Часть I
В полуподвальном помещении стояла тропическая жара. Даже электронные часы, в голове кабана, являясь его глазами, и те раскалились до красна, и показывали 19:27...
Соседке ниже этажом недолго пришлось уговаривать меня к себе в напарницы. Работа по двенадцать часов, - два через два, зарплата - сорок рублей в день. А где и кем – оставалось загадкой и, чем большей пеленой тайны она окутывалась, тем интереснее становилось.
- Не пожалеешь, Верка! - выпалила Рима,- где ещё найдёшь ты такую работу, чтобы на машине и привозили, и увозили?!
- Согласна! - я без раздумий согласилась.
И вот, в кафе и пивной бар "Подводная лодка" собираю со столов и мою посуду,а в конце смены - полы. Буднично, романтики – никакой, но храбрюсь…
Третий день наблюдаю, как завсегдатаи бара приходят утопить в стакане неудовлетворенность, печаль, измену и другие невзгоды. По моим подсчетам все сроки утопить давно прошли, а они всё идут и идут вереницей… Ежедневно одни и те же лица.
На меня поглядывают с любопытством, как на новенькую, а я на них: ведь мужским обществом не избалована. Не думала - не гадала: один из них понравился. Ждать каждый вечер, зная, что он непременно будет – это замечательно!
При виде его сердечко учащенно забьется и, готовая к встрече, я опрометью укроюсь за шкафом с зеркалом, чтобы оживить помаду, удостовериться, что прическа в порядке, и расправить складочки нового передника на груди.
Вчера он поинтересовался у Риммы: как зовут новенькую девушку. По сути дела все с этого и началось: услышав, что она называет мое имя, сердце охватил трепет. Внимательнее выглянув из-за стойки, я нашла его симпатичным и как-то сразу расположилась к нему. На вид ему около сорока лет, лицо светлое открытое, глаза - огромные.
А сегодня так много времени, а его почему-то все нет и нет, и, когда я утеряла всякую надежду, он вдруг явился. Взглянул на меня, словно полоснул ясным взором. Магнитофон гремел во всех 3-х залах:
«Ну почему ко мне ты равнодушна?
И почему ты смотришь свысока, -
Я не прекрасен, может быть, наружно,
Зато душой красив наверняка…»
Под звуки этого куплета я выскочила в зал по одной простой причине: с ним поздороваться, он ответил на приветствие. Народу было мало: взяв со стола кружки, вернулась с подносом в мойку, чувствуя спиной его пристальный взгляд – от неуверенности и смущения даже покачнулась на каблучках: только бы не упасть!..
Все же это счастливый момент: ждать встречи целый день и свидеться! Тем временем он подошел к стойке бара и заказал водку и томатный сок. Я ловила все его движения, с придыханием не отводя от него взора. Как давно сердце так не колотилось!
А вечером подруге обрисовала: какой красавчик приходит в бар.
- Не понимаю, кто там тебе может понравиться, - возразила она, - давай начнем с того, чего он там покупает?..
Я и язык прикусила; застав меня врасплох, не знала, что ответить ей: или скрыть, или рассказать все как есть…
- Я еще не интересовалась этим… И тут же пообещала, что завтра сообщу, «что он покупает в баре…» Во мне будто что-то перевернулось внутри: мужчина, который мне нравится, - выпивает!..
Сегодня непременно выясню у Риммы: не знает ли она имен посетителей, в частности, его. В ожидании изнервничалась, чуть было не перепутала с похожим на него… Но нет, не он, у этого лицо благороднее.
В ожидании 15-минутного созерцания весь день проходил вхолостую. 19.31, 19.40, 19.44, 19.48 – в любую минуту он может появиться в зале, где я из-за холодильника наблюдаю: пришел – не пришел. Без него – тоска.
Когда он подойдет к Римме, она задаст традиционный вопрос:
- Что будем заказывать, солнышко?
На этот раз он был с другом:
- Нам, как всегда, два раза по сто и два сока.
- На, зайка, - она придвинула стаканы к нему.
- Приговор?
- Тридцать рублей.
Так продолжалось изо дня в день, а сегодня, на вопрос:
- Что будет заказывать, «солнышко»?
- Э-эх, солнышко.., - он вздохнул, не договорив фразу, отыскивая кого-то взором. И меня тут же осенило: нравлюсь ему!
На столиках тем временем скопилось много посуды и, проходя мимо Риммы в зал, вдруг резануло по ушам:
- Опять каблуки одела! Ишь вырядилась. Я оглянулась по сторонам: кто же это к нам пожаловал? Странно.., в округе никого больше не было. Оказалось: это замечание было в мой адрес. Вместо того чтобы отшутиться: «работа обязывает», - я смолчала. А Римма, какова? Вместо того чтобы порадоваться за опрятную посудомойку, - грубо одернула.
Перед уходом незнакомец подошел к буфетчице и заговорил о погоде, на что она охотно откликнулась:
- А сегодня по метеосводке объявили дождь.
- А сегодня дождя не будет, – констатировал он, и чтобы привлечь мое внимание к себе, он отменил дождь! Мы встретились теплыми понимающими взглядами, и я улыбнулась ему на прощание, а Роза ему вдогонку сказала:
- Приходите завтра!
Я не расслышала, что он ответил, возможно, кивнул?В душе я возмутилась:
- Да как она может давать такую программу? Нет-нет! Никогда не приходите больше сюда, - хотелось крикнуть мне ему вдогонку; и я следом за ним выскользнула на улицу. Во мне все перевернулось: что же я подруге-то скажу? Хотелось вмешаться, направить в правильное русло. В лицо пахнуло свежим июньским ветерком. Он был в машине: через окно кабины виднелась фигура мужчины, с некоторых пор ставшая мне не безразличной. Теплый ветерок развевал мое платье, как флаг, а я не сводила глаз с белого пятна, все более и более удаляющегося. Беспокойство овладело мной: в таком состоянии за руль?! Я перекрестила и взором проводила газель до конца улицы: «Господи, помоги ему благополучно добраться до дома».
Вдруг на машине замигали поворотные огоньки: сейчас она свернет на Автовскую и исчезнет из виду! Благодаря длинному световому дню было отчетливо заметно, что, не доехав до угла, она свернула в арку одного из красивейших домов микрорайона Санкт-Петербурга!
Однако, как близко живет-то! Испытывая спокойствие за него, я благодарила всевышнего: Слава богу, добрался благополучно.
Вернулась в прокуренный зал, я первым делом спросила барменшу:
- Римма, не знаете ли вы, как зовут этого посетителя?
- Павлом Федоровичем – сморщив лоб, как будто припоминая, недовольно пробурчала она.
- Неужели, в самом деле Павел? – всплыл в голове образ Павла из «Встречи с прошлым» Не может быть! – подумала я про себя.
Впереди были выходные. Как я проживу, не видя Павла Федоровича?
Часть II
Что касалось работы, то поначалу вроде бы все меня в ней устраивало. Кафе-бар – это целый день музыка, а где музыка – там и праздник! Самыми большими праздниками становились дни, когда появлялся П.Ф., а он появлялся ежедневно! Целый день проходил в ожидании встречи:
15-минутные созерцания из 12-часового рабочего дня были самыми яркими, насыщенными и неповторимыми.
Как будто бы, вроде все неплохо: и на машине привезут, и на машине отвезут! Однако, приноравливаясь к работе, вникая в ее суть, многое в ней становилось мне не по нраву: например, то, что меня не кормили. На, тебе положенные сорок рублей и все! «А на большее ты не рассчитывай…» - как поется в песне. Целый день взирать на то, как посетители объедаются, тогда как запах охотничьих сосисок из микроволновки раздражает слизистую оболочку носа, вызывает обильное слюноотделение и недовольную воркотню в желудке – было выше моих сил. Разве что ходить домой столоваться – так эдак половину зарплаты прокушать можно, да и набойки на туфлях менять – денег не напасешься. А если трамваем добираться? – 6 рублей дорога. «Куда не кинь – всюду клин!»
И все же, как не пыталась я питаться запахами, исходящими из быстро разогретых блюд, все же Римма настояла на своем и стала выпроваживать меня в обеденный перерыв на улицу. И я, отправляясь гулять по уютным дворикам, садилась на раскачиваемую как гамак скамейку, и под звуки пробуждения природы: пение птиц, цветение яблонь, съедала ряженку с булочкой. Здесь все деревца были мне знакомы: как никак около пяти лет прожито. Родные места навевали сердцу радость, и в благоухании цветущих деревьев я на миг забывала о своей неприглядной должности. В одном я испытывала успокоение: скоро вечер и новая встреча с П.Ф., что она сулит нам?.. Однако, наблюдать, как спивается мой обожатель, равно как и другие завсегдатаи бара, - неприятно. Знаю, что пора сказать свое слово, а как, если я не знаю их имен? Разве что в беспорядочные надписи фломастерами, или нацарапанные острием ножей, на выбеленных мелом стенах, как то:
- Ничто так не согревает, как пиво.
- Народ не крадет: он компенсирует издержки, нанесенные ему государством.
- На ошибках учатся, а после ошибок - лечатся.
- Водка без пива - деньги на ветер (!), добавить свою:
- Пьянству – бой!
Сегодня пронизывающий северный ветер, обедать на скамейке холодно и неуютно. Мой перекус длился минут 10, во избежание простуды я побродила по рынку. В нем тепло и уютно, а вот изобилие продуктов расстраивает: откуда взяты астрономические цены на продукты – неясно, ясно, что цены не по моему карману. Сардельки, сало, ветчина, яблоки, черешня, - увы, их позволить себе не могу.
Устав бесцельно прогуливаться по рынку, я вернулась чуть раньше положенного срока и увидела, как муж Розы загружал в свою машину коробки с соками, по всей вероятности скопившийся за дни работы «излишек». Так же в эту заключительную последнюю смену, Римма отпускала меня на час раньше. Заинтересованная в этом, я своим ходом добиралась до дому, тогда как они на пару имели возможность до конца вывезти всю оставшуюся экономию продуктов, полученную в результате недовеса и недолива. И все ради того, чтобы я меньше знала, а, стало быть, спокойно спала. Несомненно, Римма знала, за что работала.
Радостная, я шла домой пешком или добиралась на трамвае, и барменше это было на руку. Чтобы мне когда-нибудь налить стакан сока – да ни за что! Сок стоил 5 рублей.
А еще ежедневно к нам забегал на огонек мужчина спортивного склада – представитель по таре – вечно спешащий, быстрый на ногу, шумливый и словоохотливый.
Несколько минут ему достаточно, чтобы обговорить с Розой «о таре». Он говорил и ел, ел – и говорил. Между жевательными движениями челюстей аппетитно и с быстротой исчезали в его челюстях куски сельди. Я не запоминала, о чем они говорили: о ящиках для пивных бутылок или еще о чем? Мой голодный желудок урчал, не умея спокойно дождаться «обеда» - ряженки с булочкой в холодном сквере на скамейке.
Набрасываясь на блюда с разделанной моими руками селедкой, он без зазрения совести съедал ее. Я поражалась его скоростям, сожалея об утраченной возможности, покачивая головой, начинала понимать, что только что у меня на глазах была съедена, предназначенная мне пайка, которая составляла минимум две селедины! Этого обжору я терпеть не могла, а когда он приходил, тихо ненавидела.
Впрочем, грустно вспоминать Риммину щедрость ко мне величиною с селедочный хвостик… Однако и она претерпевала изменения. Как-то в один из дней барменша спросила меня:
- Вера, ты пьешь?
- Пью, - подтвердила я, не подразумевая какой смысл вкладывала она в это слово. А какой я, не долго раздумывая…
Я что-то «не то» сделала? Или она меня не поняла… Задала бы вопрос несколько иначе: - Выпиваю ли я? И тогда ответ прозвучал бы совершенно по-другому:
- Выпиваю: в день рождения и Новый год.
Не ответила Римме внятно и вот результат: она протянула мне под нос полстакана пахучей прозрачной сверкающей жидкости одной рукой, а второй держала бутерброд с селедкой…
Не смея принять стакан, я для начала понюхала его. Без сомнения, это была водка: гремучая жидкость с отвратительным запахом! Я обомлела! Пытаясь догнать П.Ф., я хотела просить его перестать пить эту заразу и вот теперь сама? Холодный пот выступил на спине, и я отпрянула от протянутого стакана:
- Римма Николаевна, спешно заговорила я, - если я это выпью, тогда и грязную посуду, и полы за меня придется мыть вам!.. Она выслушала меня. Как бы не так! Не хватало еще ей с грязью водиться! И нарядная, расфуфыренная Римма оставила, было в покое свою затею. Однако через некоторое время повторила то же самое с красным вином. К вину прилагалась конфета…
…Голова моя медленно крутанулась сначала в одну сторону, взглянув в зеркало, я заметила, что румянец заиграл на щеках, а улыбка озарила мое лицо радостью и весельем. В одно мгновение жизнь моя переменилась и преобразилась. В залах гремела музыка и многочисленные посетители, - как мне теперь казалось, - были прекрасными людьми, веселились, пили и улыбались не кому-нибудь другому, а непременно мне одной! И не было на этом празднике места для жадной Риммы, морившей меня голодом, а также ее компаньону – обжоре, съедающего мою селедину.
А затем голова крутанулась в обратную сторону и в задраенных люках показались разноперые разноцветные рыбы, а среди них золотая, - это я, - на крючке…
Римме пришлось по душе мое новое состояние: повеселела, стало быть, похорошела, к тому же веселый работник – довольный работник. До прихода П.Ф. оставалось долгих семь часов!
С тех пор Римма перед обедом предлагала мне вина, а я не отказывалась. К сожалению, действие его было кратковременным: посетившие меня улыбки, как бабочки с цветка в два счета вспархивали и улетали куда-то. Для того, чтобы поддерживать меня в эйфорическом состоянии, вина потребовалось бы немерено! Это стало не выгодно Римме, и подача вина мне была прекращена.
И она тогда стала высказывать мне свои недовольства:
- Делай что-нибудь со своим лицом. Не могу смотреть на тебя. На людях надо улыбаться. Эдак ты мне всех посетителей распугаешь!
Я ходила, как потухшая: как подумаю, что из питейного заведения уйти придется – сердце сжималось. Как же П.Ф. без меня останется? Кто его спасать будет? Ведь мужчины пьют и дерутся оттого, что их никто не любит…
И эта дополнительная грусть делала меня просто неузнаваемой, а причиной грусти были чувства к П.Ф.
В выходной приезжаю к подруге Любаше и рассказываю о своем унынии. И она полностью оказалась на стороне начальницы: кому может понравиться кислое выражение? Тут же, подозвав к зеркалу, она стала обучать меня искусству быть обворожительной и притягивать взоры общества. Надо говорить:
-Сс-ыы-ыр, сс-ыы-ыр… и лицо Любы расплывалось в улыбке.
- Вот попробуй, как это просто! – показывала она, стараясь получить от урока хороший результат.
- С-ы-р, - медленно и протяжно повторяла я вслед за нею.
- Вот так на работе и повторяй: сыр, да сыр…
И все же мне было до конца не уяснить разницу в том, что говорить «сыр» - это одно, а есть сыр – это совсем другое. Сыр стоил дорого и был мне «не по зубам». Так зачем же лишний раз душу травить, вспоминая донимавшее меня в кафе неутоленного чувства голода бесконечное слюноотделение? Так зачем вспоминать о нем лишний раз?
Так любины уроки не пошли мне впрок. Все чаще видя мое упадническое настроение, Роза интересовалась: буду ли я работать у нее? – сказать ей об этом заблаговременно. Я взяла на обдумывание два дня, хотя для себя я давно уже решила: не буду. Здесь абсолютно все меня не устраивает и, вдобавок ко всему, быстро можно пристраститься к спиртному, а с женщинами это происходит быстрее, чем с мужчинами. Кстати, работаю без оформления – значит, стаж не идет, санкнижка не требуется. Словом, забегаловка, да и только. Уважать себя надо. Нет работы – и эта – не работа.
Часть III
Скоро ухожу, а все смелости не набраться, чтобы сообщить П.Ф. грустную для нас обоих новость. А, впрочем, беспокоиться об это не следует; на дверях повешено объявление: требуется посудомойка. Вот, оказывается, в качестве кого я была принята в кафе-бар. Неплохо звучит, мне даже нравится благозвучие, исходящее от чистоты посуды, вот только не понять мне: почему поломойка-то не требуется?
Сегодня мой последний рабочий день на «Подводной лодке». Жду своего возлюбленного: особенно сегодня нетерпимо увидеть глаза, лучики которых проникли в мое сердце.
По нескольку раз я обтерла столики, уговаривая себя успокоиться: он непременно будет. Я то и дело пялилась кабану в голову: 20.02 – «хуже нет, чем ждать».
Сердце подпрыгивало при каждом хлопке дверью: нет, это – не он, и следующий – не он… Вздохи чередовались один за другим. Тут я вспомнила, что однажды П.Ф. явился в половине девятого. За прилавком шустро орудовали Риммины пальчики; резво откручивали краник и янтарная шипучая жидкость белой шапкой венчала кружку. К стойке подходили все новые и новые посетители, им наливала, их угощала красивая, умеющая улыбаться и ласково разговаривать с мужчинами, розочка.
В 20.51 нет его. А в 20.52 – явился! Такого комплекса от себя не ожидала: до такой степени зажата и закрепощена! Как развязать себе язык? Экстренно надо срочно что-то предпринять, но что? На случай, если я не справлюсь с ситуацией, я принесла немного вина. Кровь побежала по жилам, забурлила, закипела. Для храбрости выпитое,– увы – оно не сделало меня смелее. Встретились два застенчивых человека, и необходим был третий, чтобы помочь преодолеть нам это смущение. К великому огорчению Римма всячески препятствовала нашим устремлениям. Зависть это или нечто другое?
Странным оказалось то, что П.Ф. перешел во второй зал, где удобнее было расположиться большой компанией, видимо там он хотел обосноваться надолго. Я долго не решалась войти в тот зал, и все же принудила себя это сделать.
…Как бы ни был грустен и непроницаем его взор, все же меня он заметил сразу, а мне необходимо было обратить на себя его внимание. Не знаю, право, удобно ли будет забрать у него из-под носа парочку пустых кружек? И я решительно подошла к столику и наклонилась, здороваясь.
- Можно ли узнать, как вас зовут? – один из его друзей взял мою руку.
Любопытно: что же предпримет П.Ф., заревнует ли? Павлу Федоровичу это явно не понравилось, и он высвободил мою руку из чужой. Браво! Браво! Я тайно рукоплескала ему. Пригнув голову к столу, он думал обо мне. Несомненно, я нравлюсь ему, а он нравится мне! Теперь я со спокойной совестью смогу покинуть это заведение.
Скопилось большое количество пустых кружек и пластмассовых стаканчиков, которые я так же мыла с «фейри» и, вытирая насухо, складывала в стопочку для повторного использования. Ценою в 1 рубль он входил в стоимость пива, а, используя его многократно, он давал прибыль несусветную.
Вся в растрепанных чувствах, я считала количество вымытых стаканчиков, вернее «левые» деньги: 35, 40, полтинник! Если Розе разделить его честно пополам со мной, то четвертной мне ни в коей мере не помешал бы…
Часть IV
Маленькая улочка хранила тишину, и называлась в честь летчика Маринеску (бывшая ул.Строителей). Всего-то 8 сталинских домов и 3 кафе: «Подводная лодка», «Народная тропа» и «Счастливый случай». Лет 15 назад я жила в этом районе и знала этот район исключительно хорошо. Цирк,
к/т «Весна», метро Автово… Сегодня я здесь, чтобы увидеться с П.Ф. после своего увольнения. У Розы рабочий день и, стало быть, ход мне туда закрыт, т.к. видеться с нею нет никакого желания. Почему бы П.Ф. не посещать другое кафе, например «Счастливый случай»?!
Быть может, мой знакомый моряк, поэтому и хранит верность «Подводной лодке»?.. Впрочем, мой «Счастливый случай» - это "Подводная лодка", но П.Ф. сегодня там нет…
...Эту машину я узнала бы одну из тысячи: белая газель с недокрашенным белой краской брюхом, а потому оно осталось желтым. Она стояла во дворе дома. Сама перспектива встретиться с ее хозяином лицом к лицу воодушевляла меня, наполняла энергией. Была бы Римма понятливей и душевнее, я могла бы передавать приветы ему. Она не понимала, что на самом деле владело мною: мне хотелось притягивать к себе взгляды, особенно его!
Используя малейшую возможность, я мчалась на Маринеско. Работая в кафе-баре я ничего не узнала о «Подводной лодке», другое дело, когда я не при исполнении служебных обязанностей. Не видя П.Ф. восемь дней, этой же ночью он мне приснился! Случаются же на свете чудеса! Сон был настолько приближен к действительности, что я тут же проснулась, резко вскочив с кровати,- тем самым, вспугнув весь сон. О чем он? Точно не припомнить.
Сердце под сорочкой колотилось учащенно, будто свидание произошло не во сне, а наяву. Ослепительное видение! Заснуть я бы не смогла, а переживания разом выплеснулись на бумагу. Освободив душу, я вновь легла спать, было 5 часов утра, во мне теплилась надежда досмотреть прерванный сон…
Сегодня выдался свободный вечер, и вот я курсирую по Маринеску. Трудно поверить, что в мае может быть -2°С. Яблони стоят усыпаны бутонами, их розоватые венчики раскрылись было навстречу теплу, а тут чуть ли не зима возвращается!
Соответственно, я при полной амуниции: в пальто, сапожках и берете. Непременно хочу увидеться в П.Ф. и ждать этого момента решила до последнего, если бы не погода… В одно мгновение вдруг потемнело, а из темно-лиловых туч вдруг припустил снежок. Поначалу он мелкой крупкой, кружась, падал на тротуар и таял, затем размеры снежинок увеличились до горошины и вот он повалил хлопьями!
Окончательно закоченев, зашла в ближайший магазин обогреться, т.к. без перчаток пальцы рук онемели. Однако, если отогреваться в магазине, значит, 100% прокараулить его! И вновь я на улице, и вновь пальцы замерзли, нос тоже. Ну и прикид у меня сегодня: синий бархатный беретик, похожий на блин, вдобавок ко всему, проказник ветер вращает на голове! А синее, в тон ему пальто, да и я… не такого ли цвета?! Доминирующий лиловый цвет омрачил меня: а что, если сегодня я встречусь с П.Ф.? Улыбающаяся или побагровевшая от холода кукла – это не одно и тоже…
Ай, как мороз щиплет за пальцы, жжет щеки. Эдак и простудиться можно. Что я делаю? Не могу ни в магазин возвращаться – его прослежу, и на морозе стоять тоже невмоготу! Я так промерзла, так несчастна!
Господи! – взмолилась, обратив свой взор к небесам. Пошли мне встречу с ним! Мне нужно его спасти! Правда я еще не знаю, как это сделать…
Затянутые серым полотном небеса сурово молчали, тем не менее, сигнал туда мною был послан… Необходимо было что-то предпринять: в «Подводную лодку» - ход отрезан – там сегодня Роза, она может встретить меня с враждебностью; «Счастливый случай» до 20 часов. Где же еще можно укрыться от непогоды? И лишь до «Народной тропы» было рукой подать.
Однако как зайти туда вечером и одной? Это было сильнее меня. Я совсем не хожу в кафе и лишь сегодня по случаю перемены погоды в худшую сторону, из-за страха заболеть, комплекс куда-то улетучился. Лишь бы побыть в тепле, подбадривала я себя, спускаясь вниз по ступенькам «Народной тропы». Я шла ва-банк, слыша множество голосов, слившихся в один сплошной гул. Судя по отделке: стены в зеркалах, ослепительная белизна стен и потолков, можно было предположить, что оно недавно открылось и в помещениях произведен евроремонт.
В полумраке, клубами висевшего в воздухе дыма, различались темные фигурки. Рядом оказался свободный столик и я, незаметная, присела к нему. В тепле, потягивая через трубочку ананасовый сок, я стала согреваться, и благостное расположение духа вернулось ко мне. В хорошо натопленном помещении я оттаяла и стала то и дело оборачиваться к столикам за спиной. Разговоры там не прекращались ни на секунду, кафе гудело как улей, наполненный в большинстве мужскими голосами.
Каждый раз, оборачиваясь назад, мне надо было объять взором как можно большее количество столиков. И вот, в самом углу помещения, в густейших кольцах дыма, я обнаружила П.Ф. собственной персоной, в компании двух друзей! Я была счастлива! Господи, благодарю тебя за то, что помог встретиться с ним!
С момента, как Господь исполнил мое желание, я переменилась до неузнаваемости: сердце ликовало, десятки строчек готовы были соединиться в стихотворение. Под вуалью дымовой завесы я писала: Здравствуйте! Листок в сумочку. Оставаясь по-прежнему незаметной, зная, что никто не обращает на меня внимание, продолжала писать: Мы с вами встречались на «Подводной лодке», где я имела несчастье отработать 2 недели… Тут я задумалась: почему несчастье-то? А может быть наоборот, счастье?
Еще не успела построить мысль в единую цепочку, дверь, рядом с которой я сидела, хлопнула, и на пороге появился Саша, его я узнала по могучей спине. Тогда, на подлодке, он оказывал всяческие знаки внимания. Несколько дней назад, во время напрасного ожидания П.Ф., подвел к ларьку, спросил чего я желаю, и купил большую шоколадку. Несомненно, хорошо ко мне относится. И вот он опять тут как тут! Весельчак и гуляка.
Подойдя к центральному столику, он переговорил с приятелями. К слову сказать, Саша, - симпатяга и добряк, - попадает в категорию «хорошего человека должно быть много» и с лихвой оправдывает свое назначение. Вдобавок ко всему, это – денежный мешок и, щедро разбрасывая деньги направо и налево, не скупится угощать многочисленных друзей.
Он обернулся, а узнав, подошел, спросив разрешения сесть за один столик, весь в недоумении: как я здесь оказалась? Саша еще более был удивлен, заметив у меня в руке лист с ручкой.
- Послание кому-то? – спросил он.
- Да.
- Кому же, если не секрет?
Я взглядом показала в угол. Понял ли, кому именно, он не мог поверить «пощечине», которую я нанесла ему, если хотите – измене. Отказываясь верить голословно, попросил доказательство.
- Дайте почитать! – и потянулся к бумаге. Его компания за столиком забурлила, зароптала:
- Девушка, отпустите к нам Сашу!..
- Идите, вас зовут! – обрадовалась я. Но он не уходил; интерес зажегся в его глазах:
- Хотя бы две строчки прочесть дайте! – взмолился он. Я оторвала зигзагообразную полоску и подала ему. Здравствуйте! К сожалению, я не знаю вашего имени, – прочитал он на оторванном клочке.
- А дальше? – он с любопытством уставился на меня, в надежде заполучить вторую часть письма. Глаза его загорелись.
- Еще не сочинила, - ответила я.
И вновь его позвали друзья.
- Саша, да иди же ты к нам! Сколько можно тебя дожидаться…, - нетерпеливо выкрикнула одна из женщин.
Давайте с вами встретимся, но без секс-притязаний, - предложил он.
- Согласна, - улыбнулась я.
- Где и во сколько?
- Завтра, в 20.00, на этом месте.
Саша поцеловал мне ручку и пересел за столик, где давно ожидали его шестеро мужчин и 2 женщины. Вот он подошел к кассе и купил угощения для всей компании: вина и салатов. А тем временем и мой очарователь подошел к бармену за «добавкой». Кто-то окликнул его: Федор Павлович! Я прислушалась: не ослышалась ли? По моему хотению зов повторился: Федор Павлович, душка! Каким уважением и любовью пользовался он здесь, стремясь сюда ежедневно! Этот необыкновенный мужчина, ослепительным взглядом полоснувший мне сердце.
Сомнений не оставалось: Римма преднамеренно неверно назвала инициалы, якобы, перепутала. Подсознательно чувствуя ее нечестность в отношениях со мной, в ее искренности сомневалась. Хорошо, что и на этот раз я не поверила ей.
Все же, как прекрасно ощущать себя невидимой в тесном и теплом помещении, наблюдать за отдыхающим после трудового дня людом: как они общаются друг с другом, жестикулируют, выпуская кольца дыма в потолок.
Мастер рассказывать всевозможные истории, Федор Павлович увлекал собеседников и ему было невдомек, как мой восторженный взгляд, прореживая полутьму, восхищенно ловит каждое его движение! Я обожала и его, и выбранное им общество.
- Федор Павлович, я вас еще не познакомила со своей подругой, - подзывала его одна моложавая женщина с соседнего столика. А он, не глядя, отмахнулся. Этот жест означал: «и не надо». Оказалось, подруга была до чертиков пьянехонька. Я была в восторге от его безукоризненной элегантности.. Такая встреча! Я просветлела! Ожидания окупились с лихвой. Я хотела писать, но не могла – не писалось.
Вечер близился к завершению, народ потихоньку засобирался и стал расходиться по домам. Встал из-за столика и Федор Павлович, застегнул куртку, а кепка у него оказалась в крупную белую с черной клетками – теперь я узнаю его за версту! Завсегдатаи покидали кафе, а я, беспокоясь, что не успела дописать, тоже вслед за ними покинула заведение.
Часть V
На другой день мы встретились с Александром, обошли все кафе, остановились «У кота», что в глубине двора. Сыграли несколько партий в бильярд; мой новый знакомый как всегда щедр: официантка не успевала подносить вино, фрукты, шоколад. Веселись, радуйся! А у меня на душе «кошки скребли». Федора Павловича не встретила, да и Саше голову морочу.
Договорились встретиться там же на следующий день. Всячески оттягивая время, с опозданием в полчаса я все же прибыла к месту свидания, а Саши не было. Холодно, ветрено, к тому же и настроения никакого. Спускаться в кафе одной не решалась, однако выбора не было. К моему изумлению: в кафе не было ни души! Я даже обрадовалась этому: «что не делается – к лучшему»! Более ничего не оставалось, как идти на «Подводную лодку», ведь сегодня там Риммы нет! Как всегда здесь было весело: звучали магнитофонные записи, за стойкой красовалась улыбчивая барменша, а на меня удивленно уставился сам Федор Павлович! Долгожданная встреча! Наконец-то!
Он явно не ожидал еще раз увидеться со мной, поэтому некоторое время находился в растерянности. Спросив разрешения, он пригласил за столик жестом руки и кивком головы. Драгоценное мгновение: один на один, вот оно! Жизнь вернулась ко мне, возродилась с необычайной силой! Какое везение, что он оказался один. Застать одного – вот где счастье!
- Работая здесь, я была рада, когда вы приходили, - призналась я, и попала в цель.
- Ну, хоть один человек был рад мне…
Мы провозгласили тост за здоровье и, чтобы все у нас было хорошо. Безукоризненно – элегантный и очень дорогой мне человек, - я почувствовала радость от того, что говорю с ним. Повествование было отрывочным и беглым, казалось, в небольшой отрезок времени он хотел вместить как можно больше эпизодов из жизни, поэтому говорил обо всем сразу и безостановочно: о работе и о машине, о гараже, где зацвела черемуха и запах стоит дурманящий, о быстротекущем времени, т.е. день убывать начинает с 22 июня, а днем раньше – его день рождения.
- По гороскопу вы – рак? – мне едва удалось вставить словечко.
- Наполовину рак, наполовину близнец, - смотря по какому календарю, - пояснил он.
Постепенно Федор Павлович увлекся, разоткровенничался, и его душа засветилась торжественной грустью, рассказчик с выразительными глазами, о котором можно только мечтать! Взгляд его спокойный, добрый, понимающий. В его выдержанном повествовании пафос плавно перетекал в лирическую грусть и, словно девочке, поведал мне о годах молодости, женитьбе, детях. А вот теперь и жизнь на исходе... Будто бы я родилась не на этой же самой планете, и мне не суждено пройти в точности такой же путь эволюции: от детства к зрелости.
Мы почувствовали взаимную нежность, наши души распахнулись навстречу друг другу. Глаза его искрились радостью. Бот она, Богом данная встреча!
…Сок был допит, и пусть спешить мне было некуда, все же я распрощалась и направилась к выходу. Тогда как Ф.П. залпом осушил содержимое своего стакана, запил соком… Ах, как бы я желала, чтобы он пошел следом за мной! И каких же усилий стоило мне, чтобы не обернуться.
Четверостишия теснились в голове, достала шариковую ручку из сумочки, цок, цок и каблучки остановились.
- Увидел у вас ручку и вспомнил, что сегодня надо идти на выборы в школу, - услышала я за спиной все тот же приятный голос (счастливее момента не припомнить!).
- В которую же?
Здесь мы свернули во двор, и Ф.П. указал на 3-х этажное здание, показавшееся за поворотом.
- Эту школу заканчивал я сам, и мои дети. Дополнительно тут же узнала, что в этом районе он живет с 1956 года. Закончил институт Водного транспорта (так вот откуда привязанность к подлодке!). И, что домой ему не страшно ходить даже ночью.
В свою очередь и я поведала ему, что моя дочь тоже ходила в эту же школу с 1 по 5 классы, т.к. мы жили рядом с ней, по Автовской улице.
Далее диалог опять продолжил Ф.П.
- С 4-го этажа мой отец рисовал окрестности. Эти рисунки до сих пор живы. Глядя на них, люди удивляются тому, что в те годы за домом были картофельные поля, а Комсомольской площади тогда и в помине еще не было.
Облик его излучал тепло, а душа светилась и пела. Вот мы подошли к «Народной тропе» и, курящему на улице бармену Ф.П. сообщил, что сейчас к ним придет. И тут у меня непроизвольно вырвалось: как? Разве того, что ранее принято, недостаточно? Пытаясь оградить его от пагубного воздействия заведений такого рода, я допустила непростительную нетактичность.
Зато как умно, обошел он мой протест, продолжая разговор о жене и дочери. Мы подошли к школе, совсем рядом дверь, за которой мой попутчик вот-вот скроется.
Или сейчас, или никогда! Надо решиться! И тут я выпалила:
- Я стих сочинила о "Подводной лодке", можно ли его вам подарить? Федор Павлович живо заинтересовался и согласился.
- Даже можно, конверт передать через барменшу. Скажите: Федору Павловичу – так меня зовут, - закончил он, и мы распрощались.
Теперь я стала спокойна: жена и дети - его тыл, его спасение!
Мелькнувшему в моей судьбе, я выражаю ему признательность за трепет и восторг сердца, которые он подарил мне. В считанные дни, за короткий миг он вознес мою душу над суетой, а брошенная в душу горстка божественных искр наполняет ее воспоминаниями светлыми, свежими, непроходящими, Федор Павлович затронул струны моей души и эти минуты останутся незабываемыми.
Дай бог, чтобы в жизни этого замечательного человека, с кем свел меня счастливый случай, да и в семье тоже, все наладилось.
Довольна ли я встречей на «Подводной лодке»? – Несомненно!
Р.S: «До боли, до отчаяния чарует меня не овладение, не обладание, а
Нахождение, а преследование, искание овладевания»
(Ницше)
Непознанное – моя безграничная область, разряд силы,
«борьба с сонливостью» - моя единственная радость.
(Ницше)
Санкт-Петербург
05.05.2000 – 21.05.2002,
14.04.2007 – 21.05.2007