Семейное прозвище бабушки Саши было «Сдоба». Звали ее так не только за пышные фигуру и мягкий характер, но и за то, что работала она заведующей кафетерия на Петроградской. Приезд ее в гости всегда была огромная радость для детей. Приезжала она обязательно с сумками полными всякой снеди: булочки, слоечки, зефир, пирожные «Александровские», «Картошка», печенье «Мечта». Для советского ребенка, действительно, – мечта. Да и для взрослых мечта: они тоже не прочь полакомиться.
Отец тоже любил вкусное, только по своему, не как остальные. Голодное детство не проходит бесследно. А может быть, и не голод виноват. Он ведь из Сибири, где живут по-особому: там и картошку когда сажают, не лопатой ямы роют, а колом.
Первые годы после того, как мы купили участок с Синявино, туда съезжались вся родня: кроме нас Беляковых и Чуркиных, еще и трое Трусовых, шестеро Васильевых, а также друзья – всех не перечесть. Работы было не переделать: корчевать пни, ставить сруб, жать крапиву, пахать. Во времянке железная печка была чуть не красная от жара: женщины на такую ораву варили еду в огромных кастрюлях.
В субботу вечером приезжала бабушка Саша, как всегда – с полными сумками, как раз к самовару.
Отец в тот вечер отличился. Все уже почти было готово, самовар пыхтел, да народ замешкался, суд да дело, слово за слово. Отец тем временем подсел к столу, как раз напротив подноса с пирожными. То ли он проголодался, то ли соблазнился. Выглядели сласти, конечно, так, что слюнки текли. Вот он и подсел к ним; эклер за эклером, картошка за картошкой. Бабушка Саша только ахнуть успела: «Это же на всех!» В общем, пирожных досталось только по штучке детям, взрослые обошлись бутербродами.
Отужинали. Напились чаю до отвала. За полночь разошлись спать. Утром до отъезда в город надо бы еще поработать: хотя бы ту же картошку окучить.