Ксения отдавалась мягко, комфортно. Женщину подмывало прекратить телячьи нежности, наброситься на добычу и растерзать в порыве страсти, но держалась. Секс прошел в теплой дружественной обстановке.
Наутро он порывался повторить, но партнерша непреклонно отвергла:
- О, нет-нет! Я знаю, у вас там мужиков по утрам стояк, а у меня нет желания.
Как всегда. Это знали любовники до Ивицы и после, а для белоруса - это стало откровением от Ксюхи Златоуста. Она вчера намешала с алкоголем, голова раскалывалась, в висках бил метроном. И когда она научится блюсти градус? Как малолетка, вечно перебирает, словно боится не накушаться и упустить сладкое.
Курортный роман обрел плотские очертания. Он хотел всегда, как любой юноша, пробующий выносливость мужественности. Она только под вечер, когда заходило солнце, пляж пустел, а голова расслаблялась от спиртного.
Уезжали в один день. Владимир выпросил телефон и адрес. Ксюха дала, не рассчитывая на продолжение. Она не вела счет кавалерам, уговорившим в постель, секс - естественная потребность, как пища и туалет. В донжуанский список Ксении попадали исключительно девушки и женщины. Верстоглядова все больше убеждалась - она бисексуалка с лесбийским уклоном. Мужики никогда не доставят столько удовольствия, нежности и ласки, сколько любая дама.
Володя звонил по три раза на неделе, подолгу излагал и выведывал глупые новости, и однажды появился на пороге с двумя букетами - для ненаглядной и матери. Вечный пиджак, галстук, смущенный взгляд.
- Ксюшечка, дорогая, я все обдумал, - выпаливал он, сидя на кухне, - посоветовался с родителями... выходи за меня замуж?!
Мать спрятала сомнения за хлопотами по цветам, накрыванию на стол. Нина Михайловна Верстоглядова - простая баба с обычной судьбой, переехала в Город из Перми, за супругом, получившим распределение на химкомбинат. Главная забота - единственный ребенок. Черноволосая женщина с низменным лицом стала дочке другом. Молча выслушивала, никогда не осуждала, лишь напоминала о внуках. Главная цель человека - продолжение рода, нужно следовать заведенной линии.
Отец сутуло качался на табурете, изучая гостя. Нальет, не нальет? Даст взаймы или откажет? Зять хорош, если во всем угождает тестю. Хотя правильные зятья стремятся теще. Василий Егорович - опустившийся алкоголик. Каждый вечер уходил бухать, словно на работу. Брал у жены тридцатку на настойку боярышника, распивал за углом аптеки или на скамейке круглосуточного бистро. Он всегда находил компанию, обычно, хамоватых мужиков. Часто возвращался с фингалами, распухшим лицом, сломанным носом. В доме он играл роль домашнего животного. Собака выросла, не радует, как щеночек, а выбросить жалко. Хорошо, хоть успел заработать пенсию на вредном производстве - дополнительная копейка в скудный бюджет.
- Что будем делать, мам? - советовалась Верстоглядова с широкой улыбкой, фирменными резцами напоказ.
Она забавлялась происходящим. Замуж не ходила, интересно, стоит попробовать. Опыт, еще одно приключение. Жаль, жених не богат, но раз берет, обязан обеспечить. Все лучше, чем горбатиться нянькой у нуворишей.
Мать, припертая к стенке, нервно отерла руки о передник, тяжело выдохнула:
- Поживите недельку, там видно будет.
Без пяти минут зятек оправдал ожидания тестя - одолжил до скончания века. Отец срочно поспешил отовариваться в аптеку. Три пузыря - живем!
Молодым постелили в спальне. Узкая кровать, белая простынь, наволочка в горошек. Дочь подтрунивала над родительницей:
- Не стесняйся, ты знаешь, я давно не девочка. Про всех своих мужиков тебе рассказываю.
- Так-то оно так, конечно. Но все равно как-то... не по-людски.
- Да брось, ма! Уже двадцать первый век, а ты все живешь в старомодном прошлом.
Ксюха под Владимиром почти не дышала, знала, - мама прислушивается. Жених также действовал с опаской, и отвык, и как Штирлиц, боялся провала.
На следующий день она показала суженому Город. Театр кукол с часами, как у Образцова, скульптурами сказочных героев на заднем дворе. Памятник верной собаке - Белому Биму Черное ухо. Котенка с вороной из известного мультика. Посидели у фонтана в Кольцовском сквере, поели мороженое. В Макдональдсе перекусили гамбургерами и картошкой фри. До речки ехать далеко, отложили на завтра. Но после бокальчика пива Ксении захотелось позагорать. Полезли на крышу. Замок болтался открытым, - заходи, кто хочешь.
Они ушли подальше от входа, расстелили покрывало, налили пивка в пластиковые стаканчики. Близкое солнце. Раскаленный битум почти до плавкости, с характерным запашком. В прилегающем дворике ленивили клаксоны машин, каркали вороны, мамаши окликали непослушных деток. Редко набегающий ветерок дарил глоток прохлады.
Высокое уединение, разбавленное легким алкоголем, взывало к ласкам. Верстоглядова умело сделала жениху минет, проглотив сперму, и он влюбился навсегда. Чуть позже, побрыкавшись разок, они успокоились на животе, соприкасаясь боками. Белорус подложил руки под подбородок, в жесте прилежного ученика, любовно смотрел на невесту. Ксюха хрустела чипсами, поглядывая вдаль сквозь солнцезащитные очки.
- Тебе надо побольше пить ананасового сока, - посоветовала она, прервав долгое молчание.
- Зачем?
- Ты горчишь. А вот выпил бы за полчаса до этого, был бы сладкий.
Она подмигнула. Он поерзал, выбирая более удобное положение.
- А у тебя много мужиков было до меня? - задал он мучивший вопрос.
- Нет. Было пару раз и то по пьяни. - Ксения деланно расхохоталась.
Как он не допытывался, она твердо держала оборону воспоминаний. Верстоглядова не боялась спугнуть потенциального мужа, еще слабо веря в совместное будущее, просто не хотела сильно расстраивать. Начни перечислять, непременно сбилась бы со счета.
- А тебя не интересует, сколько у меня было до тебя? - Он приготовился врать.
- Нет. - Ксюха рассмеялась. А глазки сказали: «Первая я у тебя, кого ты хочешь обмануть?»
О мужиках ни слова, но она согласилась - муж имеет право знать биографию жены. Начала издалека. Детсад. Школа. Институт. Лучшая подруга - Галка, теперь Додонова. Супруг очень ревнив. Как все мужчины, безосновательно. Крут. Она рассказала случай на шашлыках, когда он единственный, кто повел себя, как мужчина. И другие яркие эпизоды столкновений действительности с Серегой Додоновым.
Ксения болтала, точно век прожила на необитаемом острове, периодически переворачивалась, подставляя светилу то животик, то спинку. Володя давил грудью покрывало, отвернув лицо. Верстоглядова поздно догадалась - уснул, намаялся бедняга. Столько впечатлений за день, плюс два акта.
- Вставай! - закричала она, почуяв неладное. - Вся спина красная!
Владимир проснулся, поежился, будто от холода. Прикосновение женской ручки к плечам вызвало гулкий стон. Он отшатнулся, глянул обидчивым взглядом, словно невеста высыпала на кожу лед.
- Да ты обгорел! Срочно уходим! - Верстоглядова вскочила, побросала вещи в пакет, собираясь бежать домой в лифчике и плавках.
Вова еле поднялся. Каждое движение отзывалось болью. Попытка накинуть майку, точно пытка наждачной бумагой. Они домчали до выхода, но дверь оказалась запертой. Потолкали, - тщетно. Пока они загорали, кто-то накинул замок и поймал голубков в силки.
Ксюха позвонила матери, та закупалась на рынке. Глава семейства пропал до вечера на алкогольных промыслах. Узнав о происшествии, матушка срочно поспешила домой. Словно тренированный атлет, она быстро покрыла километр с тяжелыми авоськами. Замок заперт, у кого ключ неизвестно, с дочерью посовещались через железную преграду. ТСЖ не работает - выходной. Звонок в аварийку, - обещали прибыть, в лучшем случае, через три часа. На крыше ни намека на тень, белорус приготовился сгореть заживо. Он стоически сносил боль, лишь глаза наполнились предательской влагой.
Во спасение будущего зятя теща пошла звонить по квартирам, придыхая: «Был бы отец путевый, срезал бы болгаркой». Но тот - не Карлсон, не обещал вернуться. Нина Михайловна просила мужиков вызволить, переполошила весь дом, заодно познакомилась с соседями. На пятом этаже нашелся ключ, но сорокалетний карлик не признался в замыкании, просто отпер и вызволил потерпевших.
Володя, бледный лицом, красный спиной, шел по ступенькам, будто нес не тело, а хрустальную вазу, малейший сквозняк причинял страдание. Женщины в четыре руки смазали кефиром, оставили перед телевизором, сами на кухню - готовить ужин. Зятек лежал, давя подбородком матрас, прислушиваясь к самочувствию.
На второй день он оклемался, даже возжелал невестиного тела. Случайное прикосновение женских пальчиков вызывало вскрик. Ксения понимала и вела себя осторожно.
- Звезда! - восклицала она со смешком, раскидывая ручки и ножки.
Когда ожог почти зажил, Владимир просил активности, она отвечала с наигранно-высокомерным видом:
- Леди в постели всегда лежат неподвижно.
Но Верстоглядовой самой не нравилось изображать бревно. Насмеявшись на мрачные гримасы жениха, она активничала, доводя партнера до вселенского оргазма. А потом укоряла себя за чрезмерный пыл. «Боженька все видит». И обещала небесам в следующий раз действовать менее вульгарно, каждый раз забывая клятвы.
Несмотря на пропойцу-тестя, белорус только укрепился в желании жениться. Нормальная влюбленность после хорошего секса. Известная ошибка мальчиков, ставших мужчинами.
Свадьбу сыграли быстро. Только близкие родственники, свидетельница - лучшая подруга. Из Витебска приехали родители и младшая сестра жениха. Современная Ксюха не хотела фаты и белого платья, но матери уговорили.
Кафешка рядом с домом. Пара столиков. Голубые скатерти. Василий Егорович раньше всех кричал «горько», - после поцелуев обязательно выпить. Володя подарил жене цепочку из тончайшего золота, очень приличную по деньгам. Ксении подарок пришелся по вкусу, - не расставалась ни днем, ни ночью. Она подарила мужу истомную брачную ночь, заставив выпить литр ананасового сока.
Молодожены уехали в Белоруссию. Невестку устроили в школу. Мизерная зарплата, советские порядки, хождение по стойке «смирно». Дотянуть бы до декрета. Но зачатие запаздывало. Пошли по врачам. Оба здоровые, но какая-то физиологическая несовместимость, а искусственное оплодотворение дорого. Владимиру обещали повышение на заводе, родители помочь, но все равно накладно.
Такая жизнь недавней Верстоглядовой быстро осточертела, она звала мужа в Россию, в родной город. И заводы есть, и перспектив больше. Муж - ни в какую. Ксюха собрала вещи, купила билет на поезд. За день до отъезда поставила супруга перед фактом. Она не любила ругаться, а Вова впервые рвал и метал. Он резко ходил по комнате, широко размахивал руками, срывался на ор. Оскорбил жену, назвав самой сексуальной частью тела лошадиные зубы.
- Ты же не будешь меня бить? - спросила она с опасливой улыбкой, невольно обнажив «самую сексуальную часть».
- Нет, конечно. - Он впал в ступор от подобного предположения.
- Вот, и хорошо. Приезжай, как надумаешь. А то давай разведемся? Детей у нас быть не может. Ты не хочешь жить в России, я здесь.
- Да как ты можешь... такое?
- Все, что не делается, все к лучшему. Мы еще молодые. Кого-нибудь встретим. Жизнь длинная.
Через месяц врозь и короткого общения по телефону, он согласился на официальное расставание. Суд сначала дал несколько месяцев подумать, а потом развел. Буднично. Дежурно. Ксюха вернула девичью фамилию.
В ночь после развода они занимались прощальным сексом. Ксения намеренно двигалась слабо, дабы недавний муж не пожалел. Тактика сработала. Володя уверился: бывшая жена - дерево, былое очарование пропало. Он найдет лучше. Быстро поженились, быстро разбежались. Без последствий и глубоких сожалений.
Галина Додонова потащила Верстоглядову на собеседование в транспортную компанию. Транспортом оказался флот. Компания иностранной. Подружку отшили, Ксюху взяли, - аглицкий у обеих на уровне, но у Ксении опыт работы в сфере услуг. Верстоглядова плыла по жизни по воле волн, теперь и в прямом смысле. Боженька все видит, и иногда иронизирует.
Работа почти круглосуточная. С корабля не сбежишь. Захочешь, - поймают. «Человек за бортом!» А ходить по воде в истории человечества умели единицы. Сначала Ксюха волком выла в отрыве от земли, мамы, потом привыкла. Первая зарплата в три тысячи долларов для голодной девочки из девяностых показалась миллионом. В Милане она прикупила одежду, стала выглядеть конфеткой. Привычная одежа по службе - белый халат, работа прачкой приравнивалась к стерильности медсестры. Вдумчивая Ксения могла часами перебирать простыни и наволочки, несмотря на официальный конец смены, сбиваясь со счета, начинала сызнова.
За полгода плавания и отношение к работе женщину продвинули до начальницы по хозчасти. В подчинении три девочки. Вышестоящий начальник - здоровенный негр Херб, черный, словно с экватора, по национальности - ямаец. Обслуживающий персонал, в основном, из вечно страдающих стран Латинской Америки и неблагополучной Восточной Европы: поляки, югославы всех мастей, словаки. Но попадались и респектабельные швейцарцы, французы, итальянцы. Из русских одна Верстоглядова. Капитан и командный состав - англичане. Над ямайцем стояла британка Пола, подчиняющаяся уже непосредственно главе корабля. Иерархия четкая, выстроенная по лекалам внешнего мира, где на вершине человечества - англосаксы.
Стоянки в портах обрыдли в первые месяцы. За несколько часов город толком не посмотришь, поэтому Ксюху и девчонок волновал только один вопрос: «Есть ли поблизости супермаркет?» Тогда, пока туристов возят по достопримечательностям, можно сойти на берег. Посидеть в кафешке, расслабиться от шопинга, постоять на твердой почве. Корабельные девочки видны сразу, по раскачивающейся походке, широкой, почти мужской расстановке ног, амплитудному размаху рук.
За время походов Ксения насмотрелась на контингент отдыхающих. Старички, прожигающие заработанную пенсию. Молодящиеся старушки, ищущие приключений на ягодичный целлюлит. Длинноногие модели с папиками. Все напивались с утра, к вечеру превращаясь в полный хлам, трезвели лишь к высадке на берег. Весь день они загорали на лежаках у бассейнов, потягивали коктейли, вечером обеспечивали аншлаг в многочисленных барах.
Главные развлечения для персонала - работа, выпивка и секс. Верстоглядову мало привлекали спортивные развлечения, а бассейнами разрешалось пользоваться только после смены. Она, как и вся обслуга, по-тихому напивалась в кафе, а дальше как повезет. С Ивицей сошлись за стаканом виски. Он как раз расстался с соотечественницей Ведраной. Мужики в силу меньшей численности долго не задерживались в «холостяках». На «Европе», как в песне, «на десять девчонок по статистике девять ребят». К тому же, часть персонала принадлежала к ЛГБТ-сообществу.
Когда Ксюха устроила стриптиз, отмечали День рождения Полы, пассивной лесбиянки. Наклюкавшись до умопомрачения, именинница чуть не устроила прилюдный секс с подружкой из Чехии. Она цепко держалась за Мартину, чувство. К проявлениям любых форм любви экипаж относился толерантно, - капитан сам гей. Ксения вчера видела впервые. Красивый, как кукольный Кен, ухоженный, каждый волосок тщательно уложен. Благодушный запах за милю. Натерпевшись от мужской черствости, Верстоглядову больше тянуло на женщин, но чаще приходилось с мужиками. Все-таки она бисексуалка. Проверено.
Пользуясь служебным положением, к Ксюхе порывался прислониться Херб, но подчиненная избегала. Полячка Беата рассказывала про огромный. Раз сдалась по пьянке. Расширил внутренности, хотел все отверстия, но хмельное сознание позволило лишь детородное. Закачал полбанки, точно конь-тяжеловоз, потом живот болел неделю. Ксения любила большой размер, втайне думала отдаться, но не напивалась до кондиции. У хорвата нормальный, средний, приятный. Надо соблюдать видимость верности. Пусть не супруги, но один раз гульнешь на стороне, - считай, переметнулась. Придется снова искать вариант, мастурбировать по ночам, благо любому начальнику полагалась отдельная каюта. Тайно завидовать нашедшим подружкам, возбуждаться от сплетен, как манны ждать возвращения на сушу.
Ивица работал аниматором, развлекал пресыщенную публику, пытался вовлечь во всевозможные игры, от «бочи» до «крокодила». На людях веселый, компанейский. Как кончался рабдень, снимал маску клоуна, превращаясь в брюзгу. Напрягало другое - работал вместе с Ведраной, могли снова сойтись. А пока хорошо. Секс по желанию, почти каждую ночь.
Обычно, Верстоглядова засиживалась до ночи, подсчитывала пододеяльники, хорват приходил торопить в опочивальню. Бутылка на столе, бутерброды с красной рыбой из бара, разобранная кровать. Стоило Ксюхе напиться, и она уже не хозяйка плоти. Забывалась, отдавалась, опыт обучил всему. В критические дни Ксения ублажала ротиком, лишь бы жеребчик не перекинулся на другую кобылку.
С утра привычная работа: надзирание за нерасторопными горничными, придирчивый подсчет белья, раскладка по каютам, пока временные хозяева плющатся на солнце.
Пришла расстроенная Пола, помятая, со слезами на лице. Верстоглядова утерла, мягко, нежненько, будто любимой куколке.
- Что случилось? - Ксюха обратилась по-дружески. Обстановка демократичная, иерархическая строгость включалась лишь в моменты наказаний.
Начальница расплакалась, обняла подчиненную, ища поддержку. Ксения прильнула к маленькой груди, прошептала: «Не надо», погладила по спинке. В последнее время англичанка с чешкой часто ругались. Разборки под стать семейным, с криком, битьем посуды. Все, как у людей в нормальных отношениях.
- Есть минутка? - Лесбиянка спешила выплакаться, поделиться.
- Для начальства найду, - отшутилась Верстоглядова.
Они прошли в каюту начперсонала, и Пола дала волю эмоциям. Мартина - конченая эгоистка. Вчера испортила праздник, опять закатила скандал. А британка для этой чешки все делает, и прибавку выхлопотала, и колечки дарит. А той все мало. Потребовала золотой браслет, подаренный капитаном. Пола сразу не отдала, а сейчас жалеет. Пропади он пропадом! Браслетик, конечно, хороший, дорогой, но разве он стоит любви?
Англичанка выплакалась, достала початую бутылку коньяка, два стаканчика, набулькала по четвертинке. Она подала Ксюхе, сама грамотно грела в руке. Ксении даже показалось - поглаживает, словно фаллос.
- Давай, как говорят по-русски... хрипнем?
- Хряпнем, - со смешком поправила Верстоглядова.
Девчонки выпили, заели нарезанным лимончиком, конфетами. Хряпнули по второй. С третьей раздобрели, трудовые будни отошли на задний план, черствая подружка на третий. Море послушное, лайнер бодрый, печали - под синею водой.
- Какая ты хорошая! - Британка уже улыбалась. Сквозь помятость личика, потянулась с обнимашками, типично девчоночья реакция.
Ксюха отвечала с удовольствием. Мягкая грудь возбуждала, как и нежные прикосновения. Ксения снова утерла английские щечки, поцеловала в губки. Кратко, смачно, вроде как по дружбе. Пола вспыхнула мгновенно. Она аккуратно сжала скулы собутыльницы, затянула долгий поцелуй, закрыла глазки.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/10/16/1858