На площадку у невысокого холма любила приходить моя старшая сестра. Здесь росли две берёзки. Мы называли их «близняшками» — они стояли рядом, и отличить деревья было трудно. Отсюда виднелось колхозное поле, прилегающее к территории детского дома. К осени оно уже было вспахано и убрано. Перекопанная земля лежала ровным серым слоем, и можно было разглядеть тех, кто подходит к детскому дому.
Ася частенько сидела возле берёзок, наблюдая за происходящим внизу.
Здесь же она ждала и нашу маму. Воспитатели не возражали, когда я ходила к сестре: нас обеих было хорошо видно снизу.
— Папа меня очень любил. Около дома был у нас огород с помидорами и огурцами. Я срывала помидоры, надкусывала и выбрасывала их. Отец ругал за это брата, думал, что это он балуется, — вспоминала сестра.
Мне было скучно, хотелось играть, и я торопилась к своим куклам.
— А вдруг сегодня мама придёт? Давай подождём, — просила Ася.
— Я иглать хочу. Маму мы ждём, ждём, но она все не приходит, — отнекивалась я и убегала.
Сегодня Ася задерживалась, а когда, запыхавшись, прибежала на наше место, я уже собиралась уходить. Она обняла меня, и повела к воспитательнице:
— Алла Алексеевна, я сегодня уезжаю и хочу попрощаться с Томой.
— Конечно, ведь вашу группу сегодня везут в другой детский дом.
Надо же, как вы похожи друг на друга: и глаза голубые, и кудри, совсем вас не различишь, только ты худенькая, а Тамара упитаннее, — улыбнулась Алла Алексеевна.
Фразу, что мы с сестрой очень похожи, я запомнила и всегда хранила в своей памяти.
Ася присела рядом, взяла за руки и посмотрела мне в глаза:
— Тома! Нас увозят. — Она говорила тихо, голос её был взволнован.
Ничего не подозревая, я беспечно спросила:
— А ты завтра придёшь?
— Теперь я к тебе не смогу прийти. Мы будем учиться в школе — с гордостью и одновременно с сожалением произнесла сестра.
— А меня с собой возьмёшь учиться? — захныкала я, стараясь вызвать её сочувствие.
— Нет. Екатерина Порфирьевна не разрешает. Сказала, что ты ещё маленькая и в школу пока рано тебе ходить, потом она добавила, - Тома, хорошо запомни что я сейчас тебе скажу. У тебя есть я, и мама. Не забывай об этом. Я уезжаю, но обязательно я и мама, будем к тебе приезжать!
Я не понимала, что она этим хочет сказать, и от обиды, что сегодня не будут играть со мной, продолжала капризничать. Тут подошла Алла Алексеевна и сообщила новость:
— Завтра наша группа перейдет в комнату старшей группы, и ты, Тома, будешь жить там, где жила Ася.
— Алла Алексеевна, — попросила сестра. — Пожалуйста, присматривайте, чтобы никто Тому не обижал.
Меня вдруг током ударило. Земля под ногами закружилась, от слов « не обижал» я почувствовала как мною овладевает панический страх. Моя безмятежность в миг исчезла и я догадываясь, что сейчас произойдет что-то непоправимое, заплакала.
Грузовик не переставал сигналить, напоминая провожающим, что машина вот-вот тронется. Ася постоянно оглядывалась. Меня это ещё больше напугало меня. Ася обняв на прощание, пошла, а я еще не понимая что происходит, бросилась за ней вдогонку, и споткнувшись упала. Тут до меня дошел смысл слов сестры. Я закричала, надеясь вернуть ее, но сестра уже бежала к машине, которая все время звала ее.
— Ася, Асенька-а-а!-- позвала я ее, надеясь что она меня услышит и вернется. Но я себя не слышала, и силы куда-то мои исчезли.
Подошла воспитательница, подняла меня и стала не спеша стряхивать с моего платья пыль.
— Помогите мне вернуть Асю! Я не хочу здесь без нее оставаться, --прокричала я. Но она не понимала, что я хочу.
Меня разрывало страшное чувство боли. Опять теряю. Такого просто не может быть. Где же моя Ася?! Куда она пропала? Я тянула свою воспитательницу за платье из последних сил, а она нерешительно топталась на месте, оглядываясь на оставшихся детей. Когда наконец мы подошли, грузовик с детьми уже скрылся из виду.
— Аллалексевна-а-а! Моя Ася уехала-а-а, -- закричала я, -- я больше ее не увижу-у …
Это был один из самых тяжёлых моментов моей жизни. Маленькой жизни, которая только начиналась. Это был страшный удар. Ничего на свете не может быть больнее для ребенка, чем потерять очень близкого человека. Ничего.. Я потеряла второй раз.
Провожать родных, детдомовским не разрешали. Ребят увозили тихо, незаметно, чтобы не травмировать детскую психику. Но в этом году, старшая группа настояла на прощании с оставшимися братишками и сестрёнками. Из провожавших были дети разных возрастов. Нянечки, и воспитатели тоже прощались со своими воспитанниками. Всё произошло быстро. Машина растворилась в дорожной пыли, и наступила тишина, прерываемая редкими всхлипываниями детей. Наставники уводили воспитанников, обещая, что когда они подрастут, то обязательно встретятся.
Малыши не понимали, и думали, что завтра всё будет, как и прежде, и утром они снова будут играть со своими братьями и сестрами. Но случилось то, что на долгие годы, а может, и навсегда разъединило нас. Грузовик в то утро, увез самое дорогое, что мы имели, — нашу любовь, и нашу защиту. В этот день прервалась нить, которая соединяла нас и напоминала нам, детям сиротам о том, что мы не одни на этом свете. Не все уехавшие в тот день дети, в будущем воссоединятся.
Мою Асю увезли. Во мне всё бунтовало, искало выхода от невыносимой тоски по Асе. Я сопротивлялась. Не хотела никого видеть. Покой и безмятежность исчезли. Я убегала за ворота детского дома, и искала сестру. Она была для меня всем: подругой, сестрой, мамой, моим миром.
Меня уговаривали, наказывали, ставили в угол, но всё было напрасно. Характер мой резко изменился. Я капризничала, упрямилась, становилась несносной по любому пустяку. Теперь никто не узнавал того беспечного, весёлого ребёнка, каким я была до того дня, как у меня забрали Асю.
Вставая утром раньше всех, я торопила воспитателей скорее вывести нас на прогулку. Другие дети спокойно играли, а я убегала к нашим берёзкам.
Упрямство моё становилось для всех невыносимым. Однажды ко мне подошла директор детского дома. Это была женщина в годах, чуть полноватая, с доброй улыбкой на лице. Мне нравились ее белые кудри. К детям она относилась так, будто каждый ребенок был ее собственным. У нее обязательно кто-нибудь из детей сидел на руках. Екатерина Порфирьевна присела возле меня, пытаясь успокоить, и на груди сверкнул крестик. Считая ее виноватой, я закричала ей в лицо:
— Почему вы мою Асю увезли? Почему у меня нет родителей? Почему я здесь, а не с Асей?
Не отрывая от нее взгляда, я ждала ответа на мучившие меня вопросы. Екатерина Порфирьевна приобняв меня, ответила:
— Асе пришло время учиться в школе. Вот когда ты подрастешь, тоже будешь учиться. У тебя, Томочка, есть мама, она тебя любит, и как только у нее появится возможность, придет к тебе.
--А где мой папа, -- упрекнула я ее.
-- Твой папа, Томочка, смотрит на нас с тобой, с небес,-- ответила она.
И правда, я хоть и была маленькой, но не раз от воспитателей слышала, что наши родители живут на небесах.
Я хотела знать и продолжала пытать ее, задавая ей свои недетские вопросы. Ведь Екатерина Порфирьевна все знала.
— Значит, когда я вырасту, встречу Асю, да?
— Да, Томочка, ты права! Но чтобы быстрее расти, надо хорошо кушать и крепко спать, -- ответила она.
Как мне хотелось, чтобы моя Ася опять была рядом! Я не любила спать на тихом часе, но теперь, я старалась поскорее уснуть. Однажды я увидела сон. Я как всегда плакала, и кого-то ждала. Вдруг передо мной, появился человек с большими крыльями за спиной. Крылья его были белые, белые.
— Ты наверное Ангел? — догадалась я.
— Да, Ангел! -- ответил он.
-- А что ты здесь делаешь, -- спросила я его.
--Я охраняю тебя, -- успокоил он меня.
У меня возникла идея, и я решила ею воспользоваться.
— Может, ты мой папа? Тогда помоги мне найти маму и Асю, и мы будем жить с тобой вместе, - пообещала я ему, -- ты ведь летать умеешь, сверху всё видишь.
— У меня таких прав нет, — ответил Ангел, — но я обещаю, что буду всегда с тобой рядом, и буду оберегать тебя от всех бед!
- Нет, меня оберегать не надо, я хочу чтобы ты был моим папой?-я опять заплакала
— Не плачь, малыш, когда твои крылья вырастут, ты всех найдёшь и будешь счастлива.
— Да, — подумала я, — ангелам, наверное, нелегко все время охранять детей. Им надо и поспать, и поесть. А вот когда они отлучаются по делам, тогда с детьми и происходят всякие неприятности и беды.
Через месяц мне принесли письмо от Аси. Сказали, что специально съездили к ней. В письме она писала, что у неё все хорошо, она учится в первом классе, сильно скучает, любит меня и скоро навестит. Я продолжала ждать сестру. Моя рана заживала, но время медленно тянулось, а сестра все не приезжала.
Наша группа сидела над кроной двух березок близнецов. Их ветви трепетно касались друг друга. Мне казалось что они держатся за руки. Их нежные, маленькие листочки, весело переливались на солнце. В какой-то момент мне стало жаль их, и я задала вопрос воспитательнице.
— Алла Алексеевна, деревья уезжают?
— Деревья не могут передвигаться, их ноги — корни, - ответила она, и добавила-без земли они погибнут.
— Почему я не родилась деревцем?- пожалела я вслух
— О чем ты говоришь!-возразила Алла Алексеевна,- тебе Тамара предназначено вырасти, и стать человеком!
Бедная Алла Алексеевна даже не подозревает,- подумала я, - что человеком быть очень больно, особенно когда ты маленький, и у тебя вместо корней, ноги.