Обреченность капитализма

Валентин Левин
(Фрагмент из нового произведения)

Глава 5.1. Правовая природа денег. Деньги как могильщик капитализма

Деньги имеют правовую природу. Смыслом их эмиссии является эмиссия прав и обязательств, приводящая в движение производительные силы общества. Истинное обеспечение эмиссии - лишь те ценности, что создаются этим движением, а вовсе не наличное имущество, залоги или потоки текущих доходов.

Обреченность капитализма и актуальность коммунистического проекта диктуются исторической сутью денег, которая до сих пор не понята ни либералами, ни марксистами.

Исторически, реальные деньги возникают, как эмиссия прав требования в обмен на прямое присвоение ценностей эмитентом. Так, княжеские дружины присваивали дань в обмен на обязательства военного покровительства. Эти обязательства для князя были деньгами, которыми он расплачивался и которые гасились при наступлении определенных событий. Эти обязательства были деньгами и для данников, - как права требования защиты.

Эти обязательства и права возникали непосредственно из акта выполнения ими функции денег – дань присваивалась в обмен на неформальную эмиссию обязательств князя. Далее наступала фаза гашения этой эмиссии: княжеская защита на период до следующих поборов.

Другой пример: общинный обычай «помочи», - строить новой семье, или погорельцам, всем миром, новый дом. Эмитент обязательств – молодожены или погорельцы – сразу присваивают дом. За это, в силу традиции, они так же будут помогать другим общинникам.

Сила традиции, как и княжеская воля, избавляли от нужды в формальном учете эмиссии и контроля исполнения созданных прав и обязательств. Общим здесь было то, что деньгами выступал человек, - ресурс, условно отдающий себя в определенную деятельность.

Когда права эмитируются за пределы зоны действия традиции, они привязываются к знакам, - материальным атрибутам, замещающим носителя обязательств. Такими знаками могут стать любые подходящие ценности, или бумажные или иные знаки. На знаках часто изображали лица эмитентов, - как носителей обязательств и гарантов прав. Истинные деньги – это истинный носитель обязательств. Человек, а никакое не золото, является обеспечением любых денежных знаков. Суть денег в том, что живой носитель обязательств заменяется знаком - материальным выражением прав требования к носителю обязательств.

Замена человека денежным знаком – эпохальное изобретение человечества, послужившее развитию общественного разделения труда. Все фазы этого развития: общинное, рабовладельческое, феодальное и капиталистическое хозяйство, - есть лишь фазы развития денег, как знаков, замещающих человека в его отношениях с другими людьми.

Любая деятельность осуществляется, лишь, если есть человек, в неё вложенный, играющий для неё роль инвестиции, - она начинается с решения человека отдать себя ей, пожертвовать собою - на время - в обмен на цель этой деятельности. В этом решении человек выступает, как универсальный эквивалент, деятельно отдающийся достижению цели, - он выступает Деньгами, отдаваемыми ради ценности, являющейся целью.

Если для обеспечения целесообразной деятельности нужны комплектующие условия, - ресурсы, как продукты других дел, - то Человек должен отдать себя и этим смежным делам. Чтобы не отдать себя всему, что комплектует начатую деятельность, он может, позиционируя себя истинными деньгами, эмитировать себе заместителей, - знаки, замещающие его, как носителя обязательств и гаранта прав требования.

Внедрение этих заместителей может основываться как на насилии (эмиссия обязательств вымогателем), так и на взаимном уважении (эмиссия обязательств общинной «помочи»).

Денежные знаки, в историческом итоге, есть заместители человека, изобретённые быть инструментами освобождения от необходимости отдаваться смежным делам.

Универсальная способность и универсальный ресурс, - Человек - есть прямая и истинная форма Денег. И, обратно, истинные Деньги – это Человек. Все денежные знаки – лишь его заместители, лишь суррогатные деньги.

На роль этих знаков годится всё, что принимается в обменах на требуемые ценности, то есть, признается знаком прав и обязательств играющим роль обменного эквивалента.

Реальное общество начиналось от первобытного коммунизма, где хозяйство племени состояло из общего имущества. Общие объекты племени на роль обменных эквивалентов не годились, - годились лишь индивидуально присваиваемые вещи, - а ими были военные трофеи, захваченные силой.

Главными трофеями сначала, в силу неразвитости производства, были пленники, - прежде всего, женщины. Из-за них и вспыхивали войны. Поэтому, первыми заместителями Человека, как Денег, стали другие люди. Человек-захватчик распоряжался ими, пуская их, вместо себя, в дело – либо как рабов-работников, либо отдавая их другим в обмен на то, что требовал себе. Он мог вернуть пленников на родину, требуя выкуп. Так сложилась одна из целей военной деятельности – добыча пленников, как уже Денег. Причем, человек-захватчик и сам выступал деньгами - навязывал свои услуги как эквивалент, за который требовал дань.

Поэтому, первой экономической формацией стало рабовладение. Этот строй - лишь фаза становления денег, как сущности, отделившейся от человека знаком, отдаваемым им вместо себя в обмен на требуемую ценность. По свежей памяти рождения денег из человека, древние греки называли человека истинной мерой всех вещей. Эта истина подтверждалась невольничьими рынками, где главными деньгами и главными товарами были люди.

Общественное разделение труда стимулировалось изобретением всевозможных форм денежных знаков и навязывалось ими, то силой традиции, то силой оружия, то в порядке учета взаимопомощи, то в порядке вымогательства дани за навязанные услуги.

Деньги, как заместители Человека, выходя и отделяясь от него, порождали обмен и многоотраслевое общество, связывали мир денежными узами разделённого труда.
Рядом с натуральным хозяйством землепашцев сразу развивалось денежное хозяйство:
- военные дружины, навязывавшие своё военное покровительство деревням, городам и купцам в качестве формы денег в обмен на дань, покровительство и кормление, и добывавшие из окрестных племен пленников, дань и трофеи, как уже деньги;
- государства, чеканившие деньги из золота и серебра;
- купцы, менялы и ростовщики, превращавшие в деньги всё: и продукты, и нужду в них.

Расширяя зону своего применения, деньги отнимают у Традиции коммунистические функции сохранения целостности общества.

Развитие обмена и разделения труда развивало Человека, вычленяя в нём всё новые и новые способности, свойства и потребности, углубляя общение людей и развивая их язык, как инструмент схватывания, анализа, синтеза, изобретения и заселения в него всё новых и новых общественно-культурных сущностей. Но, по мере вознесения денег, как отчужденной общественной силы, над человеком, этот прогресс оборачивался порабощением человека частной собственностью, выворачивающей все общественные смыслы наизнанку и навязывающей человеку промежуточные – либеральные - ценности.

Пока историческая суть денег не познана, деньги исполняют свою роль заместителя Традиции через стихийно действующие коммунистические законы.

Именно коммунистическую суть денег открыл и применил Кейнс, введя в оборот понятие макроэкономики и ставя потребление, а не производство, во главу экономики.

Карл Маркс не понял сути денег: он выводил их из товара, не замечая, что они первичнее товара, что именно деньги, как знаки-носители прав и обязательств, создают общественное разделение труда и товарные обмены. Что именно деньги связывают мир узами стихийно действующего коммунистического закона, разворачивающегося законами общественного разделения труда, и должны быть использованы главными инструментами строительства коммунизма.

В настоящее время мировое денежное хозяйство поставлено вверх ногами, существует и развивается в извращенной форме, заставляя весь мир строить большие и малые пирамиды.

Товарное производство вообще, и капитализм, как его частность, есть промежуточные ступени развития общества, появление и исчезновение которых программируется деньгами. Последовательное развитие денег ведет к уничтожению капитализма. Деньги, а не пролетариат, являются истинным могильщиком капитализма.

Уже сегодня уничтожается основная практика либерализма – свободная торговля.
Она всё более регулируется. Вместо свободных «либеральных атомов», в ней участвуют зависимые должники, согласующие свои шаги с кредиторами.

Розничная торговля исчезает, сводясь к получению товара без платежа: кредитные карты сводят покупки к перемещению ценностей и наращиванию долга по кредиту. В свою очередь, исчезает и оптовая торговля – меняется на длительные договоры поставок, а поставки определяются решением банка дать или не дать кредит.

Индивидуальные кредитные и расчётно-платежные истории централизуются в общих базах данных и превращаются в предмет межбанковского взаимодействия. Деньги из правовых инструментов обеспечения «либеральных свобод» превращаются в технический фактор, в ликвидность, потоками которой управляют банки. Не только выручка, но и прибыль превращается в расчетную сущность, - её монетизация зависит от процессов, пронизывающих цепочки банков, утрачивающих контроль над целым: общество схватывается многомерными зависимостями, не подвластными частному разуму.

Кредитные рейтинги навязывают людям общие банковские стандарты поведения.
Господа либералы, – какие рыночные свободы, в этих условиях, вы рвётесь защищать? Ваши свободы перекочевали в стихию финансовых рынков и пирамид, тупики которых настоятельно требуют политического преобразования денежной системы...

Развитие денежного механизма привело к тому, что Запад объективно разорван несовместимыми идеологическими установками.

С одной стороны - принципы либерализма, исповедующего атомарный индивидуализм и отрицающего ценности социально-ориентированных государств.

С другой стороны - массовое кредитное рейтингование, приписывающее людям свойство кредитоспособности, претендующее быть стандартом. Делать его государственно обеспеченным, - значит, отрицать либерализм и строить социальное государство.

Итак, деньги, родившись из Традиции, заменяя ее финансовыми инструментами, сначала превратились в капитал, как частную силу, стоящую над Человеком.

Теперь они же возносятся и над капиталами, демонстрируя свою коммунистическую суть.

Эта суть диктует единые правила, охватывающие как перемещение материальных и нематериальных ценностей из рук в руки, так и сроки и условия их производства, поставок, хранения и использования, а также и взаиморасчеты. Меняется значимость частного планирования, - оно становится предметом общего согласования в инвестиционных и кредитных договорах, то есть, превращается в компоненты общего планирования. Частное производство и потребление, шаг за шагом становится общим, - не только по объективному смыслу, но и по правовому оформлению.

Это все более обостряет основное противоречие капитализма – между общественной сутью производства и частной формой присвоения – сводит его к противостоянию коммунистической сути денег и частнособственнической формы их эмиссии.

Это противостояние поляризует мир, ставит его на грань потрясений.

Деньги - правовой инструмент общественной реализации прав и свобод человека.
Согласно объективным законам коммунизма, деньги должны стать инструментами обеспечения общественной справедливости и равноправия. Право их эмиссии будет распределено между гражданами, - по нормативам социального государства. Сейчас же право эмиссии монополизировано частной структурой - Федеральной резервной системой США - и служит коммерческому, ростовщическому и инвестиционному ограблению всего мира, масштабированию противоречий, расколов и отчуждений в обществе.

Деньги, в историческом плане, есть главный могильщик капитализма.

Глава 5.2. Исторический тупик либерализма

Контратака экономического либерализма, начатая Бреттон-Вудским соглашением, завершилась в начале 70-х годов ударом в самое сердце марксистского учения – в теорию диктатуры пролетариата – и становлением неолиберализма. Удар нанес нобелевский лауреат Фридрих Хайек, введя понятие «человеческий капитал».

Способности человека, мол, есть капитал. Рабочие, мол, не противостоят капиталу на рынке труда: они тоже владельцы средства производства, то есть, способностей, сдаваемых ими в аренду. Найм, якобы, это не продажа рабочей силы, а разновидность предпринимательства, сдача способностей на прокат. Мол, все противоречия решаемы внутри класса предпринимателей, так что учение о пролетарской революции отменяется.

Сама Маргарет Тэтчер рукоплескала Хайеку, видя в нем идейный таран против СССР.
Но либералы не заметили подводного камня и логического тупика, куда Хайек направил экономическое учение: ведь идея «человеческого капитала» есть такой же оксюморон, как и идея «диктатуры пролетариата»: несет в себе отрицание своего смысла.

Капитал, как самовозрастающая стоимость, есть сущность, отчужденная от человека и отрицающая основные человеческие смыслы. Гоня людей за прибылью, она заставляет отгораживать работников от прямого участия в результатах производства и фальсифицировать продукцию: добавлять воду в масло, бумагу в колбасу и т.д., - совершать малые и большие, явные или скрытые, но преступления против человечности.

Говорить о «человеческом капитале» - все равно, что говорить о человеческой бесчеловечности. Ставить человека в ряд с орудиями, машинами и другими компонентами капитала, - это вершина технократической мысли, но - идейный тупик для либерализма.

Нобелевский лауреат Фридрих Хайек, фактически, подложил свинью миру капитала, приблизив его крах.

Его идея «человеческого капитала» дала ложное решение общественному спору о том, кто должен оплачивать образование работников: общество или сами обучаемые?

Хайек отдал победу либералам: мол, обучаясь, люди получают себе капитал, - значит, обязаны за него заплатить.

У банков, в результате, возникло основание массового кредитования студентов: под «личные проекты» создания «капиталов». В итоге, многомерная долговая петля, охватившая западное общество, резко пополнилась массой специалистов, ставших однородными должниками. Грань между ними и пауперами стерлась: львиная доля зарплаты уходит теперь на обслуживание кредитов, а свободный остаток, если он есть, мало отличается от пособия пауперов по безработице.

Предсказание Маркса и Энгельса о пролетаризации и обнищании всех отрядов труда стало сбываться в неожиданной форме.

Теперь, вся экономика США запрограммирована состоять из должников! На ней стягивается петля общенационального долга уже порядка ста триллионов долларов, из которых только государственный долг приближается к двадцати триллионам. Под ногами должника – табурет печатного станка ФРС, защищаемый армадой авианосцев Пентагона.

США отбили уже две попытки выбить этот табурет из-под ног должника.

Первую - в 2003 году, когда Саддам Хусейн объявил о переводе расчетов за нефть с доллара на евро. Этот перевод перенес бы валютное резервирование избыточной выручки от нефти, из облигаций США в облигации еврозоны, сделал бы неотвратимым банкротство США. Поэтому, Саддам Хусейн был срочно низвержен и показательно казнен.

Вторую попытку - в 2011 году, когда Муаммар Каддафи довел создание Африканской Федерации до проекта золотого динара, чем выводил миллиардную, по населению, Африку из-под пирамид африканского франка Франции и доллара США. Франция и США срочно объединились против Каддафи. Ливию разбомбили, а Каддафи убили.

Какова будет третья попытка выбить табурет из-под ног этого должника? Не возникнет ли у него соблазн уничтожить кредиторов?

Ведущим его кредиторам, - включая Китай, Японию, Германию и Россию, - следует быть готовыми к последствиям любых событий, в том числе, заранее решить вопросы:
1) взятия под контроль ядерных арсеналов США,
2) предотвращения мирового конфликта и гражданской войны в США,
3) предоставления надлежащего покровительства населению Аляски, Калифорнии, Гавайев и других штатов, обреченных отделиться от США под грузом долговых отношений.

Единственной альтернативой такому развитию событий является официальный отказ США от либерализма и провозглашение реального коммунизма, с заменой банковских кредитных рейтингов граждан государственными гарантиями социального обеспечения, финансируемого целевыми эмиссиями, инициируемыми самими гражданами. США, в этом плане – самая подготовленная страна к воцарению коммунизма.

Выход из мирового финансового кризиса один: через изменение субординации частного (либерального) и общего (коммунистического) начал в экономике, восстановление человеческих начал и расчистку дебрей общественных джунглей, противостоящих человеку.

Кризис, на поверхности явления принявший форму мирового финансового кризиса, по сути, является кризисом массовой культуры Запада.

Она оторвалась от ценностей мира целостного человека и превратилась в рекламный фетиш, продвигаемый навязчивым кредитованием. Экономика разлагается парадигмой частного товарного производства на частичные миры, разрывающие мир человека и равняющиеся, вместо человека, на финансово-долговые пирамиды.

Кредитование развивается ради кредитования, производство - ради производства, потребление - ради потребления.

Над обессмысливаемой экономикой раздувается многомерный пузырь финансовой активности, в котором деньги и финансовые инструменты замыкаются друг на друге в оборотах, всё реже касающихся реальной экономики.

Выход из этого кризиса - отнять права денежной эмиссии у частных либералистских институтов и передать их непосредственно человеку.

Человек - истинный источник и носитель первичных ценностей и инновационных идей, нуждающийся в эмиссионных инструментах для реализации своих способностей и потребностей.

Деньги, подчиненные власти человека, должны развернуть весь потенциал своих функций.

Основными из них станут функции обеспечения целостности мира человека, полагаемого в качестве главной цели экономики.

Глава 5.3. Угроза человечеству от экспансии либерализма

Либерализм есть «троянский конь» колониальной экспансии его финансово-долговых пирамид, петли которых стягиваются на горле мировой экономики объективным действием законов реального коммунизма. Исчерпывая материал строительства этих пирамид, либерализм идет к краху.

«Управляемый хаос» на территориях Африки и Азии, разрушающий местные цивилизации ради нового материала для глобальной пирамиды, может дать иные результаты, чем мыслят его зачинщики. Конкуренция между либерализмом Запада и исламским фундаментализмом за этот материал маскирует процессы, которые грозят похоронить обоих.

В «белом» обществе осуждается расизм. Но «белые» люди не дают себе отчета в том, что во многих тысячах современных племен Африки, Азии, Америки и Австралии, люди – это лишь члены этих племен. Все остальные – включая «белых братьев», для них - не люди. С вытекающими отсюда снятиями табу на убийство и даже на людоедство.

Расизм «белого человека» - инфантильная шалость в сравнении с расизмом «противоположной стороны» – «дикаря», который считает Человеком лишь себя.

Миллиардная Африка забродила от насаждения в ней западной демократии, сутью которой является разложение местных обществ на «либеральные атомы», как строительные элементы глобальной пирамиды, питающей Запад. Сомали, Судан, Нигер, Нигерия, Кот-де-Вуар, Ливия, Мали, Центрально-Африканская Республика и другие страны превращены в зону конфликтов, провоцируемых заведомо нелепыми «демократическими выборами». Навязывание «демократии», уничтожая местную цивилизацию, превращает «освобожденных граждан» в дикие вооруженные стаи.
Имитируя «демократические» выборы, эти стаи тут же устраивают резню, утверждая свои взгляды на то, кто есть человек, а кто еще нет.

Исламский экстремизм покажется идиллией на фоне атак из Африки ее первобытных укладов, включая людоедство, если продолжится либеральное разложение местных сообществ на стада дичающих людей, промышляющих разбоем. То, что здесь происходит, грозит всему миру! Убив цветущую Ливию, звезду цивилизационного обновления Африки, Запад нажал на спусковой крючок процессов, последствия которых трудно вообразить. Миллиардная Африка закипает океаном страстей, грозящим обрушить кровавое цунами на Европу и Азию. Какой вулкан кровавой стихии здесь взорвется завтра – никому не ведомо.

Западный либерализм поставил мир на развилку двух дорог.

Налево – регулирование рынков в действующей парадигме - затянет долговую петлю на шее экономики Запада и обвалит мировую экономику.

Направо – либералистская экспансия на территории, сохраняющие остатки Традиции, - взорвёт миллиардную Африку и Ближний Восток.

Необходим третий путь, - принципиально новая фаза развития общества, обеспечивающая возвращение человечества к человечности.

Этот путь и предлагается Программой нашей Партии.

Глава 5.4. Коммунистическая природа рынка

Все достижения западной экономики, как и действительный прогресс прав человека на Западе, вопреки либеральным мифам, есть не заслуга частной собственности, а результат последовательного осознания и защиты ценностей общей и общественной собственности.

Так, сам рынок исторически возникает и развивается как непосредственно общее достояние, дающее гражданам - потребителям и производителям – универсальное пространство самореализации. Представление о рынке, как о сфере частной торговли, есть исторически ограниченное мнение, распространившееся лишь в эпоху либерализма.

Как объективное явление, рынок имеет двойственную природу. С одной стороны, рынок есть общее пространство реализации способностей и потребностей людей и их предприятий, и претендует быть собственностью, равно принадлежащей всем, то есть, - быть непосредственно коммунистической собственностью. С другой стороны, как общая собственность, рынок подобен природе, джунглям, - общей среде обитания людей, животных и растений.

Как общая среда, рынок есть лакомный объект захвата для частной собственности, стремящейся использовать его каналы в частных интересах, так что для общества всегда актуальна защита рынка, как общей собственности.

Главную опасность этому общему достоянию представляют частные монополии, стремящиеся узурпировать рынок и задавить пространство потребительской и предпринимательской свободы. В начале 20-го века общественность Запада защитила эту общую собственность (рынок) системой антитрестовских законов, чем уберегла Запад от узурпации общественного рынка монополиями.

Система антитрестовских законов есть пример общественной защиты рынка, как фактически коммунистической собственности, от наездов частной собственности.
Главным политико-экономическим дефектом рынка в эпоху либерализма стало его превращение в сферу товарно-денежной охоты на человека.

Современный рынок есть такое же место охоты на человека, каким в средние века был африканский берег, куда европейцы возили стеклянные бусы, на которые скупали золото и другие богатства местных племён. В наше время население всех стран поставлено в положение дикарей, которым со всех сторон навязывают современные «бусы», - от памперсов до пива. По всем каналам – по телевидению, радио, на уличных афишах, на сайтах Интернет – массированно продвигаются всевозможные «бусы». В рекламных роликах заразительно жуют, пьют, курят, употребляют таблетки, дезодоранты, чипсы и прочую дребедень. Всё ради навязывания одних товарно-денежных суррогатов («бус») в обмен на другие – более универсальные - денежные суррогаты: рубли, доллары, золото...

Нелепо говорить не только об «эквивалентности», но и о самом «обмене», - ибо, разве можно считать обменом навязчивое впаривание «бус»? Сплошь и рядом, это не обмен, а обман... Поток рекламы по всем средствам массовой информации навязывает человеку форму идиота, одержимого потреблением ради потребления, ослепляет производство ложными целями.

Утверждение, будто рынок есть сфера обмена товаров, есть кабинетная иллюзия, расходящаяся даже с реальностью «либерального» рынка. Тем более эта иллюзия расходится с реальностью традиционных рынков, куда люди ходили, как на общественный праздник, для демонстрации себя и своих способностей друг другу.

Рынок, вообще говоря, есть место ритуального соприкосновения и взаимодействия множества социально-производственных и потребительских культур. Человек всегда выступает на рынке как представитель культуры конкретных способностей и потребностей, знакомство с которыми пленяет и направляет инновационную активность изобретателей и предпринимателей.

Рынок, в народной традиции, всегда был местом демонстрации своих достоинств и способностей. На рынки люди шли, как на праздник, чтобы «себя показать и на других посмотреть». Рынок, исконно, имеет некоммерческую природу и служит коммунистической формой раскрытия способностей и потребностей людей.

Как сфера взаимодействия разнородных культур, рынок есть реторта их общественного синтеза и симбиоза – устойчивого взаимного дополнения, порождающего и развивающего общественные производства.

Рынок, в этом смысле, есть сложное коммунальное дело Человека, в ходе которого человек, в частности, анализирует, вычленяет и синтезирует новые сущности, заявляемые, как новые продукты, подлежащие производству. Человек, в результате, воспроизводится, как поликультурная сущность, как перекрёсток множества параллельных миров, борющихся за духовную и материальную власть над ним.
В авангарде технического прогресса на Западе идут разработки национальных технических стандартов, взрывообразно расширяющих пространство реализации новой техники за счет стандартизации потребительских и производственных процессов.

По сути, национальные технические стандарты выступают конструктивами обобществления и массового усвоения индивидуальных технических изобретений, являются инструментами превращения рыночной экономики в непосредственно общественную, коммунистическую форму производства.

Последовательное наступление общей собственности на Западе идет в форме развития институтов регулирования и стандартизации специализированных рынков, - от высокотехнологичных, до сырьевых.

Яркими примерами служат рынки электроэнергии и газа в Европе и США.

Общественное регулирование этих рынков устроено так, что любой потребитель имеет возможность выбрать того производителя электроэнергии или газа, который наиболее устраивает его по качеству и цене, и, обратно, любому производителю дает возможность подключиться к распределительной системе и свободно конкурировать с другими производителями за выбор любого потребителя.

Благодаря подобному общественно-техническому устройству рынка, идет естественный отбор самых экономичных источников электроэнергии, экономика последовательно повышает эффективность, все более опережая «развивающуюся» страну Россию, которая запуталась в культе частной собственности.

Попытка внедрения подобного механизма в России вылилась в размножение нового типа монополий – на транспортно-распределительные сети. В собственности мелких монополий этого типа оказываются считанные метры силового провода – но именно те метры, через которые отдельный производитель или потребитель подключается к общей распределительной системе.

Надо ли объяснять, что вместо уравнивания прав потребителей и производителей, мы получаем новых привилегированных положенцев, которые буквально из куска провода извлекают бешеные деньги?

Надо ли объяснять, на этом примере, какая собственность эффективнее – частная (в России) или общественная (на Западе)? И кто будет, в конце концов, победителем в экономическом соревновании, - Россия, которой иногда благоприятствуют мировые цены на нефть, или Запад, чье общественное производство непрерывно изобретает и внедряет энергосберегающие технологии?

Следует особо подчеркнуть ложность широко культивируемого мифа о том, будто всеми важнейшими технологическими достижениями мир обязан западному либерализму и частной собственности.

Истинным является обратное утверждение: всем важнейшим технологическим достижениям последних десятилетий мир обязан мощному продвижению механизмов общественной собственности, ограничивающих частный произвол производителей и потребителей силой общественных стандартов.

Технологической отставание СССР, а затем России, от Запада, возникло именно из-за отставания процессов реального обобществления производства, в первую очередь – отставание с развитием общественно-рыночных форм производственных связей как форм институционализации непосредственно общественного (равно принадлежащего всем) производства.

Но не следует идеализировать и переоценивать достижения общественной собственности на Западе. Несмотря на ее прогрессирующее наступление, Запад хронически болен вирусом частной собственности, живет в симбиозе с этим вирусом, прецедентно защищая гражданские права в пространстве рабовладельческой парадигмы, унаследованной через римское право.

Армия юристов служит не правам людей, а выискиванию и использованию лазеек в законах для безнаказанного нарушения этих прав.

На каждом шагу защищается частный беспредел.

Чем крупнее вор, чем круче беспредельщик, тем мощнее его адвокатура.

Этим же вирусом запрограммировано главное противоречие сегодняшнего мирового капиталистического хозяйства – противоречие между общественной сутью денег и частной монополией на их эмиссию.

Именно это противоречие лежит в основе мирового финансового кризиса.