Змей? Мина? Баба голая?!

               
     - А где ейные сиськи ?
     Маленький медвежонок, более известный как Пох с величайшим культурным недоумением рассматривал великолепную брюнетку, застегнутую по самое горло в какую - то шинель со стразами, то ли из лимоновских сундуков большевизма, то ли из гардероба Бальдура фон Шираха, но, возможно, и из секонд - хенда дяди Борзого, х...й их знает, этих модниц. Он тыкал свинорезом в экран ноута, царапая и так закоцанный мухами, пришибленными мною за лето, заплеванный мною же, когда в ленте новостей вылезал рожей утопленника фюрер, объясняющий господин чухонских масштабов, с невероятным апломбом и такой же тупостью разжевывающий мировым жандармам всю неверность их понимания ситуации Клары Лучко, а там ведь и тачанки - на х...й, и буркастые усачи - в манду и песни с плясками вдоль по степи удалой с протяжно гремящими тракторами и роторами. Там целина ! Там урожай ! Там два тракториста, напившись пива, идут отдыхать на бугор ...
     - О, - засмеялся медведь, уловив мое тихохонькое песнопение, - эту песню мы ей и подгоним, благо, сиськами полюбовались еще в девяностых, когда родственница еще пребывала в состоянии мечты педофила.
     Он закрыл пластмассовые глаза и застонал по - медвежьи, представив, по - ходу, маленькую Крис, голую и без сисек, длинные ножонки, как у шотландского пони, лежит такая в гробу и медленно, чувственно дрочит розовую детскую пуську Садальским, жирным гадом в гусарском доломане, по уму сделанным на фабричке Германа Стерлигова антагонистом заокеанского и бездуховного, как все они, суки, Кена.
     - Угу, - я не стал разочаровывать размечтавшегося приятеля, - а вместо Барби - Нина Ургант с гитарой. Заводишь ее ключиком и поет.
     - Горит и кружится планета, - завыл медведь и расхохотался. - А прикинь, - катался он по полу, - снимаешь с нее розовое платье десантницы, кальсоны лиловые, а там, - он сделал огромные глаза и притих, заговорил шепотом, жутко шевеля когтистыми лапками, - пучок стекловаты. Седастый, колючий, вонючий, - Пох сплюнул, - и становится ребенок, играющий с такими куклами, некрофилом. Ходит по кладбищам ночами и трахает себе мозг, найдя могилу Харламова или Терешковой.
     - Окстись, - лениво поправил я завравшегося Поха, заваривая чай, - Харламов жив. Орудует в Монреале под личиной Грецки. А Терешковой не было, помнишь, Гречко нам рассказывал ?
     - Точно ! Они ее так и не нашли в подземелье - то.
     Пох прошелся по комнате, сел в кресло, отпил чаю и, видимо решившись захомутать еще и брюнетку, предложил :
     - А давай ей, как Витухновской, историю подгоним ? Умную, как ее сын, ходящий строем.
     Я был не против. Строем ходить - это вам не на трамваях кататься, это реально мозг надо заменить ватином и синтепоном, что внушает надежду на обретение надежды на дальнейшее благополучие во все стороны.
     - Записывай, - указал мне медведь и я послушно заколотил по клавиатуре.
     - Автор на время упустил из поля зрения империю чжурчжэней Кинь (Цзинь), но только для того, чтобы вернуться к военным действиям, которые послужили причиной всех дальнейших военных походов монголов. Приведу для сравнения цитату из работы академика С. Тихвинского, который, обобщая «проблемы феодализма», выставляет оценку истории XIII–XIV вв.: «Новое монгольское государство (Чингисхана) по сравнению с предыдущими раннефеодальными объединениями носило ярко выраженный феодальный характер… Сложение монгольского феодального государства в начале XIII в. способствовало росту производительных сил и укреплению внутреннего единства монгольского народа и могло бы привести в конечном итоге к значительному экономическому и культурному подъему страны. Однако завоевательная политика монгольских феодалов, превративших народ в воинов, а страну – в военный лагерь, помешала этому. Завоевательные походы Чингисхана и его преемников против народов Дальнего Востока, Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока, Кавказа, Восточной Европы и других стран не только надолго затормозили прогрессивное развитие этих стран, но и привели к задержке подъема производительных сил и культуры самой Монголии…» (см.: С. Л. Тихвинский Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977, стр. 3).
Все вроде понятно, но не ясно ничего – таков итог советской официальной историографии за 60 лет творческого изучения XIII в...
    - Стой ! - заорал я, прекращая печатать. - Это ж талмудизьм для Ландер получается. Не, так дело не пойдет.
    - У Ленки сиськи, - напомнил мне невозможный медвежонок и я не мог противоречить, каким бы революционно настроенным несогласным не ощущал себя изнутри. Действительно, Ландер - ништяк.
    - Пиши дальше, - снисходительно велел медведь, с торжеством наблюдая мое умалившееся достоинство, хотя мыслишки о Ленке подействовали и джинсы предательски оттопырились. Я лег на пузо, поерзал чуть - чуть, но стояк от рыжей не проходил.
    - Прогуливаясь у лагуны Хорсшо, джентельмены по имени Том Уоррен и Хенк Пеннинг обнаружили еще два " гнезда ". Мистер Уоррен - " сластняк ", что в переводе с австралийского на человеческий язык означает " фермер, выращивающий сахарный тростник ". Мистер Пеннинг - школьный учитель в Талли. Через четыре дня мистер Лу Ларчи и мистер Ван Клепхейк, также " сластняки ", нашли еще два " гнезда ", которые, по их мнению, производили впечатление " хорошо обжитых ". В результате местные газеты опубликовали массу обычного абсурда и кучу дурацких заявлений.
    - Только Сандерсона и Форта и не хватает, - пробормотал я, чем привел Поха в ярость.
    - Ты мудак ?! - звенящим от крайнего цинизма баритоном закричал он. - Гнезда ! Понимаешь ? А внутри - Пряников, Толокно и Алехина, сидят такие, злоумышляют, готовят.
    - Чё готовят - то ?
    - Да любую  х...ню, малоинтересную и скучную, глупую, но чаще - тупую.
    - Что - то я вообще ни хера не понимаю, - признался я, пробегая мельком плагиат Поха.
    - Что и требовалось доказать, - хихикнул медведь, закуривая. - Никто ничего не понимает, поэтому тебе скучно, а те, кто понимает, унылые говножуи. Короче, - решил медвежонок, грозя экрану свинорезом, - пойдем Готфрик резать.