниз. – Ну, пошли, что ли домой, подруга, махнул рукой я своей бесстрашной спутнице. Поднявшись от реки к месту ночного разгрома, я всё-таки решил пройти немного и поглядеть, куда , в потёмках, удрал наш ночной гость. А рванул он напрямки по просеке, через небольшое болотце - лужу, что сочилась и стекала под берег. Вот тут то, и разглядел я, как следует, его громадные следы. Бороздки от его когтей были глубиной не меньше десяти сантиметров. Ни хрена, себе, коготочки – изумился я. Даже спина под лопатками вспотела. У Белки на загривке поднялась шерсть и она, как и ночью, залилась яростным лаем. Вернувшись, в домик, поставил кастрюльку с водой под макароны и долил, немного, ещё в чайник.
Потом сходил в сарайчик за гвоздями и принялся ремонтировать порушенный медведем стол. С реки донёсся длинный басовитый гудок. Спускался буксирный пароход «Домна Каликова.» Это, было имя девушки, погибшей от рук белогвардейцев. Она была связной в партизанском отряде. Схватив её, и надругавшись, белогвардейцы, утопили её потом в деревенской проруби. Могли бы конечно и застрелить. Но, ненависть кулаков к бедноте была в те годы безгранична.. И, так было по всей России, в те далёкие годы Гражданской войны , а потом и коллективизации.
Я вышел на берег и помахал ему рукой. И он, ещё раз прогудев, быстро ушёл из виду.
Уже, не первый раз, за лето, этот буксир проходил мимо меня по Усе. Таскал за собой, то, по две, а то и по три баржи. В основном были грузы для буровиков, сейсмиков, да ещё был уголь на котельные, На глубоких буровых котельные топились углём. Потом когда открыли большую Усинскую нефть, городские котельные перевели на мазут. И уж потом в 80 годах открыты были месторождения газа. Буровая, которую мы должны были забурить зимой, была, пока, первой на Макарихинской площади. Еще раньше были Колва, Возей и Тимано-Печорская провинция. Там остались моя молодость и первая любовь. А, пока, на берегу северной и полноводной реки Усы, продолжалось моё героическое дежурство!
Уже, смеркалось, когда вернулись лодки. Чай пить не стали - торопились домой.
Фёдор выставил на берег мне ведро рыбы. – Бери - сказал он, перемёты твои сейчас пустые!
-Почему, пустые? Не понял! - Ты чувствуешь, погода меняется, Володя? А рыба это чувствует и уходил на ямы, так что бери и не отказывайся. Утром, всё сам и увидишь!
- Да, вот ещё что! Бочки две дашь нам на зиму. Мы на днях заскочим к тебе за соляркой.
- О чём разговор. Берите, сколько надо. Потом, вытащил и отдал Фёдору 70 рублей на хлеб, тушёнку, картошку и табак и положил ему в лодку свой пустой рюкзак. – И даже не пытайся вернуть их, назад. Ну что, давайте, пока! Я крепко пожал, привыкшие к нелёгкому рыбацкому труду, руки простых деревенских мужиков, и мне было хорошо и спокойно! Я не один!
Лодки уходили домой. Звук моторов удалялся, растекаясь в прибрежных лощинах, потом
постепенно затих. Вернувшись к домику, рыбу решил чистить завтра и убрал её , пока, в сарайчик.
Потом, где-то, с полчаса сидел на крылечке, а, моя Белка умяв пару небольших подъязков лежала рядом, зевая и потихоньку поскуливая. Да и я тоже хотел спать!Предыдущая ночь, давала себя знать!
Я потрепал Белку по загривку.- Ну, давай сторожи наш дом, - сказал я ей. И в ответ, услышал, короткое «Гав»!