Подарок для Анатолия Несмияна
Здоровый и волосатый гад Конан - варвар, отращивающий бороду для дальнейшего соответствия терминологии, задумчиво почесывал консервной банкой ехидной Лизки Готфрик зудящую щетину, более похожую на какие - то перья вечноживого Хлестакова, нежели на вторичный половой признак мужчины, он еще подумал, вяло катая русские слова без звуков внутри головы, что бобер той же Лизки покруче будет, а уж вспомнив трогательные сосочки вредной девки, вскочил с бочки, на которой он и пребывал последние пятьсот лет, грея жопу на зимнем солнышке, и проклял проклятых большевиков вместе с Бурцевым.
- Ты чего орешь ?
Конан не стал оглядываться и промолчал, не отвечая на каверзный вопрос Чонкина, а это был он, предательский лопоухий солдат Иван Чонкин, олицетворявший расстегнутыми небрежно галифе и семилетним перегаром из беззубого рта всю мощь и неотвратимость Красной Армии, ходившей стадом к Волге, бегавшей с топотком дагестанских насельников к Тереку и ползавшей в иных местах, не отмеченных секретными картографами во избежание, остались лишь смутные предания и слухи, о неисчислимых армиях, об опустошенных планетах и о нем. О лорде - маршале, разумеется. Никто до сих пор даже не подозревал, будучи введенным в заблуждение Голливудом, что настоящий лорд - маршал, на самом деле, лорд - маршалица, толстая баба со шпалой на могучем плече, бесформенная и пьяная, укладывающая рельс на БАМ с прибором, запуливающая Гагарина в космос одним пендалем с Байконура, репатриирующая чугунные станки лежащей в руинах Германии под Сызрань, котомкой и лукошком, кряхтя и попердывая возделывающая лесосеку и воздающая по заслугам дяде Котре, крымской нации господину, безногому моряку русских городов Азербайджана, временно выскользнувших с орбиты искусственных смыслов и философских теорий, славно обосновывающих необходимость жрать говно, сидеть в говне и злиться на весь мир, ни хера не духовный, придумавший во вред людям и коням какого - то Риддика.
- Айда самогон пробовать, - предложил Чонкин, мысля глобально, - из ядерных отходов. Нюрка нашла, - похвастался он, сворачивая самокрутку. - Пошла такая с почтой на тот берег Волги, тилиграм понесла господину бурмистру Шмульке, ну, и натычкнулась на целую гору отходов.
- Не хочешь ? - через минуту напряженной тишины тронул солдат несмело за мускулистое плечо молчащего, как Тухачевский на допросе, варвара. - Можно тады бражки отведать. - Он улыбнулся. - Нюрка произвела. Напилась кумысу киргизского и произвела, самоструйно, бля. С ног сшибает.
- Кто ?
Конан резко развернулся к добродушному предателю и переспросил :
- Кто сшибает ?
- Да кто хошь, тот и сшибает, - развел руки Чонкин. - Вон, однова, Нюрка - ту поперла в лес, пойду, грит, клюкву - гриб пошукаю. Ну, идет такая. Сугробы, торосы, медведи шалые, все, короче, как у людей. И тут - х...к !
- Змей ? - закричал Конан, содрогаясь от ужаса. - Мина ? Баба голая ?!
- Не, - засмеялся Чонкин, перематывая портянки с целью демаскировки намерений, - киргиз. Сидит на пеньке, косой и глупый, курит гаш добрый и поет.
- И чё ? - начал терять нить повествования варвар. - Чё дальше - то ?
- Да ни х...я, - пожал плечами солдат, притопывая ногой, трамбуя ткань в эпидермис, симбиотя навыки и по Уставу, - война началась, Нюрку билизовали в десантницы, я - под трибунал. Расстреляли.
- То ись как ? - не поверил Конан, постепенно сходя с ума от красот средней полосы России, в этот самый момент вороной гаркнувшей над его обрастающей бородой головой. - Ты ж живой. Вроде, - предположил варвар, уже несколько сомневаясь.
- Да не меня, - захохотал Чонкин, - тебя расстреляли.
Конан вскрикнул и впервые огляделся вокруг. Действительно, он лежал в гробу на площади около сельсовета, Чонкин стоял в изголовье и произносил речь, оккупационные силы Вермахта теснились плотно сбитой кучкой по периметру слышимости и был варвар самой обычной лошадью.
" Не хватает Солженицына ", - подумал гроб, потрескивая сосновой сутью материала.
А о чем думал Чонкин никто не знает, можно лишь предполагать и строить домыслы, известно лишь, что через три тысячи лет и три года произошла революция. В сознании. И Тим Лири вышел к людям с проповедью забить и положить, обретя нирвану по обету перед Нюрой, до сих пор шатающейся по тайге в поисках детей капитана Грунта, почвенного и патриотского руководствователя всякого ребятенка и пионера - траппера, добывающего опоссумов словом и жестом.
Вот такая вот история, товарищ инженер из Ленинграда. Тайная история восточнославянского роду - племени, более известного в хрониках и летописях как ун - тер - менш. Хорошо, что я из татар, а нам, татарам, все равно, по х...й, на х...й, выше, ниже. За...сь.