«Вивальди» они обнаружили только на пятом витке, хотя, если честно, хотели всё бросить сразу после второго. Датчики молчали, запросы уходили в пустоту. И они бы с чистой совестью развернулись и двинулись дальше, поставив пометку на карте «Запрос №847 – не обнаружено», как и требовалось по инструкции. Сектор большой, времени в обрез, а запросов, как всегда, выше крыши. Тщательно проверить каждый объект сектора просто физически невозможно. Желающих затеряться полно, а поисковиков раз в сто меньше. А может, даже и в двести. Чаще всего почему народ теряется? По причинам технической неисправности средств передвижения. Купят на свалке по дешёвке списанные судёнышки, кое-как подлатают – и вперёд, в неведомые дали, к иным мирам. Практически билет в один конец. Хорошо ещё, до планеты добраться и спуститься получится, и маячок аварийный не откажет – тогда у поисковиков есть шансы найти пропавших, особенно если известен сектор, в котором нужно вести поиск. А бывает, что от пропавших и пыли не найдёшь. Это уж кому как повезёт.
«Вивальди» пропал где-то здесь, несколько в стороне от оживлённых торговых маршрутов примерно полгода назад. Данных о каких-либо катастрофах и взрывах в обозримом пространстве в то время не поступало, поэтому можно было надеяться, что маленький пассажирский транспортник не разнесло на атомы, и ему удалось куда-нибудь сесть.
Честно говоря, запрос номер 847 о пропаже пассажирского транспорта «Вивальди» вообще мог быть оставлен без рассмотрения комиссией, принимавшей решения об актуальности того или иного случая. В данной ситуации по большому счёту и запроса-то не было – просто сообщение дежурного диспетчера, что пассажирский транспорт бортовой номер такой-то, заявленное наименование «Вивальди», пропал из сети контроля передвижения. Ни от родственников, ни от каких других заинтересованных лиц заявлений о пропаже не поступило, следовательно, поиск можно было не включать в разряд экстренных, а отложить на неопределённый срок в порядке очерёдности. Или вообще отменить.
И вот пару суток назад стало известно, что на «Вивальди» была Ассунциата. Вито, узнавший об этом, сразу же лично отправился к начальству, и начальство дало разрешение на внеочередной поиск – в виде исключения, как сотруднику организации. Правда, и времени выделили в обрез, потому что личные обстоятельства личными обстоятельствами, а дело важнее.
Ассунциата была персональным проклятием Вито, его ангелом и демоном в одном флаконе, его навязчивой идеей, его наркотиком… Его женой. Киму, в силу его юности и неопытности, казались непостижимыми подобные отношения между людьми. Никак в его правильной и умненькой голове не укладывалось, что может связывать сурового, с отвратительным характером, звероподобного громилу Вито с этим маленьким субтильным неказистым существом, по недоразумению причисленным к женскому полу. Хотя в данном варианте – к слабому полу. Как раз тот случай, когда имя оказывается велико своему носителю. Не женщина, а щупленькая тонкокостная пичужка какая-то. При этом – восторженная, легко увлекающаяся чем-то, с её точки зрения, прекрасным, вся такая воздушно-поэтическая – в противовес грубому приземлённому Вито. Что они друг в друге нашли, почему стали мужем и женой – Ким ума не мог приложить. Спрашивал как-то у Грейва как у самого «бывалого» в их экипаже, но Грейв отрезал, что сплетни распускать не намерен, и замолчал на эту тему. Киму только и осталось, что наблюдать со стороны за мучительными семейными отношениями коллеги по поисковой группе.
Вито умел искать пропавших, разгребать завалы, переворачивать горы и разворачивать реки вспять. Ассунциата умела увлекаться. Всё равно чем – людьми, предметами, событиями или идеями. Как только на горизонте появлялось нечто, с её точки зрения, претендующее на гениальность, у женщины-пичужки в огромных, чуть навыкате, водянисто-голубых очах появлялся особый фанатичный блеск, она бросала всё, вмиг собиралась и неслась вслед за новым кумиром. Правда, бросать-то было особо нечего (кроме разве что Вито): Ассунциата ничем особо не занималась. Работать? Фи! Как вы могли такую идиотскую мысль допустить? Она – нежное создание тонкой душевной организации и не создана для работы! Сидеть дома и заниматься домашним хозяйством? Как вы могли подумать?! Такое занятие – для глупых безмозглых наседок! Дети?.. Нет, ну что вы, в самом деле! Пожертвовать своим временем и телом ради каких-то орущих сопливых существ, из которых ещё непонятно что получится. Что вы говорите? Продолжение рода? В смысле – человеческого рода? С Вито? Да разве похожа она на тупую самку, этакую машину для производства себе подобных?! Она превыше всей этой грязной физиологии!
Ассунциата срывалась вслед за певцами, за капитанами-героями, за художниками-трёхмерниками, за спортсменами-чемпионами – иногда в одиночку, но чаще – затерявшись в толпе таких же экзальтированных поклонников. Кардинально меняла стиль одежды, причёску, украшения, набивала и сводила татуировки… Один раз даже побрилась налысо и изменила цвет кожи. Но рано или поздно наступало острое разочарование в новом кумире, и Ассунциата возвращалась к своему обычному внешнему виду и к своему терпеливому Вито.
Иногда она являлась сама, выжатая, как лимон, разочарованная и трагически заламывающая ручки-прутики от такой несправедливости в жизни: кумиры неизменно обманывали её ожидания. Они оказывались всего-навсего людьми – несовершенными обычными людьми с кучей недостатков, скверным характером, с жёнами-наседками и орущими сопливыми отпрысками.
Иногда кумиры, утомлённые назойливым вниманием боготворящей их поклонницы, обращались в правоохранительные органы, и Ассунциату возвращали супругу. В таком случае у неё тоже наступала стадия тотального разочарования, и она какое-то время безвылазно торчала дома, преисполненная жалости к себе и отвращения к несовершенному миру.
В этот раз Ассунциата исчезла бесследно. Вито искал жену несколько месяцев, но её следы затерялись совершенно. И вот только недавно совершенно случайно поступила информация от одной туристки, что примерно полгода назад она встречала похожую женщину среди пассажиров маленького корабля с каким-то красивым и вроде бы музыкальным названием. Вито ухватился за эту ненадёжную ниточку и всё-таки выяснил, что Ассунциата примкнула к группе ценителей старинной классической музыки и увязалась с ними в бесцельное путешествие на стареньком потрёпанном списанном транспорте «Вивальди».
Примерно вскоре после того, как та туристка встречала Ассунциату, пассажирский транспорт «Вивальди» со всеми пассажирами числом одиннадцать человек пропал. Полгода его не искали, а теперь вот нашли. И то не сразу. Сделали два витка вокруг планеты по инструкции, ничего не обнаружили и должны были следовать дальше. Но грозный Вито неожиданно тихо и робко попросил у Грейва сделать ещё одну попытку. Грейв – капитан всё-таки! – помолчал для солидности и милостиво разрешил. Киму было интересно – приключение же! Интереснее на незнакомую планету смотреть, чем на бесконечное чёрное пространство за иллюминатором. А четвёртый член поисковой группы – Димитр – наверно, ничего и не заметил, вечно занятый какими-то своими размышлениями и изысканиями. Он всегда бы так задумчив и молчалив, что со временем его оказалось легко перестать замечать. Вроде не очень нужного, но и не мешающего предмета обстановки.
Однако нестандартное поведение в стандартной ситуации Димитр уловил, как выяснилось. Не отрываясь от окуляра портативного универсального электронного микроскопа, он произнёс в пространство:
- Настройки не те, - и снова замолчал.
Ким ничего не понял, зато Грейву и Вито всё стало ясно.
Вито вопросительно взглянул на капитана, Грейв позволил. И Вито забил в систему поиска другие координаты. Тогда до Кима дошло: они могли получить неверную информацию о модели «Вивальди». Возможно, и информации как таковой не имелось: со списанными и отреставрированными кораблями путаница случается частенько.
Третий виток с новыми настройками тоже ничего не дал, и Вито вновь изменил данные запроса. И четвёртый оказался безрезультатным. Вито умоляюще глянул на Грейва, тот нахмурился и неохотно кивнул. Его можно понять: это же ему придётся отчитываться за нецелевое использование энергоносителей.
Но прежде всего Грейв был человеком. Ким это понял почти сразу, как попал в экипаж, чрезвычайно был обрадован и искренне считал, что ему крупно повезло с командой. Другие парни рассказывали, что к ним на новых местах распределения относились если не как к мусору, то как к людям второго сорта уж точно. К Киму отнеслись с пониманием и натаскивали его с целью воспитать полноценного члена единой команды.
Даже Вито понимал, что при всём понимании и снисхождении капитана число попыток не бесконечно. Пятый виток должен был стать последним. Вито сидел с потухшим взглядом, опустив могучие плечи, уставший от безрезультатности поисков. Поэтому, когда зажёгся зелёный огонёк, обозначавший, что объект обнаружен, до Вито не сразу дошло. Ким, у которого от какого-то жутковатого восторга отчаянно заколотилось сердце, пихнул Вито в бок кулаком.
Вито несколько секунд непонимающе смотрел на мигающий сигнал, потом вскочил и бестолково заметался между Грейвом, Димитром и Кимом.
- Да понял, понял, садимся! – махнул рукой Грейв.
«Вивальди» стоял посреди леса на круглой просторной поляне и внешних повреждений не имел. На запросы не отвечал; датчик энергии молчал: на корабле не работала ни единая система, даже надёжная независимая система аварийного жизнеобеспечения. А ведь она может отключиться только в случае серьёзного разрушения или… Или если её вырубят вручную. Первый вариант, кажется, отпадает, однако необходимо будет проверить на месте.
Поляна, где находился «Вивальди», была широкой, ровной и удобной, но они из предосторожности опустились в километре от неё. Мало ли что там, возле пассажирского корабля, может быть! Кроме того, Киму показалось, что он различил на поляне несколько каких-то небольших холмиков. Очень подозрительных и очень неприятных… Лучше бы, конечно, выяснилось, что только показалось.
Их место посадки оказалось не таким удачным: посреди болотца, в топкой жиже, но Димитр, просканировав почву, сообщил, что болотце совсем неглубокое, и опоры корабля как раз достанут до надёжной твёрдой породы. Он был прав: посадка прошла нормально. Но ещё полчаса пришлось ждать, пока Димитр проведёт контрольные замеры и сделает выводы о безопасности выхода наружу. Димитр ловко орудовал наружными щупами и манипуляторами, брал пробы воздуха, почвы, болотной водички и растений, помещал в анализатор и колдовал над результатами. Вито на месте не сиделось, но он признавал, что без разрешения Димитра они просто не имеют права никуда сунуться – очень уж это рискованно.
Димитр, проводя необходимые исследования, по обыкновению молчал, и его лицо никогда не выражало никаких эмоций, так что до последнего никак нельзя было догадаться, удовлетворяют или расстраивают результаты анализов.
Наконец он сообщил, потягиваясь:
- Ничего.
Грейв хмыкнул, Вито никак не отреагировал, а неопытный Ким ничего не понял и переспросил:
- Что это значит?
- Это значит, что фауна как таковая отсутствует, вредные микроорганизмы, плесневые грибы, вирусы и иже с ними отсутствуют, состав воздуха нормальный, отклонения незначительные и в допустимых пределах; вредные химические элементы как в чистом виде, так и в соединениях отсутствуют. Воздухом можно дышать, воду можно пить. Теоретически. Из живого только незначительное количество нейтральных почвенных бактерий и растения, представленные травами, кустарниками и деревьями.
Ким выглянул в иллюминатор и заметил:
- Но там всё такое безжизненное! Серое, бурое, жухлое… Вся растительность вымерла? Почему?
- Ничего там не вымерло. Просто сейчас – конец осени, а сезонность тут ярко выражена. Скоро зима. Возможно, здесь бывают снегопады. Вся растительность впала в состояние зимнего покоя. Довольно нередкое явление, - объяснил Димитр.
Ким задумчиво ещё раз окинул взглядом открывающийся из иллюминатора унылый пейзаж.
- Интересно, цветы тут тоже бывают? – спросил он у Димитра.
- Бывают, - уверенно ответил тот. – Сейчас, понятное дело, от них одни воспоминания остались. Если поискать, возможно, какой-то сохранившийся засохший цветочек можно найти. Тебе зачем?
- Если цветы есть, то, наверно, должны быть какие-то штуки, которые их опыляют? Птички-бабочки там всякие… Пчёлки…
- «Штуки»! – передразнил Димитр. – В природе ничего никому не должно. Здесь вполне могут быть сезоны активного перемещения воздушных масс, и опыление происходит при помощи ветра. Но если тебе нужно более глубокое проникновение в суть вопроса, то занимайся этим сам. Понятно?
- Понятно, - вздохнул Ким. – Только непонятно, зачем тогда цветам быть красивыми и яркими, если им вполне хватило бы вида каких-нибудь метёлок.
- А я ничего и не говорил о том, что местные цветы красивые и яркие. Как раз наоборот – серенькие, неказистые и маленькие, - возразил Димитр и замолчал.
Серенькие, неказистые и маленькие… Идеальный букет для Ассунциаты получился бы!
- Так что, выходить можно? – уточнил Грейв.
- Хоть без костюмов! – разрешил Димитр.
- Правда? – обрадовался Ким. Он не любил защитный костюм: очень уж движения ограничивает!
- Неправда, - пресёк его радость Грейв. – Димитр шутит. Пора бы уже привыкнуть.
Ничего шутливого во фразах Димитра Ким не находил, поэтому привыкать было не к чему.
- Нет, ну зачем нам защитные костюмы на планете, где не от чего защищаться? – попробовал возмутиться Ким. – Тут ведь ничего опасного нет!
- Конечно, нет, - поддакнул Димитр. – Только почему-то экипаж и пассажиры пропавшего корабля не подают признаков жизни. Тут-то ничего такого не находится и, возможно, не водится. А что и где они сами могли подцепить и сюда доставить – ещё вопрос!
И он был прав. Ким молча побрёл к своему шкафчику с защитным костюмом, даже без распоряжения капитана. Он всегда участвовал в «вылазках» - выходах из корабля в разведывательно-спасательных целях. И когда было просто и обыденно. И когда было сложно и опасно. А на корабле оставался кто-то из «бывалых», чаще всего капитан. Как-то раз подвыпивший Вито популярно объяснил наивному Киму, верившему - коллеги просто учат его поисковой работе в полевых условиях, - что его, Кима, «не жалко». В том смысле, что, если с ним что-то случится вне корабля, оставшийся «на хозяйстве» опытный член экипажа адекватно оценит сложившуюся ситуацию, степень угрозы и в случае чего примет решение увести корабль из опасного места, тем самым сохранив хотя бы свою жизнь и, самое главное, транспорт. Киму было тогда обидно, что транспортная бездушная железяка главнее жизни его, Кима, и что он вроде как расходный материал, но потом поостыл, здраво поразмыслил и понял, что в этой системе всё устроено правильно. И успокоился. Почти. Надо учиться, набираться опыта, быть максимально предусмотрительным и без крайней надобности не рисковать – тогда, возможно, через какое-то время и его будут ставить в очередь на координацию действий группы. Поэтому и приходилось прислушиваться к словам старших и бродить по самым разнообразным, в том числе крайне малопривлекательным местам. Но если честно признаться себе самому – не за этим ли Ким и пошёл в поисковики? А обиды – это слишком личное. За борт личное, когда ты на работе! Обижаться – слишком по-детски. Пора начинать взрослеть. И вот когда появится взрослое личное, тогда его можно будет и оставить. Как в ситуации Вито, например. И все входят в его положение и сочувствуют и даже вон график рабочий изменили ради него и его несчастной семейной жизни.
В этот раз на корабле оставили Вито, невзирая на его убедительные просьбы, угрозы и униженные мольбы. Капитан объявил тоном, не терпящим возражений, что таков приказ, и Вито сник, подчинился. Хотя Кима такая расстановка удивила: кому, как не покинутому супругу, искать пропавшую жену? Хоть какие-то действия! Отвлёкся бы хоть немного. А тут вот – сиди в закрытом помещении, вглядывайся в экраны, прислушивайся к радиопереговорам группы и жди… Что может быть хуже ожидания, когда предполагаемый результат не обещает ничего хорошего? То-то и оно. Ким совершенно не понял мотивации капитана, но расспрашивать не стал. Без вопросов подхватил чемоданчик со всякой всячиной – для Димитра, пробы на анализы брать. Ничего не поделаешь, его, в основном, использовали как тягловую силу – вещи носить и тяжёлое перетаскивать.
- Пешком пойдём? – спросил Ким.
- Нет, специально лес валить будем, чтоб ваше величество километр на вездеходе ехало! – сварливо огрызнулся Вито. Он был груб, но Ким не обижался.
- Тут неглубоко, в болоте не завязнем, - пообещал Димитр. - А лесок вообще на возвышенности расположен, там сухо должно быть.
Наконец-то выдвинулись. В наушниках слышалось только раздражённое пыхтение оставленного Вито. Под ногами хлюпала бурая болотная жижа, но под ней чувствовалось твёрдое дно. Никаких омутов, трясин и ям – хоть что-то хорошо. Из растительности – островки чахленькой дохленькой травки, похожей на осоку, и такие же чахленькие редкие кустики с облетевшими листьями.
- Дождей давно не было, - заметил Димитр. – Болото сильно обмельчало. Это хорошо.
Ким был с ним согласен, но ему показалось, что не болото имел в виду их эксперт-биолог. Однако спрашивать не стал: характер у Димитра был очень интересный, разговорчивость зависела от неуловимого внутреннего настроя.
Они выбрались из болотца и зашагали через лесок. Сухие сморщенные листья под ногами разлетались в пыль. Наверно, точно давно не было здесь дождя, как подметил Димитр. Странный лес, неправильный какой-то. Деревья, кусты, травка… Ни зверька, ни птички, ни жучка-паучка. Осень осенью, но не мороз же лютый, в конце концов! Ни норки в земле, ни тропки, ни следочка слабенького – ничего! Ни добычи, ни хищников. Скукотища! Пустой тихий мир, принадлежащий растениям, представленным, кстати, тоже в весьма ограниченном ассортименте.
Вот и лес закончился; они вышли на поляну, где совершила свою последнюю посадку списанная на свалку, но выкупленная за бесценок и реанимированная консервная банка с непонятным названием «Вивальди».
- Что такое «Вивальди»? – спросил несведущий Ким.
- Не что, а кто, - поправил Димитр.
- Кто? – тут же исправился Ким.
Димитр промолчал, и за него ответил Грейв:
- Композитор такой. Музыка. Классическая, - и, обращаясь к Вито, доложил: - Борт, мы вышли к кораблю, начинаем осмотр местности.
- Вижу, - не по-уставному буркнул мрачный Вито. – Камеру свою протри, там пятно какое-то, изображение размыто.
Грейв повозил перчаткой по объективу нагрудной камеры:
- Сейчас как?
- Норм, - ответил Вито и замолчал.
- Расходимся по поляне, - приказал Грейв, и они двинулись в разных направлениях.
Всех интересовали непонятные холмики, разбросанные по поляне и замеченные ещё на подлёте, и поисковики сразу направились именно к ним. Вот подозревал же Ким, что натолкнётся на что-то неприятное! И даже предполагал, не смея признаться самому себе, что холмики окажутся чем-то неприятным. Вот они и оказались! На поляне в разных позах лежали человеческие тела. Нет, даже не тела, а высохшие коричневые мумии. Вроде как легли кто где и больше не встали. Следов побоища не видно, тела в нормальных позах…
- Десять, - подсчитал Димитр, ведущий официальную отчётную съёмку.
- Она есть? – тревожно спросил Вито из корабля. – Мне не видно. Все… - он судорожно сглотнул. - Все одинаковые…
- Угу, - подтвердил Димитр. – Все одинаковые. Мужчины. Тела мумифицированы, похоже, вследствие воздействия климатических условий. Позы естественные, одежда на телах отсутствует, за исключением нижнего белья. Мертвы давно, скорее всего, несколько месяцев. Точнее скажу после вскрытия и проведения лабораторных исследований.
Слышно было, как Вито вздохнул - то ли с облегчением, то ли с разочарованием.
- Их было одиннадцать, - заметил Грейв, отключив связь с кораблём и переключившись на внутреннюю. Димитр и Ким сделали то же. – А здесь – десять. Одиннадцатой должна была быть Ассунциата. Теоретически её могли где-нибудь высадить… Но они никуда не прибывали – я проверял по базе. Остаётся искать здесь.
- Что там? – взывал со своего места Вито. – Что-то нашли? Почему молчите?
- Всё нормально, - Грейв переключился на него. – Сам видишь: ничего не нашли, камера нормально работает. Успокойся. Сейчас попробуем войти в их транспорт.
Димитр уже сканировал люк.
- Глухо, - сообщил он. – Остаётся только подтвердить предварительные выводы: на «Вивальди» полностью отключены все системы и питание.
- Такое серьёзное повреждение? – спросил Ким.
- Не вижу я никаких повреждений, - снизошёл до ответа Димитр. – Похоже, посадка прошла нормально, они вышли из корабля и вырубили в нём всё.
- Зачем? – не понял Ким. – Вышли, нюхнули воздуха местного, отравились и сразу наповал?
- Не думаю, что сразу, - возразил Димитр, щёлкая настройками электронной отмычки возле корабельного люка. – Отжимай…
Как всегда, вся чёрная работа – для него, Кима!.. Ким достал специально хранящийся в инструментах ломик, сунул в щель напротив замка, взломанного Димитром, и принялся отжимать дверь люка. И она даже сравнительно легко поддалась. Бывало и похуже.
- Оружие можно спрятать. Нет там никого, - сказал Димитр.
Ему бы с его интуицией и знаниями капитаном быть – вон, к его словам даже Грейв прислушивается! Но лидерство и ответственность Димитру неинтересны.
- Ну и темнотища тут! – Димитр уже был внутри и оглядывался, подсвечивая фонариком. – Пойду медблок искать.
- Я – на мостик, - сообщил Грейв. – Попробую запустить системы и найти бортовой журнал. Хотя что-то сомневаюсь, что они его вели. Шут их знает, этих людей искусства. Ким, за тобой каюты экипажа и пассажиров. Потом подходите оба ко мне. Вито, слышишь нас? Тебе что-то видно?
- Темно у вас, как в беззвёздном пространстве, - пробурчал Вито.
Пока Ким добрался до жилых кают, Грейву удалось запустить энергетическую систему, и на корабле появился свет. Ким щурился, привыкая к яркому освещению. Значит, корабль вполне жизнеспособен. Так, каюты настежь, никто ни от кого не таится. В подавляющем большинстве – беспорядок, но не такой, который получается в результате борьбы, ограбления или чего-то подобного, а бытовой: люди, жившие здесь, не заботились об эстетической стороне своего существования, а пустили всё на самотёк, лишь бы было удобно. Личные вещи, одежда, те или иные музыкальные инструменты… Всё обычное, ничего подозрительного. Даже и не понять, кто какие функции на корабле исполнял. Не могут же все быть пассажирами! Нет, всё-таки, наверно, экипаж: каюты выглядят вполне обжитыми, то есть люди обосновались надолго, практически обжились. Такой себе межпланетный дом. Куда хочу, туда лечу, причём не покидая собственное жилище. И только одна каюта отличалась от всех остальных: в ней находились предметы женского гардероба, включая даже бальные платья – все небольшого размера, - какие-то бусики-браслеты, большое зеркало, на полочке перед которым были разложены разнообразные баночки и тюбики с косметическими средствами, а также целая шеренга флакончиков с духами, причём не каких-нибудь рядовых, в небьющихся практичных упаковках, а эксклюзивных, из фигурного стекла, очень дорогих… Несомненно, именно здесь обитала Ассунциата. Здесь остались её вещи, но и только.
- Нашёл каюту Ассунциаты, - доложил Ким. – Её саму не обнаружил.
- Правильно, - по внутренней связи отозвался Димитр. – Потому что её обнаружил я.
У Кима внутри всё похолодело.
- А каюта? Что в каюте? – вопил в наушниках голос Вито, не слышавшего последнюю фразу.
- Порядок в каюте, - Ким постарался, чтоб ответ прозвучал нейтрально.
- Идём к капитану, - пригласил Димитр.
Грейв ждал их в рубке управления, которая вообще была похожа на какой-то банкетный зал: на стенах коллекция старинного оружия – и колюще-режущего, и стрелкового; какие-то старинные тёмные картины – возможно, даже подлинники кисти неизвестных мастеров; столики, покрытые бархатными скатертями, свечи в подсвечниках и даже – кто бы мог подумать! – настоящий рояль! Пульт управления в такой обстановке смотрелся не то чтобы неуместно – просто дико. В кресле за ним сидел Грейв – ждал коллег.
- Нет у них журнала. Никто не удосужился вести. Автоматика зафиксировала только факт приземления и время отключения систем. Отключение производили вручную. Это произошло сто семьдесят девять общепринятых суток назад. Как раз почти полгода. Тогда и пропали, связь оборвалась. Вообще технически всё в порядке. Всё работает, топлива достаточно. Что в каютах?
- Всё нормально, ничего странного. Никто их в спешке не покидал, люди вели обычную размеренную жизнь. По каютам зацепиться не за что. Из записей нашёл несколько сборников и подшивок с нотами – настоящих, бумажных, в не очень хорошем состоянии. Похоже, ими часто пользовались. Лучше бы они дневники вели!
- А чего ты хотел от людей, которые тащат с собой в космос рояль? – Димитр пожал плечами.
- Ассунциата… - прошелестело в наушниках. – Ассунциата любила вести дневники…
- О`кей, поищем, - откликнулся Грейв и вопросительно взглянул на Димитра.
Тот отключил внешнюю связь и показал, чтоб это сделали остальные.
- Значит, так, если коротко, - по-деловому начал Димитр. – Прекрасная Ассунциата надела прекрасное платье, взяла со стены старинный дуэльный пистолет, легла в анабиозную камеру, закрыла крышку и застрелилась. Зрелище малоприятное, любоваться не рекомендую. Медблок сейчас, после подключения энергии, у них работает, в нём произведу вскрытие того, что от неё осталось, и ещё возьму туда пару-тройку тел, которые находятся снаружи. Если понадобится, то и всех. Инструменты нужные у нас с собой, и ещё пробы для экспресс-анализа возьму. Тащить их к нам что-то не хочется.
Киму тоже не хотелось тащить мертвецов к себе на борт. Мало ли что послужило причиной их гибели! Вдруг какая-то жуткая зараза? Сиди потом тут, среди этой унылой осени, дезинфицируйся и жди официального разрешения покинуть планету, где имел место случай массовой гибели людей. Пусть даже погибших было всего одиннадцать человек, и причина смерти одного из них отличается от остальных.
- Она тоже мумия? – не удержался от вопроса Ким.
- Нет, - коротко ответил Димитр. – В этом-то и сложность. Хорошо, что у нас в костюмах воздушные фильтры стоят. Запаха не слышно.
Ассунциата, склонная к эпатажным выходкам, и из жизни решила уйти с пафосом: в красивом наряде, с красивым пистолетом, да ещё и в анабиозную камеру легла. Даже гадать не надо, зачем: камера должна была сохранить её тело в нетленном состоянии. Вот найдут когда-нибудь её, такую драматически-прекрасную, как спящую вечным сном красавицу, в окружении десятка мёртвых гномов… Или гномы не красавицу окружали? И не десять их должно быть?.. Ким не помнил. Но, кажется, что-то пошло не так.
Димитр угадал ход его мыслей, сказал:
- Крышка камеры полностью не закрылась.
Что ж, всё ясно! Пока крышка до конца не закрыта, автоматика, поддерживающая микроклимат в анабиозной камере, попросту не включается. Прогадала Ассунциата. Действительно, хорошо, что не Ким её нашёл. И воздушные фильтры – тоже хорошо. Димитру не позавидуешь: ему-то придётся вникать во все отвратительные подробности, чтоб сделать официальное экспертное заключение.
- Тебе помочь внести кого-то снаружи? – Ким Димитру сочувствовал.
- Не надо, в медблоке есть рабочие носилки, я проверял. Уж как-то сам погружу, они довезут. Справлюсь.
Конечно, справится! Это входит в его обязанности – справляться в подобных случаях.
- Я тут задержусь на какое-то время, - сообщил Димитр. – Попрошу не беспокоить. Станет что-то известно – дам знать. Мы здесь всё осмотрели, так что вы можете возвращаться и обрабатывать начальные данные. Да, и вот ещё что… Прослушайте. Возможно, что-то интересное, - он протянул Грейву небольшую пластмассовую чёрную коробочку.
- Что это? – спросил Ким.
- Диктофон древний. Устройство для записи звука, преимущественно разговора. Нашёл в руке Ассунциаты.
Ким нервно сглотнул: внезапный приступ тошноты подкатил к горлу. Грейв взял диктофон.
- Вито давать слушать?
Димитр пожал плечами:
- Ему же всё равно когда-нибудь придётся узнать, что бы она там ни наплела. Только сюда его не пускайте. Не надо.
Грейв понимающе наклонил голову, переключился на Вито и доложил:
- Мы возвращаемся! Детали на месте.
Вито опять пришлось ждать в полной неизвестности, пока они не вернулись. Как только вошли и постояли в переходном отсеке, поворачиваясь в струях газа-дезинфектанта, сразу бросился к ним, не дав даже переодеться:
- Ну?!
Грейв только показал Вито диктофон. Вито, едва взглянув на маленький приборчик, прямо-таки почернел, сник и вроде бы даже стал меньше ростом. Поднял и бессильно уронил задрожавшие руки:
- Это её… Вы слышали запись?
- Не слышали. Решили включить в твоём присутствии.
- А она?..
Грейв покачал головой и пошёл снимать костюм, Ким последовал за ним. Они расположились в рубке управления, включили громкую связь для оставшегося на «Вивальди» Димитра, подсоединили диктофон к блоку питания, и Грейв нажал кнопку воспроизведения.
Сначала слышалось только шуршание, непонятные шумы и невнятные далёкие музыкальные переливы. Потом женский пронзительно-писклявый голос торжественно произнёс: «Дневник!» и на какое-то время замолчал. Ким узнал голос Ассунциаты: такой ни с чьим другим не спутаешь! Противная баба с противным голосом, мир праху её. Это ж надо - такое сочетание в одном человеке! Ассунциата театрально вздохнула – и понеслось! Ассунциата начала издалека – с рассказа о себе, такой одинокой и несчастной, и никто-то её не понимает, и никто её не оценивает по достоинству, и никто не видит тонкой душевной организации, особенно этот неотёсанный чурбан и жестокий тиран муж. Ким украдкой взглянул на Вито. Тот сидел, как в воду опущенный, и рвал зигзагом, не доходя до края, на тонкие полоски лист бумаги.
- Это к делу не относится… - пробормотал Грейв и перемотал запись вперёд.
Ассунциата трагическим шёпотом жаловалась на тюремные стены и чужих бессердечных людей, готовивших ей омерзительную плебейскую пищу и своим неуместным присутствием во время уборки дома нарушающих уединение. Она всегда считала, что если находится дома, а не носится где-то за очередным кумиром, то это равноценно тюремному заключению. И Вито никак и ничем не мог её переубедить.
- Может, ближе к концу? – предложил Ким. – Остальное Вито сам послушает, когда захочет.
Грейв вновь прокрутил запись. Там долгое время играла какая-то непривычная музыка.
- Долго оно так будет пиликать? – спросил Ким.
- Пиликать?! – раздался возмущённый голос Димитра. – Это же музыка на все времена! Божественное произведение! Великий Антонио Вивальди! «Времена года»!
Ким смущённо пожал плечами, хоть Димитр его и не видел. Киму это имя ничего не говорило, кроме, разве что, того факта, что под ним числился найденный ими малый пассажирский транспорт.
А под этого самого Вивальди уже нараспев что-то вещала Ассунциата – обычный бред о высоких полётах её ранимой лирической души и о том, что она наконец-то встретила родственного человечка. Именно так и выразилась: «человечка». Дальше она именовала его не иначе как Маэстро. С большим трудом, но всё же можно было догадаться, что Маэстро – это и есть капитан корабля, насколько у них в их ограниченном странном сообществе вообще уместно такое понятие. Он же – руководитель группы, он же – идейный вождь и прочее в том же духе. Именно такой тип, на который была падка Ассунциата. Маэстро вполне мог оказаться уродливым неказистым мужичонкой. Но если он был каким-то лидером, хоть чем-то, хоть чуть-чуть выделяющимся из толпы, для Ассунциаты его образ лучился абсолютным совершенством.
Ким глянул на Вито. Тот сидел, зажав голову в ладонях, и остановившимся взглядом смотрел в пол. Ассунциата когда-то выбрала и его. Наверно, тогда Вито ей казался воплощением силы и мужественности, самым выдающимся и лучшим из всех. Его беда в том, что он не смог её вовремя отпустить насовсем – ещё давно, с самого начала, как только её интерес к нему угас и внимание переключилось на кого-то другого.
О, вот что-то полезное началось! Они нашли нужную для их целей планету – пригодную для жизни и без следов животной и разумной жизни, в стороне от транспортных путей, крайне бедную полезными ископаемыми, запасы которых не представляли промышленной ценности. В общем, жить здесь можно, но смысла нет. Зато уединиться для слияния с прекрасным – сколько угодно! Особенно если есть достаточный запас всего необходимого. Так, о чём это она?.. Приземлились, воздух на пригодность для дыхания проверили да и вышли. Надо понимать, просто вышли – без защитных костюмов, в одних дыхательных масках. За время полёта, кстати, ничего подозрительного не произошло, так что сюда они все добрались в целости и сохранности.
А дальше пошло непонятное. Ассунциата восторженно повествовала «дорогому дневнику», как радушно их встретили местные жители.
Все переглянулись, даже Вито отвлёкся от своей печали. Оставалось только слушать дальше. Жаль, Ассунциата не догадалась указывать даты своих бесед с дневником: она никогда не отличалась пунктуальностью. Невозможно было определить, с какой периодичностью она бралась за запись, разве что каждая новая отличалась каким-либо музыкальным фрагментом, настроенным с самого начала.
Итак, перед новоприбывшими предстала очень живописная деревенька, празднично украшенная разноцветными лентами и огромными яркими цветами. Навстречу вышли радостные аборигены и гостеприимно пригласили отдохнуть с дороги, зайти в их дома и разделить с ними праздничную трапезу. Раз уж местные жители чувствовали себя прекрасно, Маэстро сделал вывод, что воздух для дыхания пригоден без всяких ограничений и разрешил всем своим людям снять дыхательные маски. Столы ломились от разнообразных блюд, приготовленных истинными мастерами и способных удовлетворить любой, даже самый изысканный вкус. Готовились яства на разложенных прямо посреди улицы кострах. Ассунциата не скупилась в подробных описаниях еды и напитков, а также одежды аборигенов. Почему-то местное население отдавало предпочтение серебристым комбинезонам и бархатным камзолам…
- Пауза! – сказал Димитр, занимавшийся обследованием тел погибших и вместе с тем внимательно вслушивающийся в запись. – Я уж не знаю, какие аборигены в старинных одеяниях их встречали, но здесь нет никаких следов стоянки кого-нибудь ещё, кроме экипажа «Вивальди». Никаких улиц. И вообще никаких следов обитания. Даже если люди останавливаются где-то на непродолжительное время, что-нибудь всегда остаётся: вытоптанные участки почвы, отходы жизнедеятельности, бытовой мусор, какие-то утерянные предметы… Тем более – если жгут костры, остаётся зола, угли и перегоревшая земля. Здесь же нет ничего подобного.
- Может, они где-то в другом месте сначала приземлялись? – предположил Ким.
- Мы не обнаружили следов другой посадки. Да и какой им смысл был перелетать с места на место, если всё везде одинаково? Ни опасностей, ни выгод, - ответил ему Грейв. – Димитр, что у тебя?
- У меня пока только предварительные данные. Экспресс-анализ не выявил никаких известных болезнетворных микроорганизмов, грибков и вирусов, и неизвестных тоже, так что можно смело отметать версию с эпидемией. Остатков ядов растительного, минерального и синтетического происхождения я тоже не обнаружил, - доложил Димитр.
- Значит, они не принимали отравленную пищу? – спросил Ким.
- А вот с пищей довольно интересная история, - сказал Димитр. – Но об этом чуть позже. Включите запись.
И опять рубку заполнили переливы старинной мелодии, заглушаемые писклявым голосом Ассунциаты.
«Ах, мы наконец-то нашли свой маленький рай! – восклицала Ассунциата. – Маэстро сказал, что мы здесь можем обосноваться! Местные жители настолько любезны, что решили предоставить нам комнаты в своих жилищах! Это так замечательно: до чего же надоел этот ужасный корабль, эти стены… А тут – весна в разгаре, всё цветёт и развивается! О, эти божественные ароматы цветов! У местных жителей настоящие каменные добротные дома, я таких уже сто лет не видала! У них как раз сейчас праздник. Кажется, праздник сбора урожая или что-то в этом роде. Они отмечают его долго и на широкую ногу. Нам очень посчастливилось попасть именно в эту пору! Мы выбрали себе дома. Жаль, Маэстро предпочёл тоже жить отдельно. А я так надеялась открыть ему один маленький секретик! Ну ничего, у нас ещё будет время поговорить по душам. Да, да, я понимаю его, как никто другой! Маэстро велик, и у него не может быть любимчиков и тех, к кому он не особо благосклонен. Для него все равны, и он никого не приближает к себе больше, чем всех остальных. О, Маэстро мудр!»
Вито сидел, крепко сжав зубы и стиснув кулаки так, что костяшки побелели.
Ассунциата ещё какое-то время щебетала о прекрасном и непревзойдённом Маэстро, и на этом запись за тот день закончилась.
- Какой праздник сбора урожая весной? – спросил Ким, не ожидая услышать ответ. – Ладно бы – праздник будущего урожая. Или я чего-то не знаю?..
Следующий сеанс беседы с «дорогим дневником» состоялся, видимо, гораздо позже.
Голос Ассунциаты казался слабым и дребезжащим.
«Наш праздник всё продолжается. Я целую неделю даже в корабль не заходила, времени на тебя, милый дневник, не находила. Местные нас всё кормят и кормят до отвала, мы даже стали забывать вкус корабельной консервированной пищи. Не представляю, как они не устают! Это же нужно готовить целые дни и ночи! Но говорят: у них так заведено испокон веков. Они сутки напролёт поют и танцуют. Мы с самого начала вынесли к ним свой проигрыватель. Наша музыка им тоже нравится, но одновременно продолжают играть и их уличные оркестры. Их мелодии такие задорные и громкие, что мне приходится перекрикивать музыку, чтоб вести дневник! До чего же весёлая земля! На дверях нет запоров, и мы заходим в любой дом, и нам везде рады и даже предоставляют для сна свои мягкие, как пух, постели! Удивительные люди! Как странно, что я прежде никогда не слышала об их поселении. Наверно, такие же вольные птицы, как и мы. Обосновали свою маленькую колонию, прекратили все связи с внешним миром и живут в своё удовольствие по своим законам. У них нет преступлений: у всех всего достаточно и даже в избытке, всего поровну, нечего делить. Все веселы и благодушны! Мы учимся у них спокойному, лёгкому и радостному течению жизни!»
- Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда… - вставил комментарий Димитр. У него там что-то хрустело. Ким представил, как Димитр в данный момент деловито вскрывает чью-то высохшую грудную клетку, и его передёрнуло.
- Ты о чём? – переспросил Грейв.
– Об Ассунциате. Откуда ей, Божьей пичужке, знать, что прежде, чем собрать урожай, надо позаботиться о том, чтоб хоть что-то посадить, посеять, вырастить… Они же всю весну и часть лета празднуют. У них есть мясо, но нет животных, которые бы его давали. Не думаю, что здесь дело в каннибализме. Что-то другое… Надеюсь, что разберёмся. У меня есть версия, но мне надо ещё немного времени, чтоб её проверить.
- А что вы думаете об уличных оркестрах? – спросил Ким. – Если Ассунциате приходится их перекрикивать, настолько они шумны, то почему сейчас в записи мы слышим только музыку с их собственного проигрывателя, который они вынесли из корабля, и голос Ассунциаты?
- Молодец, заметил! – похвалил Димитр, но на вопрос не ответил.
«Ах, что-то мне дурно совсем… - пожаловался ослабевший и какой-то сдавленный голос Ассунциаты. – Знобит, и голова болит, и нос заложило – дышать не могу… Вчера выдалась холодная ночь, и в доме моих гостеприимных хозяев тоже было прохладно. Кажется, я простудилась. Поэтому под утро, пока не рассвело, решила пойти на корабль в медблок, там меня вылечат мудрые автоматы, и я вернусь к празднику и к Маэстро!..»
Следующая запись была сделана в тишине, без музыки; Ассунциата говорила тихо и безэмоционально.
«Я совершенно здорова, только слабость непреодолимая во всём теле. Примерила любимое платье Маэстро – оно раньше сидело на мне идеально. Сейчас висит, как на вешалке, будто меня внутри и нет совсем. Не понимаю, что случилось? Мы же отдыхали у местных, всего-то и забот – танцевать, когда захочется! Я ведь не настолько тяжело болела, чтоб так исхудать! Обычная простуда, ничего серьёзного. Аппараты справились в два счёта! И ужасный голод появился. На корабельную еду просто-таки набросилась, как животное, даже стыдно. Хорошо, что никто со стороны не видел. Видимо, отвыкла от неё после праздничного пира у аборигенов. Меня вырвало; стало ужасно плохо. Заказала в медблоке детоксикацию крови. Почувствовала себя лучше. Хотела вернуться к своим, к празднику… Люк заклинило. Я билась-билась, но ничего сделать не смогла. Не разбираюсь я во всех этих ужасных механизмах! Сейчас попытаюсь связаться с кем-нибудь, пусть мне помогут!»
И ещё через какое-то время, голос совсем убитый и тихий:
«Нет… Ничего нет и никого нет… Я включила внешние камеры, по-другому мне не видно, что творится снаружи… Нет селения и весёлых аборигенов, нет домов и костров… И наших тоже нет. Точнее, селение исчезло вместе со своими жителями и ещё – с душами, с жизнями трубадуров с «Вивальди»! Они лежат, всё время лежат, как тряпичные куклы. Выйти к ним я так и не смогла, и из наших никто даже не заметил, что меня нет. Какие равнодушные, жестокие люди! Оставили меня совершенно одну, бросили! Бросили… Совсем… Навсегда… Страшно-то как! Я одна – навсегда? Получается – так? Я хотела попробовать поднять «Вивальди»: сотни раз ведь видела, как легко – играя! – Маэстро правит такой махиной. Его тонкие музыкальные пальцы так и порхали над пультом управления, и корабль повиновался ему, как покорный раб. А у меня ничего не вышло. Всё отключилось и не срабатывает, и я сижу в пустом тёмном холодном ящике. И я даже понимаю, что меня здесь никто не найдёт. Никогда! Или найдут поздно. Но мне всё безразлично! Ведь тот, ради кого стоило жить, сейчас так далеко… (Неужели блудная жена о Вито вспомнила? Но – нет, не о нём она думала.) Маэстро, мой прекрасный Маэстро! Как ты далёк сейчас, хотя ведь это ты лежишь в нескольких метрах от входа? Бросил меня, одну-одинёшеньку… Но я скоро буду с тобой! Тебе понравится мой уход, обещаю!»
Дальше следовала какая-то возня: Ассунциата, не выключив диктофон, перемещалась по кораблю, чем-то гремела, чем-то шуршала, что-то передвигала и что-то переносила, фальшиво напевая. Потом раздалось тихое гудение – можно было узнать звук, с каким задвигается крышка анабиозной камеры. Но щелчок, свидетельствующий, что закрылся замок, не последовал. Ассунциата же не обратила на это внимания – или не знала, как должно быть правильно.
«Вот и всё?» – растерянно спросила Ассунциата сама у себя. Затем раздался оглушительный хлопок, и больше в записи ничего не было.
- Вот и всё, - сказал и Грейв; получилось так, будто ответил Ассунциате. – Всё ясно.
- Что ясно? – возмутился Ким. – Мне вот, например, ничего не ясно, кроме того, что все как-то сами по себе умерли, а Ассунциата застрелилась… Ой, прости, Вито!
Вито только отмахнулся.
- Димитр, слышишь нас? Что там у тебя? – позвал Грейв.
- У меня почти всё. Я на подходе, можете открывать. Закончу у нас, но это так, чтоб окончательно подтвердить теорию для отчётности. Хотя тут и предварительных результатов достаточно…
Димитр вошёл, переоделся, отнёс отобранные образцы в свою мини-лабораторию, вернулся в рубку управления и удобно расположился в кресле, скрестив длинные пальцы рук скульптора на уровне солнечного сплетения. Все его терпеливо ждали.
- Итак, - сказал Димитр, глядя в потолок. – Что мы имеем из первоначальных данных? Технически исправный корабль, полностью отключённые системы и одиннадцать трупов – десять снаружи корабля и один внутри. Ещё – очень любопытный дневник Ассунциаты, который мог бы привести недалёких слушателей в полное замешательство, но мы ведь не такие, согласитесь!
Ким, которого рассказ супруги Вито завёл вообще в тупик, закивал активнее всех.
- На самом деле, всё просто, - продолжал Димитр. – Причина смерти у десяти из одиннадцати одна, у одиннадцатого погибшего – у нашей Ассунциаты – совершенно другая, как раз вполне очевидная. Я провёл анализ тканей… Подробности вам будут неинтересны, но в общих чертах – абсолютно у всех тех, кто остался снаружи корабля, налицо полное истощение и обезвоживание. То есть они умерли от голода и жажды. Вышли из корабля, разбрелись по поляне, легли и умерли. Не сразу, конечно, а через относительно продолжительный период – у кого сколько организм обезвоживание выдержал. Не поднимались даже для отправления естественных нужд. Никаких эпидемий или отравлений. Карантин накладывать не будем, только внесём поправки в рекомендации по посещению этой планеты. Люди вышли из корабля, и с ними что-то случилось. Ассунциата описывала поселение каких-то аборигенов, пир горой и танцы до упаду, но при этом все умерли от истощения, то есть никто никакой пищи не принимал.
- То есть у них начались массовые галлюцинации? – спросил Ким. – Все увидели, что попали на пир к туземцам, и им казалось, что они пьют и едят?
- Не могу сказать, всем ли грезилось одно и то же, потому что мы имели дело только с ощущениями Ассунциаты. Остальные, к сожалению, не оставили никаких записей, так что мы никогда не узнаем об их предсмертных видениях. Может быть, у каждого было что-то своё, под настроение. Мы же не знаем, чем они жили, зато знаем, какой романтичной и увлекающейся была Ассунциата. Поэтому её видения именно таковы. Из всего экипажа выжила одна она. Ткани её тела, насколько можно судить при такой степени… Э-э-э… В общем, Ассунциата тоже длительное время не принимала воды и пищи, но выжила благодаря простуде. Почувствовав недомогание, она нашла силы вернуться на корабль и добраться до медблока, где ей была оказана необходимая помощь. В электронном журнале регистрации состояния больного остались записи о проведённых процедурах, в том числе о внутривенном питании, регидратации и детоксикации крови. Ассунциату вывели из критического состояния, и у неё были все шансы благополучно жить и здравствовать дальше многие годы, если бы она не решила завершить всё вот так вот. Из корабля она больше не выходила, а на мониторах увидела всю картину без иллюзий. То же, что предстало и перед нами: никаких селений, никаких аборигенов, только тела умерших. Но мы их увидели, выйдя наружу, а Ассунциата – только находясь в корабле и пройдя курс очищения крови. Изначально и они, и мы вышли в масках. Но потом почти сразу с ними что-то произошло, а с нами – нет. Я искал отличия.
- И нашёл? – спросил Грейв.
- Разумеется, - Димитр с достоинством наклонил голову. – Я – да не нашёл бы!
- И в чём же отличия? – поторопил Ким.
- Во временах года. Гадать можно было долго, но мне подсказала музыка, которая была фоном в записи Ассунциаты. Отличная зацепка отказалась! Они прилетели сюда полгода назад, когда весна была в разгаре, а в здешнем климатическом поясе сезонность выражена достаточно ярко, как я говорил с самого начала. Растительность развивается; у растений имеются органы размножения, рассчитанные на обмен генетическим материалом. Ну, что-то вроде перекрёстного опыления. Поскольку тут, кроме растений, никаких форм жизни нет, перекрёстное опыление осуществляется при помощи ветра. Значит, пыльца – или её аналог – должна быть мелкой и лёгкой, чтоб иметь возможность перемещаться на большие расстояния. И я стал искать пыльцу. И таки нашёл в дыхательных путях у всех погибших, кроме Ассунциаты, остатки белковых соединений, чужеродных для человеческого организма! Пока ещё не выяснил их химические характеристики, но имею все основания предположить, что именно они и могли вызвать у людей галлюцинации. Эта «пыльца» настолько мелкая, что способна проникать через мембраны защитных масок. По базе опасных соединений она не проходит – вероятно, до нас её никто не обнаружил, потому что никто не искал и с таким явлением не сталкивался, она для человеческого организма по большому счёту прямой опасности не представляет - поэтому датчики на неё не отреагировали, и не были даны рекомендации выходить наружу в средствах повышенной защиты. Потом было лето – жаркое и сухое время без дождей, что позволило телам этих бедолаг с «Вивальди» мумифицироваться и чудесно сохраниться. Мы прибыли сюда глубокой осенью. Всё приготовилось к зиме, отцвело и увяло. Пыльца исчезла, поэтому мы, выйдя из корабля в таких же масках, с подобным явлением не столкнулись. Нам повезло, господа!
- На них есть запрос? – будничным тоном спросил Вито.
Грейв его понял:
- Нет, этих ребят с «Вивальди» никто забирать не будет.
- Можно захоронить, - добавил Димитр.
- Я пойду, - Вито пошёл собираться.
- Тебе помочь? – рванулся Ким, преисполненный сочувствия.
Вито ничего не ответил, а Грейв предостерегающе поднял руку. Да, конечно, он справится сам. В такой момент ему никто не нужен.
- Я вынес Ассунциату из корабля. Сделал так, чтоб было более-менее сносно. Она же снесла себе полчерепа! Не ожидал такого от дуэльного пистолета, - сообщил Димитр, когда Вито ушёл.
Помолчали.
- Она была беременна, - сказал Димитр. – Сюрприз для её Маэстро!
- Но она же никогда не хотела детей! – воскликнул Ким.
- Она никогда не хотела детей от Вито, - уточнил Димитр. – Думаю, не стоит ему знать эту маленькую деталь. Я даже в отчёт не стал вносить.
- Правильно, - одобрил Грейв.
Так они сидели долго, пока не вернулся Вито, и потом молча разбрелись по своим каютам.
Ким не мог найти себе места, всё переживал за Вито, и в конце концов не утерпел и тихонько поскрёбся к нему в каюту. Там было тихо, и встревоженный Ким рискнул войти. Вито лежал на заправленной койке, закинув руки за голову и глядя в потолок.
- Ты как? – спросил Ким, осторожно присаживаясь на самый краешек койки.
- Всё хорошо, - абсолютно спокойно ответил Вито. – Не беспокойся. Я ничего с собой не сделаю. Я же – не она. И совсем не такой, как она. Толстокожее бесчувственное животное.
- Ну что ты… - начал было Ким, но Вито прервал его:
- Правда, всё хорошо. Теперь я всегда буду знать, где она находится. Можно успокоиться и не думать, хорошо ей или плохо, и не обижает ли её кто… Уже никто и никогда не обидит. Всё нормально. Спасибо за сочувствие.
- Тогда я пойду, - сказал Ким.
Вито сел.
- Посиди со мной немного, - неожиданно попросил он. – Включи музыку, пожалуйста. Там выставлено…
Ким включил, и они молча сидели и слушали музыку.
Антонио Вивальди. «Времена года».