Девушка танцевала в желтом кругу задушенной сорняками пшеницы. Ее красное платье, создавало собой гранатовый вихрь-карусель. Приплясывая в танце, она придерживала в руках белую крысу, и напевала любимую песню:
— Девушка Гвендолин, шагать по облакам любила, в ее волосах, был заплетенный запах розмарина…
— У тебя красивое платье. — Произнес чей-то голос. Старческий, но с приятной, материнской хрипотцой.
Молчать было актом неприличия.
— Спасибо. — Проронила девушка осторожно.
Она присмотрелась в траву, и разглядела сидевшую на коленях женщину. Не спеша, та срезала цветы, в страшную корзину из скрюченных между собой когтей. Девушка увидела это, и боязливо отшагнула назад. Не обращая внимания, женщина продолжала собирать цветы.
Девушка решила быстро развернуться и убежать, как до ее носа, долетел запах, ловушкой сцепивший ее за ноги.
Она всегда считала его самым отвратительным запахом. Самым ужасным запахом, каким способна пахнуть природа. Это был черный запах, запах смерти, который выходил из седых локонов женщины. Девушка впервые узнала его, когда умерла ее любимая бабушка.
— Я часто наблюдаю за тобой. — Призналась женщина, не отвлекаясь от цветов.
— Зачем?.. И кто вы такая?..
Волосы на руках позванивали от страха, но девушка осторожно заходила сбоку, чтобы увидеть свою собеседницу.
Та охотно поднялась, и встала в рост, напротив нее, оставив корзину лежать в траве. Женщина была суше, и на половину головы ниже, но ощущалась сила, исходящая из ее синих, выпуклых жил.
— Всего лишь старый, голодный дух, которому хочется жить.
Девушка с неприязнью смотрела на ее плечо. На нем сидела черная крыса, которую, можно было принять за разодранный сапог. Шерсть торчала в стороны, а морда, была опаленной и вздутой от шрамов. Глазки, похожие на маковые зерна, злобно смотрели внутрь ее трясущегося сердца.
— На каждую принцессу, всегда есть своя королева. — Печально произнесла женщина, и вернулась к корзине.
Корзина вплелась когтями в ее белую руку, и женщина отстраненно пронеслась за спину девушки. Резко развернувшись, та увидела, как женщина растворялась дымкой в пшеничной шерсти заморенного поля.
— Больше никогда не ходи здесь… — эхом донесли колосья пшеницы шепчущий голос.
Девушка смотрела в закрывающиеся желтые шторы, и отчетливо ощутила холодную угрозу.