Инвар

Владимир Сайков
Предисловие.

На создание этого текста меня подвигла дискуссия. Ныне как никогда ранее множатся различные паранаучные гипотезы и теории, доходящие до мракобесия. Одними из главных объектов, порождающих эти теории, являются пирамиды в Гизе. В частности утверждается, что они смонтированы с такой точностью, какой древние копты достичь никак не могли, и некто помог им. Меня сей вопрос заинтересовал с профессиональной точки зрения, и для начала я решил найти данные о размерах сооружений в современных мерах. Но не нашёл. Я наивно полагал, что пирамиды, серьёзно изучаемые лет двести, обмерены вдоль и поперёк. И не дилетантами, а профессиональными геодезистами.
Я обратился с этим вопросом на "Антропогенез", весьма полезный проект, созданный для борьбы с шарлатанством и мракобесием. Мне ответил Георгий Соколов, один из его руководителей. Завязался диалог. Для начала он дал мне ссылку на картинку, пригодную для детской книжки, но никак не для профессионального анализа. После чего он связался с египтологом Максимом Лебедевым, который написал мне интереснейший рассказ о сакральных текстах, о записях снабженца Мерера, который бросил свои папирусы на складе стройматериалов и побежал на банкет по случаю сдачи объекта в эксплуатацию, и много о чём ещё, но о размерах сооружений и методах измерений - ничего или почти ничего, кроме отсылки к недавно вышедшей книге египтолога Мартина Ислера, которую я прочесть не могу по причине отсутствия перевода, а мой английский не лучше моего якутского.
Я сказал, что на основе имеющихся данных я не смогу составить суждение о технологии работ. Видимо, я изрядно надоел Георгию Борисовичу своими вопросами, и он сказал: "Когда о памятниках древности пытаются судить строители - получается Скляров". Я не строитель, но никакое сооружение не может быть построено без участия специалистов моей компетенции, и для меня это было оскорблением. Я, несомненно, это переживу, но я знал людей, к чьему мнению прислушивались Парийский и Келдыш. Выходит, для египтологов мнение подобных спецов никакой ценности не имеет, а Соколов приравнивает их к псевдоучёному Склярову, снискавшему известность своими дурацкими теориями.
И меня понесло. Я выдал реплику о том, что, взявшись судить о технологиях, египтологи будут непременно нести чушь. Это привело Георгия Борисовича чуть ли не в бешенство, и он потребовал от меня взять свой тезис обратно, что я и сделал. Но Соколов не догадался взять назад свой тезис о Склярове, и меня вновь понесло. В итоге я получил бан на месяц.
Дискуссия родила в моей башке фантастический сюжет: в тридцать шестом веке археологи исследуют развалины радиотелескопа, построенного в середине двадцатого.
Что из этого выходит - читайте ниже. Но предупреждаю: сам я считаю  текст весьма посредственным и скучным. Для меня это сатисфакция.
Рекомендую посмотреть в Яндекс-картах объект, о котором пишу: это чертовски красиво!


 
ИНВАР

(Cказка о компетентности)

Моему батюшке Анатолию Павловичу Глумову с любовью и благодарностью посвящается.

***

Поскольку текст является фантастическим повествованием, автор оставляет за собою право нести любой паранаучный бред, но со вниманием, уважением и благодарностью примет критику компетентных читателей, если таковые найдутся. И не ждите никаких приключений и острого сюжета - тут их не будет.

***

Инвар (лат. invariabilis — неизменный) — сплав, состоящий из никеля (Ni, 36 %) и железа (Fe, остальное). Именуется как FeNi36, 64FeNi в США, российские аналоги именуются по ГОСТ как 36Н[1]UNS K93600.
***

"Когда о памятниках древности пытаются судить строители - получается Скляров". (Г.Соколов)

***

Соколов Георгий Борисович - один из создателей и руководителей проекта "Антропогенез".

***

Скляров Андрей Юрьевич (1961 - 2016) - псевдоучёный, приверженец паранаучных гипотез.

***

Возможное совпадение имён, мест и событий является совершенно случайным.

***

Георгий Соколов, начальник археологической экпедиции,  со вниманием изучал чудом сохранившиеся документы, касающиеся объекта предстоящих исследований. Кроме старинных бумаг в его распоряжении были современные космические и аэрофотоснимки, указывающие на то, что объект действительно существует. Предстояло исследовать развалины древнего радиотелескопа в предгорьях Северного Кавказа, значащагося в документах под наименованием РАТАН-600. Радиотелескоп был построен во второй половине ХХ века и был одним из первых крупных инструментов только что зародившейся радиоастрономии.
В радиоастрономии Соколов не разбирался, это было вне его компетенции, а древние тексты изобиловали техническими терминами, значения которых начальник экспедиции не понимал, и это обстоятельство несказанно его раздражало.
- Георгий Борисович! - Дверь кабинета приоткрылась, и в ней показались кудряшки лаборантки, заодно исполнявшей обязанности секретарши. - К вам геодезист.
- Какой геозезист? Зачем?
- Но вы же давали объявление и договаривались?..
- А-а-а... - вспомнил Соколов. - Спасибо, Катенька. Пригласи!
С месяц назад Соколов дал в Паутине объявление, приглашая в экспедицию геодезиста. Обычно эту должность занимали любопытные дилетанты, и заполучить профессионала начальник экспедиции не надеялся, да и особенно не желал. Он полагал, что и сейчас притащился очередной бездельник-дилетант, готовый провести сезон в полевых условиях, а с работой справится геодезический робот, управлять которым можно голосовыми командами.
Через минуту в кабинет вошёл мужчина. Нельзя сказать, что он был молод, но возраста ещё не преклонного, - лет за пятьдесят. Его седые волосы были коротко острижены, щёки выбриты, роста он был среднего, сложения коренастого; в  обличье гостя Соколов отметил явное присутствие  монголоидных предков, в общем, ничего примечательного. На плече у него висела спортивная сумка треугольной формы.
- Здравствуйте! Глумов Владимир Анатольевич, геодезист, - представился гость.
- Соколов, - отрекомендовался начальник экспедиции. - Присаживайтесь!
Глумов придвинул стул и уселся напротив Георгия.
Возникла короткая пауза.
- Э-э-э... Вы... - Геогий Борисович начал формулировать первый вопрос.
- Я облегчу вам задачу, ибо вопросы в этой ситуации легко предсказуемы, - откликнулся геодезист. - Мне пятьдесят шесть лет. В восемьдесят третьем году я закончил Московское Высшее Училище Геодезии, Аэрофотосъёмки и Картографии. Специальность - астрономо-геодезия. В археологии я никогда не работал. Впрочем, вру: в молодости пару сезонов я работал у Мочанова в Якутии, на родине предков. Если вы лично не знакомы, то наверняка наслышаны. Коллегиальная среда обычно довольно узкая. Работал я по большей части в строительной сфере. Последние три года я был в Шестой Марсианской Экспедиции, но работы, как вы знаете, свернули.
- Слышал, - вставил Соколов. - И как там на Марсе?
Вопрос был стандартным.
- Скучно, - ответил Глумов. - Живёшь под грунтом, на поверхность выходишь только ночью, да и то только при необходимости. Застрял как-то мой дурень в расщелине, роботов послали - никак не могут вытащить, так пришлось ехать и вытаскивать самому.
- Кто застрял?
- Тахеометр. Робот.
- Вытащили?
- Ломиком поддел и выдернул. Даже ремонта особого не потребовалось.
- А почему ночью?
- Днём солнышко того... припекает... Магнитосфера на Марсе слабовата. Точнее, её вообще почти нет. Вот и припекает.
- Ну, и как результаты? Что нашли? - Поинтересовался Соколов.
- Я ничего нового не сообщу - всё опубликовано в Паутине. Марсиан нашли.
- Марсиан? - Соколов удивлённо поднял брови.
- Ну, да, марсиан. А кого же ещё? Гипотеза Сурдина подтвердилась: в карстовых пещерах таки нашли микроорганизмы. Какие-то цианобактерии или что-то в этом роде. Я не микробиолог, это вне моей компетенции. Впрочем, Сурдин тоже не биолог - астрофизик. Комизм ситуации состоит в том, что в далёких мирах жизнь нашли давным-давно, и жизнь высокоорганизованную. А у себя под носом только теперь... Видит горы и леса, облака и небеса, но не видит ничего, что под носом у него. - геодезист продекламировал детский стишок.
- А почему вы решили податься к нам, в археологию?
- Сказать честно? Не у дел остался. Надо чем-то заняться, чтобы не зажиреть, а стройки уже вот здесь сидят, - Глумов положил ладонь на область печени. - Кроме прочего меня заинтересовал объект исследования. Возможно, РАТАН-600 строил мой далёкий предок. В одном документе я нашёл имя: Глумов Анатолий Павлович, геодезист. Как и я.
- А с чего вы взяли, что это научный факт, и он ваш предок?
- Факты не бывают научными или ненаучными. Они просто факты. Научными или ненаучными могут быть их объяснения и выводы. Я же высказал своё утверждение не как факт, а как гипотезу. И пока нет фактов, её опровергающих, гипотеза не может быть признана несостоятельной. Конечно, я понимаю, что упоминание имени, совпадение фамилии и даже профессии - слабая аргументация для признания гипотезы верной, но фактов, её опровергающих, тоже нет. А посему... Вы как учёный это понимаете... Скорее всего, гипотеза так и останется гипотезой. Человечеству вряд ли стоит тратить драгоценные ресурсы на её доказательство или опровержение.
"Философ, блин... Демагог..." - подумал Соколов.
- А в каком архиве вы документ обнаружили?
- В Лунном Архиве.
- В Лунном? - удивился Соколов. - Ах, да... карантин долгий...
- После Катастрофы-24 туда всё подряд стаскивали... Пока в карантине был, ковырялся от безделья... Сначала, правда, трудности были с древнерусским, всё-таки, полторы тысячи лет минуло. Тут бы ваша помощь пригодилась... Но разобрался кое-как, по-дилетантски. С помощью переводчика. Знающий человек всё же лучше машины. И фильмов древних там много сохранилось. Весьма недурные попадаются. Могу дать посмотреть на досуге, я там многое скопировал.

***

В 2424 году произошло событие, возможность которого давно прогнозировали астрономы - коронарный выброс небывалой доселе мощности. Случившаяся за более чем пятьсот лет до этого вспышка Каррингтона 1859 года была на порядки слабее. Но и тогда сияния, которые принято называть полярными, наблюдались на экваторе. Теперь же планета светилась со всех сторон, как новогодняя ёлка: по несчастливому стечению обстоятельств выброс случился в сторону Земли. Если бы планета находилась в тот момент на другом участке орбиты, всё было бы не так фатально. Биосфере было плевать на происходящее, но вся инфраструктура, созданная человечеством и основанная на электричестве, в одночасье накрылась медным тазом. Первыми вышли из строя спутники на орбитах; космонавтов, находившихся в трёх орбитальных станциях, пришлось срочно эвакуировать по баллистическим траекториям. Затем сгорели электроподстанции, перестали быть Интернет, Глобальное Позиционирование и мобильная связь. Очень быстро прекратилась подача воды, перестала действовать канализация. Остановились поезда, авиалайнеры в воздухе требовали срочной аварийной посадки, но диспетчеры им не отвечали. Появились многочисленные жертвы, правительства в растерянности бездействовали.
К тому времени на планете разрослись колоссальные сити, и подавляющее число жителей обитало в небоскрёбах неимоверной высоты. Многие люди месяцами и годами не ступали на землю, жили и работали там, в высоте. Комфортабельная квартира на трёхсотом этаже сразу же перестаёт быть таковой, когда в неё не поступают  вода и электричество. Отсутствие еды и воды заставило людей спуститься на грешную землю. Но купить еду и воду было невозможно: платёжные системы более не существовали, а наличных денег давно уже не было. И тогда добропорядочные и законопослушные жители в одночасье превратились в толпы мародёров.
Как ни смешно, но первыми были ограблены магазины дорогой электроники. Тащили всё: от чайников, до бытовых роботов. Когда же до тупой толпы дошло понимание бесполезности этих "приобретений", все кинулись грабить продуктовые супермаркеты и добывать ручной инструмент и оружие. Мешок картошки, ящик консервов или хороший топор стали ценнее былого счёта в банке с астрономическим числом цифр. Денежная система перестала существовать.
Первыми очухались военные, сохранившие благодаря дисциплине порядок в частях. Они вывели на улицы солдат и взяли под контроль всё самое важное, в первую очередь продуктовые склады и запасы энергоносителей. Мародёров расстреливали на месте без суда и следствия, впрочем, вести следствия и судить было некому. Более того, многие командиры отдали приказ стрелять без предупреждения по вооружённым гражданским, которые тут же побросали свои стволы и перестали убивать друг друга за пачку крупы или пакет сахара.
Человечеству понадобилось более сотни лет, чтобы преодолеть последствия катастрофы. Но общество и его экономика уже не стали прежними: пришло осознание того, что деньги ничто, а ресурсы всё. Любопытно то, что катастрофу легче всего пережили слаборазвитые страны с не слишком развитой инфраструктурой.
Нет худа без добра: власть постепенно перешла к гражданским, а военные разоружились, уничтожив все накопленные смертоносные арсеналы. Возникло понимание общности человечества.
Вот тогда и возник Лунный Архив: все уцелевшие данные с разорённых серверов, пострадавших более от мародёров, нежели от вспышки, были отправлены на построенную в начале XXIV века Лунную станцию и спрятаны глубоко под поверхностью. Именно там Глумов и копался, находясь в карантине.

***

- Итак, - Соколов почесал карандашом за ухом, - напишите заявление и отдайте Кате, лаборантке, я подпишу. А завтра приходите к начальнику АХЧ, получите спецодежду и прочее, а потом ступайте к моему заму Дробышевскому. У него инструктаж по ТБ и ваш инструмент. Ознакомитесь. Или познакомитесь. Выезжаем в поле в следующий понедельник. До свидания.
"Будет, конечно, умничать и разводить демагогию, но с ним не будет проблем, как с молодыми. По крайней мере по ночам будет спать, а не шляться, чёрт знает где", - подумал про себя начальник экспедиции. Он не знал древней поговорки: седина в бороду, бес в ребро.

***

Глумов зашёл в помещение склада со стеллажами, забитыми всяким бутором, и никого не обнаружил. Тогда он громко кашлянул, чтобы обозначить своё присутствие, и  услышал пыхтение и возню. Обогнув ряд стеллажей, он увидел в полумраке человека, который, чертыхаясь, тащил по полу  тяжеленный ящик, взявшись за одну из ручек. Глумов подошёл, взялся за вторую ручку, и они понесли ящик на весу.
- Куда? - спросил геодезист.
- Сюда, мать его, - кивнул головой незнакомец. - Спасибо.
Когда они вышли на свет, Глумов слегка опешил: перед ним был Соколов, у которого он пять минут назад подписал требование. Но он тут же сообразил в чём дело и спросил:
- Вы, верно, брат Георгия Борисовича?
- Верно. Александр. Я зам по АХЧ.
- Тогда я к вам, - Глумов протянул заму подписанное требование. - Только зачем это, я не пойму. Ведь всё это я могу распечатать на принтере.
- Бюрократия, - вздохнул зам. - Надо использовать то, что распечатали впрок. К тому же студенты распечатывают не то, что нужно по технике безопасности, а то, что модно.

***

Получив полагающееся барахло, геодезист отправился к Дробышевскому, где терпеливо выслушал длинные сентенции о правилах ТБ и необходимости строжайшего их соблюдения. Расписавшись в журнале, Глумов сказал:
- Всю жизнь я работал в поле и на стройках, побывал на Марсе и умудрился ни разу никуда не вляпаться. Я умру от смеха, если теперь сломаю палец или свалюсь в шурф на раскопках. А сейчас мне бы хотелось познакомиться со своим электронным коллегой.
- Пойдём, - пригласил Дробышевский.
Они вышли на улицу и направились в ангар, примыкавший к хозяйственному складу. Ангар был забит всевозможным оборудованием. Геодезиста в первую очередь заинтересовали поисковые роботы-археологи.
- На гусеничном ходу. Маленькие и мощные. И глазастые. Я таких ещё у Мочанова в Якутии видел...
- Да уж... Старенькие, но надёжные. Я, честно говоря, не вижу надобности в разработке новых моделей. Эти вполне себе справляются, - прокомментировал Дробышевский.
- Ну, а где же мой коллега? - Глумов оглянулся по сторонам. - А вот он, бездельник!
Треногий робот, присосавшись блоком питания к розетке, дремал в углу.
- Давай, просыпайся! - Геодезист вытащил разъём из розетки и нажал кнопку включения. Монитор на вычислительном блоке засветился и система начала загружаться. - Пошли на улицу знакомиться!
Робот стоял на месте и не двигался.
- Ладно, - Глумов не желал терять времени, - пока ты очухиваешься, я тебя сам вынесу, мы не гордые.
Он подхватил инструмент и вынес на улицу, где поставил его на газон.
Наконец система загрузилась, и робот повернул торчащий поверх цилиндра-компьютера измерительный блок с глядящими в разные стороны девятью объективами на триста шестьдесят градусов, проверяя его механику. Поверх линз торчал шар приёмника Глобального Позиционирования. Затем он громко откашлялся и спросил хриплым голосом:
- Ну, что, поработаем?
- Да ты клоун! - Глумов вытащил из кармана пачку сигарет, сунул одну в зубы и прикурил.
- Вы курите? - удивился Дробышевский.
- Да. И алкоголь пью. - Сознался геодезист. - Это так приятно! Особенно после трёх лет воздержания. Должны же быть у человека хоть какие-то пороки! В древности, как вы, верно, знаете, это называлось грехом. Скажите, Станислав, какой ваш любимый грех?
Дробышевский смутился.
- Да полноте! Не стесняйтесь! Слабы мы, ибо человеце суть! Так какой? Чревоугодие? Прелюбодеяние? Тщеславие? - Глумов в карантине изрядно начитался древних текстов.
Заместитель начальника смутился ещё больше, и уши его стали пунцовыми.
- Ну, ладно, вернёмся к нашим баранам! - геодезист повернулся к роботу. - О, старичок... Да ты постарше меня будешь!
На вычислительном блоке робота был ярлычок с серийным номером и надписью "РТ-55". Разработчики не шибко озадачивались названием своей продукции, и аббревиатура "РТ" означала "робот-тахеометр", а число 55 было годом выпуска в серию.
- Ну, рассказывай, - Глумов начал расспрашивать инструмент о его послужном списке, - где был? Что делал?
- На Луне был. На Меркурии работал. Монтировал антенну интерферометра за Сатурном. На стройках. Теперь вот с археологами. После ремонта и реконструкции.
- Тебе повезло, что на Венеру не попал. Ремонтировать было бы нечего. Монтаж антенны - это достойно внимания, потом расскажешь подробнее, это, пожалуй, самая интересная твоя работа. А голос у тебя того... грубоват. Надо бы поменять. А имя? Как тебя звал прежний коллега?
- Карл Цейсс. А на Венеру забрасывать - вы же люди, а не звери! Чай тридцать шестой век на дворе!
- Претенциозно! - воскликнул Глумов.
- Карл работал с одним стариком на стройке, - пояснил Дробышевский. - Он его так прозвал. Почему - не знаю. А голос он скопировал у прораба, с которым был не в ладах. Досаждал ему таким образом.
- Карл Цейсс - древний механик и оптик. Делал великолепные оптические инструменты, - пояснил геодезист. - А теперь, Карл, скажи мне: приёмник Позиционирования работает?
- Исправен, - прохрипел робот.
- Тогда выполни задачу: определить геодезические координаты бэ, эль, аш на Эллипсоиде-92 для произвольной точки. Ну, где стоишь, там и определяйся. Точность определения в пересчёте в линейную меру 30 миллиметров. Результаты выдать на монитор. Выполняем.
Секунд через тридцать на монитор были выданы координаты.
- Следующее задание, - продолжил геодезист. - Пересчитать полученные координаты на эллипсоид Бесселя.
- Нет данных по эллипсоиду Бесселя, - ответил робот.
- Тогда на эллипсоид Красовского.
- А кто это? Такого тоже не знаю, - робот вдруг заговорил по-человечески.
- Получить данные из Паутины.
- Но старый пользователь запретил заходить  в Паутину. Запрет не снят.
- Молодец он, старый пользователь. Нахватаешься там всякой дряни... Так... Тогда пересчитай полученные координаты в прямоугольные в проекции Гаусса-Крюгера. Шестиградусная зона.
- Готово!
- Молодца! Выдай сближение меридианов.
- Получите!
- Красота!
Сути всего этого диалога человека с роботом Дробышевский совершенно не понимал, и ему было скучно так же, как скучно сейчас тому, кто читает этот текст.
А Глумов продолжал:
- Вешки в порядке?
- В порядке. У девятого номера трещина в отражателе.
- Выпускай!
На каждой из трёх ног робота в специальных зажимах крепились три вешки. Общим числом девять. Они были уменьшенной копией робота-хозяина, а вместо измерительного блока они были снабжены круговыми отражателями из двух склеенных триппель-призм. Их интеллект был значительно слабее, но для выполнения возложенных на них задач достаточен. Робот отдал неслышимую для человека команду, вешки отстегнулись и выстроились вокруг хозяина в правильный девятиугольник.
- Номер девять! Иди сюда! - скомандовал Глумов.
Вешка переместилась к геодезисту.
- Кто ж тебя, милая, так треснул? - он нажал кнопку зажима, снял разбитый отражатель, осмотрел его и убрал в свою сумку. - Ладно, попробую завтра добыть новый. Собирай свой гарем обратно, Карл. Ступай на место в ангар. Завтра приду, поработаем. Поверочки выполним, подъюстируем тебя, частоты дальномеров откалибруем...


***

РАТАН-600, точнее то, что от него осталось под землёй за полторы тысячи лет, был построен  на правом берегу Большого Зеленчука. К востоку от него под горой текла небольшая речушка со смешным названием Хуса. За столетия сила Кориолиса сдвинула реку вправо, и теперь русло большой реки протекало вплотную к западному сектору объекта предстоящих исследований. С севера над долиной нависла трапецевидная гора Джисса с отвесной скалой неимоверной высоты, на юге простирались заснеженные пики Главного Кавказского хребта.
В ХХ веке вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову использовать для астрономических наблюдений квадрант Улугбека - инструмент, бывший когда-то самым передовым и единственным в своём роде, безнадёжно устарел и стал достопамятностью, привлекающей туристов и археологов. Так  и РАТАН-600 со временем устарел и стал историческим объектом.
Когда-то к северу от радиотелескопа располагалась большая станица, но после Черкесского землетрясения 2837 года люди покинули эти места: восстанавливать развалины было затратнее, нежели строить заново. Теперь о былом событии свидетельствовала только гранитная стела в память о погибших, установленная в месте, бывшем некогда центром станицы. И лишь на другом берегу реки, под горой, располагалась большая фермерская община: крыши домов, хозяйственных построек и теплиц можно было видеть с высокой бровки правого берега Большого Зеленчука.
 Вся местность между Хусой и Большим Зеленчуком заросла облепихой, шиповником, боярышником, малиной, ежевикой и чёрт его знает, чем ещё. Колючие заросли образовали лабиринт проходов, в котором запросто можно было заблудиться.
Здесь предстояло разбить лагерь.
Начальство собралось на бровке высокого берега и держало совет.
- Вон там, на берегу, хорошее место, - ткнул пальцем вниз начальник АХЧ.
- И вода близко, - согласился Дробышевский.
- Есть ещё предложения? - осведомился руководитель.
- А какие ещё могут быть предложения? Здесь, в этих зарослях... неуютно как-то, - поморщился Александр.
- Тогда вниз! - принял решение начальник экспедиции.
В этот момент сидящий на ящике с тахеометром геодезист поднялся, втоптал в землю окурок и не к месту спросил:
- Георгий Борисович, вы хорошо плаваете?
- Неплохо. А какое это имеет отношение к обсуждению?
- Вот эту протоку переплывёте?
Соколов взглянул на зелёный поток с белыми бурунами и поёжился:
- Об эти валуны враз убьёшься!
- До этих валунов вы не достанете, даже если захотите. Но это действительно не имеет отношения к обсуждению. А вот снег в горах имеет. Красиво, не правда ли? - Глумов указал рукою на юг, на снежные вершины Главного Кавказского хребта.
Все молча согласились, и геодезист продолжил:
- Не исключено, что снег будет таять медленно и приятно. Но есть и другой, немаловероятный, сценарий. Набегут из-за гор с моря тучки, хлынет ливень, в горах резко потеплеет, и тогда наш лагерь смоет к чёртовой матери. Располагайтесь там, на берегу. А студентов и лаборантов поселите здесь, на бровке. Они молоды, им ещё жить и жить...
- В общем-то, да, - Дробышевский почесал бороду, - запросто может быть. И в инструкции по ТБ об этом есть. Наверное, лучше здесь, где безопаснее?
- Ну, тогда активируйте роботов и расчищайте площадку. - дал указание Соколов. - Начнём с...
- ...сортира! - высказал своё мнение Глумов.
Возражать ему никто не стал, а Соколов-начальник распорядился:
- Вы, Глумов, работали в строительстве, вот вы и займитесь обустройством лагеря.
В этом сквозило ехидство: раз такой умный, то... Геодезист в свою очередь тоже не стал возражать.

***

К вечеру второго дня лагерь был окончательно готов.
Если кто-то думает, что в тридцать шестом веке у всех будут термоядерные батарейки, выдающие двести двадцать вольт в течение ста лет, то он ошибается. Над рекою был натянут трос и в бурлящий поток сброшены гирлянды электростанции, солнечные батареи геодезист использовал в качестве крыши для навеса на столбах, на которых на высоте человеческого роста был устроен настил, куда поместили всё самое ценное, включая продукты.
Палатки начальства Глумов разместил в дальнем углу лагеря подальше от столовой с кухней, а свою вместе с палатками студентов и лаборантов разбил поближе, дистанцируясь от начальства.
Весь лагерь был окопан канавой бруствером внутрь, и лишь у спуска к реке, в северо-западном углу, был оставлен проход: здесь, на бровке, было какое-то подобие дороги, ведущей на север. Выкорчеванный кустарник был порублен на дрова, которые сложили под навесом. Дрова - это тоже энергоресурс.
- Глумов, какого чёрта вы всё сложили так высоко? - спросил Соколов-главный, взглянув на навес.
- Чтобы уберечь от нахлебников.
- Каких нахлебников?
- Грызунам сложно забраться на настил, - пояснил Глумов. - Ну, а если пойдёт вода, то всё, что там есть, не намокнет.
- Как вода? Вода на такую высоту? - встревожился Соколов и посмотрел на реку.
- Вода Зеленчука сюда не достанет. Вода может придти оттуда, - геодезист указал на юго-восток в сторону Хусы. - И здесь в худшем случае будет по пояс. Но будем надеяться, что в этом году этого не случится.
- С чего вы взяли, что будет по пояс?
Глумов пожал плечами и указал на грязную сухую траву с глиной, прилипшую к стволам облепихи:
- Вот уровень былых наводнений. И будем надеяться, что канава с бруствером нас защитят. Но ничего страшного: фермеры, что живут за рекою, такое не раз переживали. Ну, намокнем малость... - успокоил он начальника. - Пойду посмотрю фильм, - и спать!

***

В то время, пока Глумов с лаборантами и студентами обустраивал лагерь, начальство разработало план раскопок. Впрочем, теперь до самих раскопок порою дело не доходило: поисковые роботы зондировали грунт, обнаруживали и распознавали артефакты, а робот-геодезист определял их местоположение и создавал топографический план, после чего археологи решали, стоит ли проводить раскопки. Если стоит, нужно было заранее принять меры для сохранности артефактов, которые, будучи извлечёнными, могли просто рассыпаться на воздухе. Многие артефакты изучали прямо на раскопках, консервировали и оставляли на месте: всё извлечённое надо где-то хранить, а запасники не резиновые.
Весь план первичного исследования объекта свёлся к тому, что Соколов с Дробышевским выделили на снимке площадь участка, подлежащего зондированию. Кроме того, они указали ещё один маленький участок на юго-западе, где когда-то были расположены жилые и хозяйственные здания.

***

- Начинайте, Глумов! - Соколов протянул ему свёрнутый в трубочку компьютер.
Геодезист развернул пластик, взглянул на снимок и повернулся к своему роботу.
- Поработаем, товарищ Сухов?
- Поработаем, если надо, - ответил робот.
- Установи связь с роботами-археологами.
- Готово.
- Запомни координаты вершин полигона. Это площадь поиска, - Глумов повернул снимок к роботу.
- Запомнил.
- Ну, о задаче тебе говорить не надо, не в первый раз. Археологи зондируют, ты координируешь находки. Теперь нюансы. Работаем на эллипсоиде Красовского, система координат прямоугольная в проекции Гаусса-Крюгера. Зона трёхградусная. Может быть осевой меридиан выбрать по центру объекта произвольно? Как думаешь, коллега Сухов?
- Давай оставим осевой меридиан на месте. Надо будет - пересчитаю. К тому же "игреки" здесь будут положительными, тебе же проще. Вы, люди, любите всё положительное. А почему эллипсоид Красовского?
- Он был принят во время строительства телескопа. Хорошо. Так... что ещё я забыл? - Глумов почесал голову.
- Систему высот. И точность.
- Систему высот давай возьмём Балтийскую, а точность определения координат точек в плане и по высоте - пятьдесят миллиметров. Найдётся что-нибудь необычное - зови.
- Что считать необычным, коллега Глумов?
- Дохлую лошадь, твою мать! У тебя есть мозги? Есть. Ну и пользуйся ими, соображай. Начинай работу!
Робот отстегнул первую вешку:
- Зарина!
Вешка отстегнулась и встала подле робота.
- Джамиля! Гюзель! Саида! Хафиза! Зухра! Лейла! Зульфия! Гюльчатай!
Последняя вешка замешкалась.
- Гюльчатай! - повторил робот, вешка номер девять отстегнулась и заняла своё место.
- Глумов, что за клоунада? Какой Сухов, какая Лейла? - возмутился Соколов.
- Я дал ему древний фильм посмотреть. Ему понравилось. Теперь у него новое имя: товарищ Сухов.
- Какой, к чёрту, фильм?!
- "Белое солнце пустыни" называется. Снимался как раз тогда, когда этот радиотелескоп строили, судя по датировкам. Могу вам дать посмотреть. У меня в компьютере их много.
- Ладно, - согласился начальник, - перекиньте мне файл
- Вечером перекину, - пообещал Глумов. - Сухов! Начинай!
Поисковых роботов было пять. Каждого из них сопровождала своя вешка; когда робот что-либо находил под землёй, он указывал место, вешка устанавливалась над точкой,  Сухов определял её координаты и передавал археологу, который запоминал их вместе с описанием того, что он увидел. Если он не мог определить, что находится под грунтом, объект описывался как неопознанный.
Чтобы видеть поверх кустов, Сухов выдвинул измерительный блок на телескопической штанге, то же самое сделали вешки, выдвинув вверх отражатели. Оставшиеся четыре "жены" он отправил по лабиринтам зарослей для выполнения топографической съёмки участка.
Он не был человеком. Он мог одновременно отслеживать перемещения девяти отражателей, отдавать команды, выполнять измерения, вычислять и запоминать координаты, создавая тут же карту местности. Первые роботы, которых люди посылали на Марс и другие планеты, обладали интеллектом кузнечика, Сухов обладал интеллектом двенадцатилетнего подростка.
Работа началась.

***

Вечером Глумов зашёл в палатку к Соколову и протянул ему пластинку с информацией:
- Я долго думал, стоит ли эту информацию распространять. Тут есть кое-что... неприятное. То, что многие историки считают недоказанным, а некоторые почитают за мифы. Следовательно, это подлежит научному исследованию и осмыслению. Вот вы как историк и посмотрите. Спокойной ночи!
Геодезист вышел из палатки и направился под навес столовой, где звучала музыка и шумела молодёжь.
- Друзья! Кто хочет посмотреть древний фильм? Двадцатый век! - это было развлечением и все согласились. - Тогда тащите проектор!
Принесли проектор, Глумов достал из кармана свой компьютер, связал его с устройством и запустил файл. Проектор создал изображение в воздухе и просмотр начался: по пустыне шёл красноармеец Сухов.
- Фильм плоский, перевод с древнерусского, - пояснил новоявленный киномеханик.
Сеанс прошёл успешно и вызвал бурное обсуждение. Лаборантка Катя плакала: ей было жаль Верещагина, Петруху и Гюльчатай.

***

Форель.

Зондирование - дело нескорое, было бы роботов побольше, оно пошло бы быстрее. Пока же на карте, которую создавал Сухов, были видны лишь отдельные фрагменты мозаики. Конечно, и по капле воды можно сделать вывод о существовании океана, но зачем, если для этого можно поиметь озеро?
Пока усердные электронные археологи со всем тщанием зондировали грунт, определяя размеры, материал и прочие характеристики того, что было сокрыто под поверхностью, народ предался досугу.
Георгий Борисович занялся рыбалкой. Для этого он привёз с собою предмет гордости - удочку, которую он смастерил самолично. Это было не просто удилище со снастью. В него Соколов вмонтировал устройство, позволяющее в мельчайших подробностях видеть всё, что происходит под водой. Конечно, он воспользовался ценными советами знакомых ихтиологов, но идею в жизнь воплотил саморучно.
После обеда Георгий спустился к реке и развернул свою снасть. Он выбрал в коробочке наживку - искусственную муху, - приладил её к крючку и подошёл к бурлящей реке. Позади него выстроился эскорт из любопытных студентов и лаборантов, желавших увидеть процесс ловли настоящей дикой форели.
На стремнине, в центре потока, Соколов ничего не увидел, кроме валунов и пузырьков воздуха, а ближе к берегу, где в основное русло вливалась протока, образовалось относительное затишье и было достаточно глубоко, рыбак обнаружил стаю форелей. Георгий забросил удочку выше стаи, и поплавок понесло вниз по течению. Форель на муху никак не отреагировала. Рыбак забросил удочку ещё раз. Тщетно. После десятого раза он спустился чуть ниже, где был ещё один косяк рыбы, поменьше первого, и попробовал соблазнить рыбу мухой здесь. Клёва не было. Тогда он решил сменить наживку и снабдил крючок имитацией бабочки-однодневки. Наконец, на пятой или шестой попытке одна из рыбин всё же схватила бабочку, под восторженные возгласы зрителей была выдернута из реки и отправлена в специально приготовленную для улова корзину.
В это время по откосу, опираясь на выструганную ореховую палку, спустился геодезист. На нём была выданная в АХЧ зелёная куртка, надетая на голое тело, брюки из того же комплекта, на ногах кеды, на голове панама, на поясе висел якутский нож,  на шее болтался на верёвочке маленький мешочек. В руке он нёс три бамбуковых хлыста и небольшой ящик на ремне.
Глумова никто не заметил, кроме лаборантки Кати. Он кивнул ей в знак приветствия и поинтересовался:
- Ну, как, ловится?
- Одну поймал! - Катя сдвинула ладони, демонстрируя примерный размер рыбы. - Вот такую!
Геодезист закурил и стал наблюдать за процессом ловли. Выкурив сигарету, он затоптал окурок и пошёл влево, к берегу мелкой, но бурной протоки. Бамбуковые хлысты оказались длинным составным удилищем, на конце которого болталась
короткая леска длиною примерно в человеческий рост. Посреди лески была яркая красная тряпочка. Глумов положил снасть и ящик на камни, закатал брюки выше колен и к удивлению зрителей, наконец его заметивших, вошёл в воду, направившись в самое бурное место. Там он к ещё большему удивлению присутствующих опустил руки в поток, вытащил большой камень, быстро перевернул его и, придерживая одной рукою на коленке, другой стал что-то собирать с его поверхности, бросая в рот. Бросив камень в реку, он вытащил другой и проделал то же самое. Потом он выплюнул добычу в мешочек, что болтался  на шее, и повторил свои экцерциции. Посчитав, что того, что он насобирал, будет достаточно, Глумов вернулся за удочкой.
Подошла Катя:
- Владимир, а что вы собирали на камнях?
- Ракушек. - геодезист вывернул наизнанку мешочек и показал лаборантке его содержимое. Ракушки оказались хвостатыми шестиногими рачками длиною не больше ногтя мизинца.
- Вот эту гадость? - сморщила носик лаборантка. - И вы это тащили в рот?
- Под язык. Так удобнее собирать. Они чистые, а для форели они главное лакомство. Вечером будем ужинать жареной форелью.
- Так уж и будем? - усомнилась девушка. - А почему - ракушка?
- Надеюсь, будем. Ракушка - здесь их так называют. Они потом вылетают из реки стрекозками-однодневками. - геодезист наживил рачка на крючок, присоединил к удилищу ореховую палку, которая оказалась ещё одним коленом, надел через плечо деревянный ящичек и шагнул в воду.
Соколов поглядывал на конкурента снисходительно.
Пройдя небольшое расстояние наискосок вверх по течению, новоявленный рыбак забросил крючок за большой камень, через который перекатывалась вода, и стал ждать, глядя на красную тряпочку. Красная метка крутилась над водой и ничего не произошло. Через минуту Глумов вытащил снасть из воды и перебросил в другое место. И опять ничего не вышло. Тогда он забросил снасть в третье место. Пусто. Геодезист повернулся влево и опять бросил наживку к камню. Почти сразу же красная тряпочка заплясала над водою, Глумов резко дёрнул удилище вверх, и в воздухе засверкала на солнце серебристая форель. Рыбак снял её с крючка, сунул в ящик, висевший на боку, сменил наживку, забросил удочку в то же место, и почти сразу же дёрнул её вверх. На крючке крутилась ещё одна рыбка. Она была мелкая, с полладони, геодезист счёл её недостойной добычей и бросил под ноги в воду.
Поправив наживку, он опять стал забрасывать удочку в разные места, казавшиеся ему подходящими, а потом вдруг повернулся, бросил крючок прямо к берегу, где воды было по щиколотку, и почти сразу же выдернул довольно крупную рыбину. Чтобы добыча не сорвалась с крючка в воду, Глумов побрёл к берегу, держа вертящуюся форель на весу над сушей.
Соколов, наблюдавший краем глаза за соперником, переступил с ноги на ногу и слегка занервничал: за полчаса он поймал лишь одну форель, а тут за пять минут уже две, даже три, если считать отпущенного малька. Зрители передвинулись ближе к новому актёру.
- Как ловко у вас получается! - польстила Катя.
- Особой сноровки не требуется. Попробуй сама, - предложил геодезист. - Только удочка тяжеловата малость для тебя.
Лаборантку это не остановило. Она взяла удилище двумя руками и подошла к воде.
- Не сюда. - посоветовал Глумов. - Пройди чуть дальше и брось между вон теми валунами. Там она должна быть.
- А красная ленточка что, привлекает рыбу?
- Нет. Она для того, чтобы видеть, где леска. Хотя случается, что рыба выпрыгивает и хватает и её.
Последняя фраза выдала то, что геодезист ловит форель не впервые, но Катя не придала значения его словам. Она прошла вперёд и опустила снасть в указанное место. Глумов встал позади и закурил. Между камнями был небольшой водоворот, и ленточка крутилась, как бешеная. Поклёвки не было.
- Попробуй вывести леску из водоворота и пустить её по течению насколько хватит длины. - дал наставление Глумов.
Катя выполнила указание.
- Повтори пару-тройку раз, посмотрим, что будет.
Пару раз не потребовалось: красная тряпочка вдруг заметалась из стороны в сторону.
- Ой! - воскликнула лаборантка. - Дёргает! И тянет!
- Так тащи!
Катя дёрнула удилище и воздухе на крючке засеребрилась форель.
- Не держи над водой! Сорвётся! Переноси на берег!
Форель действительно сорвалась, но уже на берегу. И оказалась она самой крупной из всех пойманных.
- Ну, забирай свой улов! Твоя добыча! - сказал Глумов и поднял удочку.
Студенты и лаборанты окружили девушку, чтобы рассмотреть пойманное чудо в радужных пятнышках. Соколов переступал с ноги на ногу, как нетерпеливый конь.
Геодезист затоптал сигарету, поднял удочку и направился к воде. Катя шагнула за ним.
- Не ходи за мной! - обернулся рыбак. - Я на ту сторону. Вода скользкая, камни быстрые, а кусты колючие. Ты в своих сандаликах там долго не проходишь.
Глумов перешёл протоку и скрылся в колючих зарослях.
Георгий Борисович был человеком умным. Он понял, что делает что-то не так. Приматы легко учатся друг у друга, и первым делом Соколов решил сменить наживку. Он разулся, закатал брюки, зашёл в воду и направился к мелководному перекату. Идти было неудобно: камни были скользкими, а течение норовило сбить с ног. Первая попытка добыть ракушек оказалась неудачной: Соколов замешкался, и рачков смыло потоком. Он быстро поднял второй камень и перевернул его. Рачки тут же начали расползаться в разные стороны, и ухватить всех подряд двумя пальцами никак не удавалось, а кидать их в рот, как это делал геодезист, Георгий побрезгал и стал складывать их в карман куртки. Когда он посчитал, что наловил достаточно наживки, выяснилось, что больше половины ракушек из кармана выползла и упала в воду. Но дело было сделано: приманка добыта. Это принесло успех: за полчаса начальник экспедиции поймал ещё две форели. Он с упорством и терпением продолжал ловлю, когда заметил на другом берегу какое-то движение. Он поднял голову и увидел Глумова, который, высунувшись из кустов, ловил в проводку. Студенты разинули рты: поток был бешеным и, казалось, неодолимым. Когда через реку перекидывали трос для гирлянд электростанции, его с большим трудом преодолели на надувной лодке. И несмотря на это геодезист был на другом берегу и спокойно рыбачил.
- Глумов! Чёрт вас возьми!! Как вы там оказались!!! - заорал Георгий.
Но Глумов не слышал: шум потока заглушал все звуки. Он дёрнул удилище, подсекая рыбу, вытащил очередную форель, сунул её в коробку и поднял голову. Увидев Соколова, он приветливо помахал ему рукою и скрылся в зарослях.
Вечером все сотрудники экспедиции ужинали жареной форелью.
Происшедшее не добавило Глумову благоволения начальства.

***

Перед сном геодезист сидел у своей палатки и слушал музыку.
Подошли два студента.
- А что вы слушаете?
- Древние песнопения. Этого менестреля звали Ричи Блэкмор.
- Как интересно! Звучит как-то... увлекающе. А о чём он поёт? Вы переводили?
- Это древнеанглийский. А о чём поёт... Примитивно: что видит, то и поёт. Сейчас про дым над водой поёт.

***

Вечером следующего дня команда смотрела результаты зондирования, то есть то, что успели обнаружить под землёй археологи-зонды на сегодняшний день.
- Давайте, Глумов! - распорядился Соколов.
Геодезист развернул компьютер и обратился к Сухову, который находился в центре объекта:
- Коллега, у тебя есть связь с моим компьютером?
- Павлины, говоришь? Установил.
- Передай карту раскопок.
- Получите!
- Оставайся на связи, твоё мнение может понадобиться.
Глумов соединил компьютер с проектором, который создал в воздухе изображение карты.
- Итак, что мы тут обнаружили? - начальство начало рассматривать карту. - Хеопс, ты на связи?
- На связи.
Собственное имя имел не только Сухов, роботы-археологи тоже носили имена. Это были имена древнейших царей.
- Вот это, что такое? - Дробышевский ткнул стилом в карту.
- Железобетонная конструкция кольцевой формы. В северной части сильно разрушена.
- А вот эти линии внутри кольца? 
- Объекты опознаны как рельсы.
- А эти радиальные пунктиры тоже рельсы?
- Да.
Тут вмешался Соколов:
- Сухов, ты можешь по фундаменту рассчитать радиус объекта?
- Пока ещё очень грубо, мало данных. 287.4. 
- А какая мера тогда использовалась? Футы?
- Нет, уже были метры. - подсказал Глумов.
- Тогда диаметр будет ...эээ ...574, - вычислил Соколов. - Не сходится! У меня была гипотеза, что "шестьсот" в названии объекта - это его диаметр.
- Может так оно и есть, - вставил своё слово Александр, - просто по каким-то причинам его урезали. А по каким - нешто через полтора тысячелетия скажешь? И зачем рельсы вдоль кольцевого фундамента? А между ними дорога. Это ведь асфальт, Хеопс?
- Он самый, - подтвердил робот.
- Маловато пока данных. Посмотрим, что найдут дальше, тогда решим что копать и копать ли вообще, - заключил начальник экспедиции. - Давайте направим кого-нибудь на юго-запад объекта. Там были какие-то строения, возможно, жилые помещения, мастерские... Кто ближе всего к месту?
- Рамзес. - ответил Сухов.
- Рамзес, слышишь меня?
- На связи.
- Вот для тебя новый район поиска. - Соколов прочертил стилом на карте неправильный четырёхугольник. - Перемещайся сюда.
- Задание понял. Сухов, направь меня в район поиска, тут в этих зарослях заблудишься к чёрту.
- На сегодня всё. Глумов, сворачивайте карту. - скомандовал Соколов.
Геодезист убрал карту, свернул в трубочку компьютер и подошёл к столу с чайником. Соколов-главный, пролистывая на ходу странички в компьютере, направился к своей палатке, остальные последовали примеру Глумова и потянулись с кружками к чайнику.
Глумов прихлёбывал чай и о чём-то думал. Вдруг он развернул компьютер и загрузил карту.
- Фёдор, ты ещё на связи?
- Да, коллега!
- С какой точностью ребята находят объекты?
- Ну... Зависит от объекта... От материала, глубины...
- Рельсы?
- Рельсы железные, они их хорошо видят. Для рельсов пять сантиметров.
- Так... Рельсы расположены тремя параллельными прямыми и расходятся пучками по три штуки.
- Неужели? - съязвил робот.
- Сухов, реши несложную задачку.
- Если только несложную. Поздно уже. Тебе спать пора.
- Ладно, заботливый ты мой. Посчитай дирекционные углы для каждой аппроксимирующей прямой для каждого центрального рельса в пучке и вычисли координаты точки их пересечения.
- А как аппроксимировать? - этот вопрос окончательно поставил в тупик Дробышевского, смотревшего на карту за спиной геодезиста.
- Как хочешь! Ну, скажем, с нулевой суммой уклонений.
- Готово!
- Ну, готово... На карту нанеси! Я ни хрена не вижу! Какая точность засечки?
- Десять сантиметров.
- А теперь вычисли расстояние до оси кольцевого фундамента.
- 288.09. Точность та же.
- Ладно... Спасибо, Фёдор. А что это за цепочка объектов на северо-востоке? За кольцом?
- Бетонные тумбы.
- И стоят в створе?
- Ну, практически в створе. Если провести прямую, все тумбы на неё попадут. Только одна стоит в стороне под прямым углом к створу. Ну, если считать от второй тумбы.
- Ещё раз спасибо, Фёдор. Ты это... Задачку эту решай время от времени... По мере поступления данных. Уточняй.
- Спокойной ночи, коллега. Ухожу со связи.
Глумов отпил чай и ухмыльнулся:
- Наглый, чёрт! Без команды со связи уходит...
- Что вы сейчас сделали, Владимир? - поинтересовался Дробышевский.
- Рассчитал координаты центра телескопа. В этой точке что-то должно быть - голову вашу даю на отсечение!
- Что?
- Геодезический пункт. Это точно. От него "плясали", когда строили. Там сходятся рельсы, а по рельсам что-то ползало. Иначе зачем их укладывать?
- А рельсы вдоль кольцевого фундамента зачем?
- Ну, это просто: по ним перемещался кран. По дороге под кран подвозили металлоконструкции и водружали их на место с его помощью. Скорее всего, он был с электрическим приводом. А вот радиальные рельсы... их назначение мне пока не понятно. В центре сходятся... Наверняка там что-то интересное. Пуп инструмента...
Глумов понимал, что предложить Соколову заняться исследованием центра, значило сразу же зарубить инициативу, и потому он подталкивал к этому любопытного Станислава, с  которым отношения сложились довольно тёплые.

***

Георгий Борисович только что отужинал и пил кофе. У дальнего конца стола чаёвничала лаборантка Катя. Дежурные по кухне мыли посуду. Вошёл геодезист.
- Добрый вечер!
- Добрый! - ответил Соколов.
- Добрый! - кивнула Катя.
- Скажите, Глумов, какого чёрта вы напихали мне вместе с архивными файлами ужасы с Цирцеи?

***

Цирцея.

Открывать и исследовать планеты у далёких звёзд люди начали ещё в конце ХХ века. Поначалу это было сенсацией, количество открытых миров нарастало, и вскоре к этому привыкли. Миры открывали, фиксировали, заносили в каталог и забывали. Это стало рутиной, подобной сбору метеоданных.
Но когда  в наблюдательной астрономии произошёл прорыв, позволивший наблюдать далёкие планеты, как свою собственную с невысокой орбиты, все эти данные очень пригодились. Была запущена программа систематических исследований экзопланет. Это дало потрясающий результат: были найдены миры с высокоорганизованной биосферой. Было доказано, что жизнь во Вселенной - явление не уникальное. Но этому сопутствовало и разочарование: разумную жизнь так и не обнаружили.
Сенсация грянула пятьдесят лет назад, когда дело дошло до исследования Цирцеи, планеты земного типа, обращающейся вокруг материнской звезды в созвездии Лебедя и удалённой от Солнца на полторы тысячи световых лет. Лебедю вообще везёт на эти дела: именно в нём была найдена когда-то первая чёрная дыра. Впрочем, это не удивительно, ибо созвездие весьма солидное и занимает большой участок неба.
Так вот: на Цирцее была обнаружена разумная жизнь. Сенсацию усилило то, что носителями её были приматы, весьма схожие с человеком. Тут же была высказана расистская гипотеза о том, что природа наделяет разумом только двуногих. Её сторонникам возражали: возможно, мы проморгали иной разум, не распознав его. И вообще, что есть разум?
А потом... Дальнейшие наблюдения привели человечество в ужас: на Цирцее творилось форменное свинство. Кто-то, вспомнив древний миф, заметил, что планету не зря так назвали. Коротко говоря, цирцерианцы были исчадиями ада. Они вели непрерывные войны, истребляя друг друга всеми возможными способами, а недолгие передышки использовали для того, чтобы накопить ресурсы и разработать новые виды оружия. После этого они вновь набрасывались друг на друга, бомбили города и сжигали дотла сёла. Такого человечество не видело. Конечно, и в его истории были войны, но чтобы вот так, до полного истребления...
Тут же возникли опасения: ведь мы наблюдаем то, что происходило полторы тысячи лет назад. Кто знает, до какого оружия могли додуматься цирцерианцы за это время? Если они не истребили друг друга, то, вполне возможно, они уже обнаружили Землю. А вдруг они смогли освоить межзвёздные перелёты и сейчас направляются к нам? В связи с этим вспомнилось предостережение древнего мудреца Хоакинга, настоятельно рекомендовавшего человечеству не афишировать своё существование во Вселенной.
Опасения привели к тому, что земляне взялись за разработки, чтобы во всеоружии встретить вражеские звездолёты  на подходах к родной планете, где-нибудь за поясом Койпера или подальше. Однако расчёты показали, что для воплощения проектов в реальность человечеству потребуются такие ресурсы, что даже печёный хлеб станет роскошью, и придётся  положить зубы на полку. А посему все проекты были положены под сукно. К тому же другие расчёты показали: если цирцерианцы будут продолжать в том же духе, то в звездолётах прибудут беженцы, а не захватчики.
На этом человечество успокоилось и продолжило наблюдать за далёким миром.

***

- Скажите, Глумов, какого чёрта вы напихали мне вместе с архивными файлами ужасы с Цирцеи?
- Георгий Борисович! Вы же учёный! Если вы посмотрите на меня, на Катерину, - Глумов сделал жест рукою в сторону лаборантки, - или просто взгляните в зеркало, кого вы увидите и что скажете? Вы скажете, что перед вами примат вида Homo Sapiens, абориген планеты Земля. Неважно, что внешне мы отличаемся: вы относитесь к европейской породе, во мне явно различимы европейская и монгольская, а Катя явный негроид африканской или австралийской породы...
- Полинезийской, - уточнила лаборантка.
- Значит, полинезийской, - согласился геодезист. - Но все мы относимся к одному биологическому виду, подобно лошадям или собакам, которые тоже разделены внутри вида на множество пород. Если вы взглянете на цирцерианца, вы никогда не станете утверждать, что перед вами хомо. Похож, но не хомо. Так же, как осёл похож на лошадь, но не лошадь. Неужели вы станете утверждать, что бравые ребята в чёрных мундирах, коих вы видели на изображениях, цирцерианцы? И у них нет белой расы, подобной нашим европеоидам.
- Не стану, - вздохнул Соколов. - Но что вы хотите всем этим сказать? У нас было то, что ускользнуло от взгляда историков? Мы не знаем собственного прошлого?
- Я не историк. В этой области я могу лишь строить дурацкие гипотезы. Скажем, все эти картинки - кадры из древних страшилок, фильмов ужасов.
- А ещё какие гипотезы вы можете выдвинуть?
- Кто-то во время Катастрофы воспользовался неразберихой и основательно почистил архивы. Глупо?
- Более чем.
- Но ведь всегда были охотники переписать историю, преувеличить заслуги и умолчать о позоре. И мифы плодились, как лягушки в болоте. А потом эти мифы воспринимались как факты, а факты предавались забвению.  И то, что файлы оказались у меня, чистая случайность. Сами понимаете, доступа к Архиву с Земли нет, копаться там нет возможности, а чтобы запросить копии документов, надобно знать, что они существуют. То есть, надо знать, что запрашиваешь. А если не знаешь, то и запрашивать не будешь. Хитрое правило, не так ли? А слетать на Луну просто так попросту недоступно, это только в фантастических романах туда летают, как в ближайший спортзал ходят.
- Плодить мифы и сейчас... модно. В некоторых сообществах.
- А посему неважно, какие гипотезы выдвигаю я. Я некомпетентен. Важно, какие гипотезы выдвигаете вы. Вы обладаете компетенцией, методами верификации документов и прочее. И вам решать, стоить ли подвергать предоставленные материалы научному исследованию. В конце концов разве история как наука не имеет права на свои открытия?
- Ладно, подумаю на досуге. - Соколов давал понять, что беседа окончена.
- Ваше право. Кстати...
- Что ещё?
- Файлы "Хиросима" и "Нагасаки"...
- Что с ними не так?
- Я не физик, но я проанализировал карту содержания изотопов в почве планеты и нашёл... эээ...
- Что-то сверхестественное?
- Нет. Просто их содержание указывает на то, что в некоторых местах происходили цепные реакции распада ядер урана и плутония.
- Ну и что?
- Вроде бы и ничего. На Марсе был найден природный ядерный реактор. Глубоко под грунтом распадаются ядра урана-235, что приводит к небольшому нагреву области. Но плутоний не образуется в звёздах. Этот элемент не возникает без участия разума.
- То есть, вы хотите сказать...
- Я ничего не хочу сказать, кроме фактов. Факты таковы: в Неваде, в Казахстане, в Китае, в Арктике, в Сахаре и на атоллах Тихого океана есть места, где содержание изотопов говорит о том, что здесь происходили цепные реакции распада. Атомных электростанций здесь не было и все эти места незаселены по сию пору. А вот Япония...
- Что в Японии?
- В Хиросиме следы плутония-239, в Нагасаки - урана-235, атомных станций тут не было. 
- И что из этого? Вы хотите сказать, что по этим городам нанесли ядерный удар?
- Не знаю. Могу лишь выдвинуть гипотезу: если цирцерианцы наблюдают сейчас за нашей планетой, то, возможно, они приходят в не меньший ужас, нежели мы. В конце концов, если они выжили, то почему бы им не построить такой же интерферометр, какой мы соорудили за орбитой Сатурна? Возможно, они в панике изобретают то, чем встретить нас, если мы к ним направимся. А если мы всё же встретимся с ними, то они преподнесут на блюдечке всю нашу историю. Во всей её возможной неприглядности. Правда, мы тоже в долгу не останемся. Вместе поплачем. Спокойной ночи!

***

Якутский бубен.

Соколов был доволен. Нет, он был счастлив! Утром после завтрака он спустился к реке и наловил всего за полтора часа столько форели, что еле дотащил свою корзинку до кухни.
Все присутствующие неподдельно льстили рыбаку, делающему успехи на поприще ловли форели.
Но Глумов почему-то обеспокоился.
- За какое время вы это наловили, Георгий Борисович?
- Часа за полтора. Не сходя с места!
- Не сходя с места?
- Да!
Дальнейшие действия геодезиста всех удивили своей странностью. Он вышел из палатки и, держа в руках настоящий якутский бубен, направился к бровке берега. Там он поднял инструмент над головой и стукнул в него. Прислушался к звуку и стукнул ещё раз. И ещё. И ещё... Звук ударов превратился в длинную дробь. Затем он прошёл под навес кухни и подержал бубен у горячей плиты. Выйдя из под навеса он повторил камлания. Опустив бубен, он взглянул на зрителей и многозначительно произнёс:
- Рыба - это не к добру! И бубен говорит то же самое.
Геодезист повернулся и пошёл к своей палатке.
- Что это с ним? - спросил один студент у другого.
- От зависти рыбацкой малость того...
А Глумов в своей палатке уже говорил с Суховым.
- Сухов, какое сейчас атмосферное давление?
- Шестьсот полста восемь.
- А норма на этой высоте шестьсот семьдесят?
- Шестьсот восемьдесят при такой температуре.
- Ого! И быстро понижается?
- Довольно быстро.
- Передавай значение давления мне на компьютер каждые двадцать минут.
- Без проблем, коллега!
- Так... А где мой компьютер? Чёрт! На кухне что ли забыл?
Глумов вылез из палатки и направился к кухне. Компьютер лежал на столе. Геодезист налил в кружку чаю, сел за стол, развернул компьютер и стал листать странички. Потом он вытащил из кармана телефон и набрал номер. Наконец, на вызов ответили.
- Добрый день! - откликнулся геодезист. - Меня зовут Владимир. Я из археологической экспедиции. Ну, вы знаете... напротив вас, на другой стороне... А-а-а... ну, да... мальчишки, конечно же, давно уже всё разведали... Я что хотел спросить... у вас, кажется, своя метеостанция есть? Есть? Прекрасно! И что на сегодня? Ваш дрон висит в воздухе с самого утра... я забеспокоился... И что?.. Хреново! Ракет всего три штуки осталось? Ваш голова уехал и должен привезти? Через две недели только вернётся? Скажите, тут вот фамилия только его значится - Силенок. А как его зовут? Борька?!! Ну, для кого Борис Анатольевич, а для кого Борька... если он тот, о ком я подумал. Если это он, то потом поймёте... извините, если что не так... ну, да... нет, пока ничего не копаем, только зондируем... Это начальство решает, не я... Что?!! Халлаиты собираются на свои оргии? Их только тут не хватало! Вот и я говорю: дурни! И когда они? Понятно... в солнцестояние беснуются... Старо, как мир... Ну, спасибочки вам! Да... будем надеяться, что пронесёт! Ну, да, конечно! На всё воля Халлы всемогущего... Ха-ха! До свидания! Всего вам хорошего и доброго урожая!
Глумов отключил связь, допил чай, свернул компьютер, направился к палатке Соколова и вызвал его наружу.
- Георгий Борисович... тут такое дело... идёт ненастье...
- Ну и что? Нас тут через день поливает.
- Но сегодня может быть намного серьёзнее. Учитывая, что здесь градобойная зона, я бы принял меры... Вероятность я оцениваю процентов в восемьдесят...
- Кто вам это сказал? Ваш бубен? - усмехнулся Соколов.
- Представьте себе, именно мой бубен. И ваша рыба. И ещё кое-что...
- Глумов, вы приходите ко мне и несёте какую-то паранаучную чушь, предлагая принять какие-то меры. Что я по-вашему должен предпринять? Посмотрите на небо! - Соколов кивнул на совершенно безоблачный горизонт.
- Небо обманчиво, здесь горы. Град здесь проходит полосами. Если нас зацепит, мало не покажется. Пронесёт - хорошо. А если нет? Надо собрать всех отстутствующих, укрыть и убрать всё, что град может побить. Я же принимаю меры в пределах своей ответственности: я даю команду Сухову искать укрытие. Я за него отвечаю. - Глумов повернулся и направился к своей палатке.
- Сухов, давление падает?
- Падает.
- Слушай меня внимательно. Идёт непогода. Возможен сильный град. Вероятность прогноза я оцениваю в девяносто процентов. Собери девок и ищи укрытие.
- Где ж я тут укрытие найду? Вернуться бы в лагерь, тут ведь рядом, всего пара сотен метров.
- Соколов разозлится. И сослаться на необходимость подзарядки тоже не сможешь: твоих батарей вполне хватает при таком солнце.
- Ну, и где я тут укроюсь? - Сухов вернулся к вопросу, на который не получил ответ.
- Не знаю... Думай! Договорись с "царями", сошлись на Третий закон, пусть нарежут веток потолще и уложат в шалаш. Учитывай, что здесь град чаще всего лупит с запада и юго-запада.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю. Этого достаточно.
- Ладно, зову "царей".
Интуиция основана на том, что человек где-то и когда-то что-то видел или слышал. Информация сидит в подсознании и в нужный момент подталкивает к действию. Так командир пожарного расчёта вдруг ни с того ни с сего даёт людям команду покинуть казалось бы уже потушенное здание, а через минуту это здание вновь охватывает пламя, рождённое обратной тягой. Это и есть интуиция - невидимый опыт. Так и Соколов вдруг почувствовал: что-то не так. Мозг помимо его воли фиксировал события: пропали птицы, приумолкли кузнечики, а жара стала невыносимо-липкой.
Он подошёл к Глумову, который стоял на бровке и смотрел в бинокль по сторонам.
- Знаете, Глумов, я приму меры и отдам соответствующие распоряжения. Но если вы выставите меня идиотом...
- ...я покину экспедицию. Я уйду пешком до Джегуты, и оттуда вернусь в Москву.
- А дойдёте?
- Утром уйду, к вечеру буду на месте. Дорогу я знаю.
- Договорились. - И Соколов пошёл отдавать распоряжения.
Глумов закурил сигарету и вновь стал глазеть в бинокль.
Подошла Катя. Она слышала все диалоги Глумова с Соколовым и её раздирало любопытство.
- Владимир Анатольевич, - Катя жаждала разъяснений, - вы же образованный человек! И вдруг ссылаетесь на шаманский бубен! Что происходит?
- Опыт, Катя, опыт - сын ошибок трудных. Я ничего не стал объяснять Соколову, отношения у нас натянутые.
- Так что происходит?
- Ненастье идёт. Я дал штормовое предупреждение.
- И на чём это основано? На шаманских камланиях? Это же глупость и мракобесие!
- Как посмотреть... Сколько Георгий Борисович обычно ловит рыбы?
- Ну, штук десять...
- А сколько сегодня поймал?
- Много!
- А почему?
- Не знаю... клевала хорошо...
- Такой клёв всегда бывает перед ненастьем. Река вспучивается и становится мутной. Рыба не может кормиться и старается нажраться впрок. И это бывает не только здесь. Как-то в Верхоянье вечером я за полчаса наловил три ведра хариуса, а утром пришлось спасать бутор и удирать на коренной берег: речка, которую легко переходили вброд, просто взбесилась. Как рыба это чувствует заранее, не знаю, но чувствует. Птицы попрятались. Некоторые цветы закрылись. Катя вспотела несмотря на расовую приспособленность к жаре...
Лаборантка смутилась.
- Действительно, как-то жарко и влажно. А бубен? Это что, научный прибор? - съехидничала девушка.
- Научный прибор теоретически можно сделать из чего угодно. Звук бубна зависит от влажности воздуха. Если сухо, он звонкий, если влажно, кожа обвисает, и он начинает звучать глухо. Кроме того, я запросил у Сухова атмосферное давление, он его постоянно измеряет, поправки вводит в линии. Оно предельно низкое и продолжает падать.
- И что будет?
- Тут иногда случается такой град, что с неба летят слипшиеся градины размером с кулак. Град проходит полосой. Попасть в эту полосу весьма неприятно. После этого деревья стоят голые, как зимой, убивает зайцев и лис, было дело, под градом погиб фермер.
- Так их тоже надо предупредить!
- Ха! Чукчи хворост собирают! Посмотри в бинокль. - Глумов протянул оптику лаборантке.
Катя отфокусировала прибор по своим глазам и стала разглядывать поместье.
- Что они делают?
- Натягивают сетки над теплицами и убирают солнечные батареи. Скот пригнали, птицу загнали в курятники.
- Готовятся?
- Опасаются. В небе их дрон с утра висит - это не обычный облёт посевов. Я сразу подумал: что-то грядёт. У них своя метеостанция есть. Я им звонил...
- Звонили?
- Да. На тот момент их метеокомпьютер прогнозировал градобой с вероятностью пятьдесят процентов. Но я бы принял меры даже при десяти.
- Серьёзно.
- Вполне. А посему иди и убирай батареи с палатки. И если кто отсутствует втихаря, зови в лагерь. Наверняка кто-нибудь из влюблённых таскается по кустам, - Глумов повернулся и опять поднёс бинокль к глазам.
Минут через пять к нему подошёл Соколов.
- Что вы там рассматриваете?
- Как чукчи хворост собирают.
- Какие чукчи?
- Бородатый анекдот: синоптик сделал прогноз об очень холодной зиме на основании того, что чукчи запасаются хворостом.
- И что чукчи?
- Установку расчехляют... во... ракеты везут, - геодезист протянул бинокль начальнику.
- Какие ракеты? - Соколов начал рассматривать поместье.
- Вон там, слева на пригорке, а ракеты везут в бричке на ишаке.
- На осле?! - изумился Георгий и переместил взгляд правее. - Ни фига себе! Тут ещё на ослах ездят?!
- А почему бы не ездить? Топлива не надо, жрёт всё подряд, даже колючки, силён и вынослив ишак...
- А что за ракеты? - Соколов вернулся к своему вопросу.
- С реагентом. По тучам будут стрелять. Если удачно попадут, град дождём выпадет или хотя бы в размерах уменьшится. Но ракет у них всего три штуки осталось. Так что...
- Откуда вы знаете?
- Я звонил им, поболтал немного о видах на урожай...

***

Общество.

Очень часто фантасты рисуют будущность человечества в радужных тонах. Оно понятно: уж очень хочется верить во что-то приятное. Всю работу выполняют роботы, а человек блаженствует в шезлоге под пальмами, пьёт прохладительное, лущит омаров и опохмеляется брютом. Но вот неувязочка: особняков на берегу океана, омаров и брюта на всех тупо не хватит.
Если буйволы сожрут всю траву на лугах, их окормляющих, они начнут дохнуть с голоду. Поголовье уменьшится, трава вновь зазеленеет,  выжившие буйволы начнут плодиться. И всё повторится вновь.
Человек - это тоже биологический вид. Ресурсы, которые он потребляет, не безграничны. Планета не резиновая. Может статься так, что даже возобновляемых ресурсов не хватит. И тогда мы начнём дохнуть, подобно буйволам. Хуже того, мы начнём убивать друг друга за эти самые ресурсы. Точнее, мы всегда друг друга за них убивали. В этом мире всегда где-то идёт война.
Между тем, человечество достигло такого уровня технологического развития, при котором оно в состоянии обеспечить каждого жителя планеты необходимым минимумом: водой, едой, одеждой, кровом, образованием и медициной.
Но для этого определённой части человечества надобно умерить свои хотелки. И это неимоверно трудно: отказаться от омаров с брютом в пользу картошки с селёдкой и пивом. А ведь придётся! Впрочем, картошка с селёдкой - это чертовски вкусно!
Это так, философическое отступление. Тут я приглашаю читателя пофантазировать и, возможно, вступить в дискуссию.
Справка: в 2015 году минул момент, когда половина всех произведённых на планете благ, стала принадлежать всего лишь одному проценту человечества. То есть, пятьдесят долларов из ста принадлежат одному человеку из ста, остальные девяносто девять имеют меньше полусотни центов на нос. И разрыв увеличивается.

***

А что же ненастье? Оно пришло. Есть ли смысл его описывать? Все видели грозу и град, кого этим удивишь!
Коротко говоря, хлестанул ливень, фермеры выпустили свои ракеты, град, если он был, прошёл стороною, а может быть ракеты сработали, все вымокли, река вспучилась.
Глумову не пришлось идти в Джегуту.

***

Когда земледелец сменил мотыгу на деревянную соху, производительность его труда возросла. Но труд не стал легче. Когда на смену сохе пришёл пароконный стальной плуг, производительность возросла ещё больше. Но труд легче не стал. Когда лошадей сменил трактор, производительность скакнула по экспоненте. Но труд остался таким же тяжёлым.
Роботы-археологи обладали достаточной мощностью для земляных работ, но в руках людей всё равно остались древние лопаты и непременные атрибуты археологов - щёточки, кисточки и совочки. Физический труд никуда не делся. Ничего, это полезно, а роботы - штуки затратные.
Первым делом Соколов решил копать юго-западную площадку и центр телескопа. Два археолога продолжали поиск, двоих начальник отправил вскрывать грунт над развалинами жилых помещений и мастерских, одного - в центр. Сам Соколов предпочитал пребывать на юго-западе, Глумова и Дробышевского более интересовал центр. По результатам зондирования в центре был бетонированный приямок - окружность диаметром около двадцати пяти метров, в ней находилась какая-то массивная стальная конструкция, посреди которой была уходящая глубоко в землю стальная труба.
Хефрен уже сделал над центром аккуратный раскоп.
- Глубоко ещё? - поинтересовался Дробышевский.
- Штык лопаты.
- И что там?
- Не пойму. Полно всякого железа. Труба толстая есть, накрыта каким-то колпаком.
Дробышевский и Глумов взялись  за лопаты. Через двадцать минут неспешных земляных работ из земли показался проржавевший колпак. 
- Что это, Глумов, как по-твоему? - вспотевший Дробышевский приложился к бутыли с водой.
- Центр. Это защитный колпак. Снимать надо. Хефрен, что под колпаком?
- Ты думаешь, я всевидящий? Колпак хоть и ржавый, но толстый. Снимай и увидишь, что там.
- Попробуем? - Глумов повернулся к Станиславу, требуя начальственной команды.
- Давай!
Геодезист слегка приналёг на колпак, и тот чуть сдвинулся.
- Похоже, он никак не закреплён. - Глумов взялся пальцами за края крышки, потянул её вверх и колпак оказался у него в руках. - Тяжёлый, зараза! Ну, что стоишь? Возьми и положи куда-нибудь! Стоит, страдает, как юный Вертер!
Последняя фраза была обращена к студенту. Двое студентов  подскочили и приняли тяжёлый металл.
- На ноги не уроните! - не обошёлся без сентенций Дробышевский, а Глумов уже изучал содержимое обсадной трубы.
Собственно, изучать было нечего: из трубы торчал ком какой-то тягучей дряни.
- Хефрен, что это?
Робот некоторое время осматривал ком грязи, а потом сделал заключение:
- Внутри большой трубы другая, поменьше, а ком - это какая-то смазка. Похоже на солидол. Он за столько времени чёрт знает во что превратился. Счищать его надо.
Под смазкой обнаружился небольшой стальной цилиндр.
- Это и есть центр? - спросил Дробышевский.
- Очень похоже... - Глумов задумался и закурил сигарету.
Затем он повернулся к студенту:
- Василий, сделай милость, сбегай в лагерь и принеси бутылку с растворителем, она под навесом где-то. И какую-нибудь тряпку прихвати! Любую! Хоть на кухне!
Василий кивнул и скрылся в кустах.
- Зачем растворитель? - удивился Дробышевский.
- Посмотри: этот маленький колпачок прилегает к металлу с зазором. Очень похоже, что он накручен сверху на резьбу. Вот мы и попробуем сейчас отмыть его растворителем и открутить.
- Надо осторожно действовать, сломать можем.
- Ну, кто-то здесь хорошо постарался - ведро солидола бухнул. Влага сюда не доставала. Потом надо будет всё это стеклом залить.
Вернулся студент с растворителем. Остатки солидола были смыты и колпачок на удивление легко открутился. Под ним оказалась небольшая округлая пипочка с тонким крестиком.
- Вот это и есть центр антенны! - резюмировал Глумов и хотел было закрутить колпачок обратно, но передумал. - Сухов? Ты на связи?
- На связи.
- Определяй координаты центра! Вешку сюда!
Вешка установилась над репером, выдвинулся вверх отражатель.
- Готово! - доложил Сухов.
- И что теперь? - Дробышевский, раздумывая, чесал бороду.
- Запустим поиск от центра?
- Как?
- Кто у нас тут остался, кроме Хефрена?
- Джосер и Тутмос.
- Давай так: я сформулирую задачу. Если ты одобряешь, запускаем поиск.
- Формулируй!
- Сухов!
- Я здесь, Абдулла!
- Ставлю задачу. Если Станислав даёт добро, приступаешь. Итак, Джосер и Хефрен ведут поиск от центра до кольцевого фундамента по астрономическим азимутам, кратным тридцати градусам. Ширина полосы зондирования восемь. Тутмос ведет поиск по окружности радиусом двести восемьдесят восемь. Полоса поиска шесть. Центр окружности ты только что определил. Вопросы есть?
- Таможня даёт добро?
- Станислав?
- Начинай, Сухов!
- А теперь, - сказал Глумов, - можно пойти чайку принять.
- А что вы сделали, Владимир? - поинтересовался студент Ваисилий.
- Закрути. - геодезист протянул студенту колпачок центра. - Я запустил поиск не по площади, а по полосам. По кольцевому фундаменту и радиальным рельсам. Так будет быстрее. Я думаю, вне этих полос мы ничего интересного не найдём, кроме болтов и гаек. Да, колпак на место поставьте и укройте раскоп.

***

Дробышевский, Глумов и трое студентов пили чай под навесом. С одной стороны студентам было приятно прохлаждаться в тени, но с другой их раздирало любопытство: на юго-западе уже расчистили грунт, показались фундаменты, и тут могли оказаться интересные находки. Но лень всё же пересиливала: покажись на площадке, и тебя непременно припашут.
- Владимир, - Дробышевский отхлебнул чаю, - а давай-ка посмотрим карту. На центр взглянем.
Студент притащил проектор, и Глумов загрузил карту в трёхмерном изображении.
- Что вообще эта конструкция из себя представляет? Железа тут уйма...
- Ну... - геодезист пожал плечами, - давай логически подумаем...
- Давай!
- Здесь, в центре, сходятся радиальные рельсовые пути.
- Ну, сходятся. Значит, по рельсам что-то двигалось. Иначе зачем их городить?
- Ну, да... Много рельсов, правда, снято. Растащили на металл. А вот эту хрень внутри круга оставили, тяжела шибко. Потому и оставили. Ну-ка, увеличим, - Глумов изменил масштаб карты и повернул изображение.
- Слушай, Владимир, у этой бандуры колёса!
- И знаешь, что это такое?
- Поворотный круг?
- Точно! И знаешь, как всё это работало?
- Как?
- Гипотеза, конечно. У нас есть кольцевой фундамент. На этом фундаменте была какая-то отражающая поверхность, круговой отражатель, а здесь фокус, сюда ставили приёмник. А приёмников, скорее всего, было несколько, возможно, для разных длин волн. Но есть одно "но"...
- Какое?
- Слишком неповоротливый инструмент получается... Всегда смотрит в одну точку. И время наблюдения маленькое, изображение будет смазано...
- И что?
- Не знаю... Сюда бы Сурдина пригласить. Или Попова... Ну, ладно, ещё не вечер, может что-нибудь ещё нароем.

***

Реконструкция.

С древних времён историки давали названия культурам по черепкам горшков. Действительно, керамика - материал, сохраняющийся в земле тысячелетиями в первозданном виде. Стекло в этом смысле ничуть не уступает керамике. Поэтому культуру века двадцатого на территории от Карпат до Тихого океана с полным основанием можно было бы назвать культурой гранёного стакана.
При раскопках полукруглого здания жилого корпуса этих осколков было найдено неимоверное количество. Нашлось немало и целых экземпляров.
Глумов и Дробышевский рассматривали артефакты. Назначение многих было неясно, но Дробышевский многое знал и читал геодезисту лекцию о культуре ХХ века.
- А это что? - Глумов указал на свёрнутую в кольцо проволоку. - Такого добра, мне кажется, находят выше крыши.
Проволока слиплась от коррозии, с двух её концов были серьги длиною чуть меньше ладони. Станислав посмотрел на ярлык и пожал плечами:
- Пока не знаю. Это железо-никелевый сплав, потому её и извлекли. Проволока из такого материала никогда не встречается. Будем изучать...
- Во! А это что?! - изумился Глумов.
Он подошёл к небольшому бачку из алюминия размером с ведро. В крышку бачка был вделан штуцер, из которого торчала свёрнутая в спираль обломанная трубочка.
- Что это я тоже пока не знаю. Тоже подлежит изучению.
- Станислав, а я, кажется, знаю что это!
- И что это?
- Я такое видел в Лунном Архиве! Это агрегат для получения алкоголя.
- Неужели? - засомневался Дробышевский.
- Точно! - Глумов потёр руки. - Станислав, а давай сделаем реконструкцию? Я постараюсь вспомнить, что там читал.
Реконструкция - штука интересная и полезная. Она позволяет увидеть древние технологии в действии. И Дробышевский ухватился за эту идею. Соколов никак не мог предвидеть, чем это закончится, и препятствовать не стал.
Первым делом Глумов развёл в большой фляге для воды сахар и всыпал в неё изрядную порцию сухих дрожжей.
- Это дело, насколько я помню, надобно закрыть водяным затвором.
Он распечатал на принтере гибкую трубочку и соорудил затвор. К вечеру в баночке с водой начали медленно булькать пузырьки. На третий день они уже не просто булькали, а вырывались наружу под давлением, рассыпаясь серебристым бисером по ёмкости и шумно лопаясь на поверхности.

***

- Коллега! - на связи был Сухов. - Тут такое дело: внутри кольцевого есть ещё один фундамент. Похож по конструкции на кольцевой, но прямой, расположен в южном секторе по хорде на азимуте девяносто-двести семьдесят. И за ним две дуги рельсов. Радиусы сто полста два и четыре и сто шестьдесят один. И вот ещё что: на юго-востоке на кольцевом фундаменте обнаружилась эстакада, а на ней сохранились металлоконструкции.
- Сухов, - ответил Глумов, - доложи всё это Соколову, он руководитель. А мне перешли в компьютер обновлённую карту. Заранее благодарю!
Глумову было лень, он опять слушал древнюю музыку, пил кофе и курил сигарету.
- Вы опять слушаете древние песнопения, Владимир? - на этот раз любопытство проявили лаборанты.
- Наслаждаюсь! Это симфоническая музыка. Автора звали Михей Багинский. Он прощается с родиной. Слышите, как жалобно завывают скрипки?
- Наверное, он был космонавтом и надолго покидал планету...
- Возможно... Космос - место скучное. Максимум аскетизма и минимум комфорта.
Человек, работавший в космосе, давно уже не рисковал стать знаменитостью, ибо людей, побывавших в Антарктике, было значительно меньше, нежели покидавших пределы планеты.
Конечно, имена первых по сию пору помнили все: Гагарина с его эмоциональным "Поехали!", Армстронга с его явно заготовленной фразой о маленьком шаге и последующим комичным пожеланием удачи мистеру Горски, Цао Луна, который, ступив на Марс, хлопнул себя перчаткой по шлему и воскликнул: "Чёрт возьми! Через двадцать минут Земля узнает, что первый человек ступил на Марс! Я ведь должен что-то сказать!"
Но уже через полвека после начала космической эры мало кто мог назвать тех, кто сейчас работает на орбите. На слуху были   имена футболистов и бездарных поп-звёзд, инженеры и учёные мало кого интересовали, они просто делали свою работу.
Однако, человек, побывавший в космосе, а тем более на Марсе, всё равно вызывал любопытство.
- Всё равно было бы интересно побывать на Марсе, - возразил один из лаборантов.
- Согласен. - Глумов отпил кофе. - На это можно потратить три-пять лет жизни. Но на Марсе у меня было только два счастливых дня: день прибытия и день старта. И всё время хочется чего-нибудь такого... изысканного... картошки с селёдкой...
- А что вы там делали?
- Продолжал работу предшественников: геодезическую сеть развивал.
- А что с вашим роботом там случилось?
- Застрял.
- Как застрял?
- Ну, как застревают? В ямку свалился и застрял. Как он умудрился, не знаю, но свалился и застрял.
- И?
- Попросил геологов послать их робота, они похожи на археологов, такие же, на гусеничом ходу. Не смог он вытащить моего балбеса... Пришлось ехать и вытаскивать самому.
- Далеко?
- Нет. Иначе не поехал бы. Да и начальство не пустило бы: к чему им несчастные случаи?
- Вытащили?
- Вытащил. Но самое интересное, это то, что... - Глумов достал сигарету и прикурил.
- Что?
- Он боялся. Ему было страшно.
- Кому? Роботу?
- Да. Он не уходил со связи и всё время причитал: "Ты же не бросишь меня, коллега? Не бросишь?"
- Инстинкт самосохранения?
- Он заложен Третьим законом. И у меня такое чувство, что скоро к ним придётся относиться как к живым разумным существам.
- Но они же не живые! - возразил лаборант.
- Как сказать... Химическая основа иная, но признаки живого у них уже есть. Они способны воспроизводить друг друга, то есть размножаться. Они могут изменяться, то есть эволюционировать... И фотосинтез сменится фотоэффектом. Ну, ладно, спокойной ночи!
- И вам того же!

***

Совещание.

- Ну, и что мы имеем? - Георгий Борисович внимательно изучал плоскую карту, на которой Сухов красным цветом достроил утраченные элементы радиотелескопа. - Надо решать, что копать, и понять, как всё это работало.
- И как было построено. - добавил Глумов.
- Точно. - вставил реплику Дробышевский.
- Стас, ты можешь дать определение: что есть строительство?
- Ну... - Дробышевский взялся за бороду. - Строительство... это... эээ...
- А вы, Георгий Борисович?
- Ммм... это... - Соколов задумался. - Это... это... ну...
- Строительство, - геодезист отпил кофе, - это процесс упорядочения хаоса и увеличение энтропии Вселенной посредством перемещения тяжестей, сопровождаемый геодезическими измерениями, тупостью проектировщиков, бестолковостью прорабов и леностью рабочих. Тут профессионал нужен. Специалист. Мы с дилетантским подходом будем чушь молоть.
- Какую чушь? Когда это мы мололи чушь? И когда о памятниках древности начинают судить специалисты - получается Скляров! - вскипел Соколов.
- Скляров? А кто это? - спросил геодезист.
- Да был один, - ответил Дробышевский. - Гипотезы всякие дурацкие выдвигал паранаучные.
- Ах, этот! - вспомнил Глумов. - Он, кажется, умер два года назад? Забавную дурь нёс...
- Умер. Но последователей уйма осталась. - Соколов покраснел от возмущения. - Так когда это мы несли чушь?
- Любой человек, берясь не за своё дело, будет нести  ахинею.
- Вы, Глумов, полагаете, что мы не своим делом занимаемся? Возьмите свой тезис о чуши обратно!
- Вы занимаетесь своим делом. Но в данном случае мы пришли к тому, что для дела потребны усилия специалистов разной компетенции. Вы копаете радиотелескоп, но ни черта не разбираетесь в радиоастрономии и вряд ли даже знаете, что такое прямое восхождение или разрешающая способность.
- Глумов, - Соколов всё более и более раздражался, - вы демагог! Возьмите назад свой тезис или укажите, где мы несём чушь!
- Хорошо, беру свой тезис назад. Но без специалистов вы не сможете распознать назначение многих артефактов, получить данные и объяснить их смысл.
- Уж не вы ли берётесь распознать назначение артефактов,  предоставить данные и объяснить их смысл?
- В пределах своей компетенции - берусь! Стану в тупик, так и скажу: не знаю! Лучше пребывать в невежестве, нежели в заблуждении. А смысл объяснять вам придётся самостоятельно. Вы специалист, не я... Я же, если приду к каким-либо выводам на основе фактов, оставлю их при себе. Договорились?
- Договорились! - согласился Соколов.
- Спокойной ночи! - Глумов откинул полог палатки и повернулся. - Да, кстати! К солнцестоянию ждите нашествия халлаитов!
***

Реконструкция.

На десятый день процесс брожения прекратился. К тому времени Глумов распечатал на принтере копию бачка со штуцером и трубочкой-змеевиком. Кроме того, он изготовил две стилизованные под стекло банки и несколько гранёных стаканов. Всё было готово к реконструкции.
Был выходной день. Рано утром ёмкость с брагой, агрегат, банки и стаканы перенесли на берег реки - процесс требовал много холодной воды для охлаждения - и реконструкция началась. Первый опыт был неудачным: студенты переусердствовали с хворостом, и из змеевика погнало мутную жижу.
Глумов не отчаялся и запустил агрегат вновь, внимательно следя за тем, чтобы пламя под бачком было не слишком сильным. Вскоре из змеевика появились первые капли, превратившиеся в тонкую прозрачную струйку.
- Так держать!  - давал наставления истопникам Глумов. - Пламя в самый раз!
Дробышевский, присев на корточки, принюхивался к струйке:
- Ароматно пахнет!
Когда набралось полбанки, инициатор реконструкции подставил другую, а готовый продукт поставил в воду охлаждаться. Когда к  обеду набралось ещё полбанки благоухающей сивухой жидкости, Глумов залил в агрегат новую порцию браги и запустил процесс возгонки вновь.
Братья Соколовы вышли на берег, немного понаблюдали за реконструкцией и отправились на юго-западную площадку инспектировать деятельность роботов.
- Ну, что, - Глумов разлил продукт по стаканам, - приступим к завершающему этапу реконструкции? Этот напиток, насколько я помню, назывался "первач". Прошу!
Геодезист взял стакан и выпил его содержимое залпом, показав пример.
- Какая восхитительная дрянь! - Глумов сморщился и утёрся рукавом. - Рекомендую!
Кто-то, последовав его примеру, выпил залпом, кто-то отхлебнул большой глоток, кто-то просто пригубил. Но попробовали все. Послышались мычание, кряхтение, сопение и нечленораздельные возгласы. Лаборантка Катя, взявшись рукою за горло, громко кашляла, из её широко раскрытых глаз текли слёзы.
Начались обсуждение и дисскуссия, которые привели к выводу: предки пили немыслимую дрянь.
- Предки говорили так, - резюмировал Глумов, - первая горьким комом, вторая ясным соколом, а остальные мелкими пташками. И ещё первач нужно закусывать. Чем-нибудь таким... незатейливым...
Он повернулся к студенту:
- Василь, будь добр, сбегай, принеси огурцов и соли.
С огурцами реконструкция пошла веселее, первобытное пойло ударило по непривычным к алкоголю мозгам, разговоры стали громче и содержательнее.
Древний классик недаром писал, что водка подобна морской воде: чем больше пьёшь, тем больше жаждешь. Катя подошла к геодезисту и протянула стакан:
- Ещё!

***

Георгий Борисович был взбешён. В его руках была кувалда, которой он только что вдребезги сокрушил самогонный аппарат. Остатки браги были вылиты в канаву.
- Это как понимать!!! Это реконструкция?! Это чёрт знает что!!! А ты, Катерина, ты что вчера вытворяла? Ты зачем на кухонном столе отплясывала?! И как только в тебя эта смрадная гадость полезла?!
Напоминание о вчерашнем произвело эффект: лаборантка, зажимая рот ладонями, выбежала из-под навеса и метнулась в сторону туалета, но не добежала, и её в очередной раз стошнило.
- А вы, Дробышевский, - не унимался Соколов, - какой пример вы подаёте студентам?!
- Пример самоотверженности и самопожертвования, - вставил реплику Глумов, - эксперимент на себе - это прекрасно и благородно!
- Глумов! Чёрт вас возьми! Не говорите мне, что не предвидели результатов всей этой... этой...
- Реконструкции?
- Это не реконструкция, а вакханалия! А вы, Глумов, вы... - Георгий задыхался от гнева, - вы...
- Сборище пороков?
- Да!
- Так ещё мой декан говорил, - вздохнул геодезист.
- А что он ещё говорил?
- Он говорил, что училище готовит геодезистов, а не конферансье, и что меня надобно выгнать...
- И что же? Почему он не... - Соколов искал подходящие слова.
- Не дал мне пинка под зад?
- Да!
- Видимо, его удовлетворяли мои успехи в познании древних мудростей.
- Каких ещё, к чёрту, мудростей?
- Ну, скажем, способа наименьших квадратов...
Соколов замолчал, у него тряслись руки так, будто  с похмелья был он, а не Дробышевский и Глумов.
- Пойдём, Саша, - Георгий повернулся к брату, - на раскопе хотя бы вони этой нету. Посмотрим на металлоконструкции. Заблевали весь лагерь, уроды...
Когда братья удалились на объект, Глумов встал, зачерпнул кружку воды из бачка, выпил её целиком большими глотками и повернулся к Дробышевскому:
- Похоже, Станислав, мы вчера того... перебрали малость...
- Если бы малость! - Дробышевский сидел за столом, обхватив голову руками. В его волосах и бороде застряли сухие травинки. - Это не малость...
Студенты не показывались из палаток, в лагере стояла необычная тишина, только Катя сидела тут же, обхватив голову руками, как и Дробышевский.
- Что, Катя, плохо? - сочувственно спросил Глумов.
- Угу... хреново, - отозвалась лаборантка.
- А я ведь тебе вчера говорил: хватит! Но ты взрослых не слушаешь...
- Ну, ладно вам... и так тошно!
- Всё, всё, не буду больше! Нет ничего хуже утренних моралей после попойки. Это моя богиня ой как любит. Как начнёт нудеть и пилить - жить не хочется! Ты не женат, Стас?
- Пока нет.
- Женишься - узнаешь, что такое настоящее счастье. - Глумов выдержал короткую паузу. - Но будет поздно. А пойдём, Стас, на металлоконструкции посмотрим? Интересно, что там откопали...
- Какие металлоконструкции сейчас? У меня ноги не ходят! - посетовал Дробышевский.
- Ну, как хочешь... А я схожу. Любопытство раздирает.

***

На следующий день рано утром, когда солнце ещё не взошло, возле раскопанных металлоконструкций кругового отражателя Глумов беседовал с Суховым.
- Что ты об этом думаешь, Фёдор?
- Думать - это твоё дело. Моё дело измерять и вычислять.
- Да, ладно, не прикидывайся дурачком! У тебя интеллект получше, нежели у иного высшего примата.
- А что тут думать? Сам не видишь: круговой отражатель состоял из отдельных элементов. Девятьсот штук по моим расчётам.
- Чуть меньше, я полагаю.
- Почему?
- Должны были оставить проезд внутрь круга. И он был там, где дорога от лабораторного корпуса пересекает круговой фундамент.
- Тогда восемьсот девяносто пять. - подсчитал робот.
- А что ещё?
- Судя по конструкции, отражающие элементы могли перемещаться по азимуту, радиусу и углу места.
- То есть, они могли направить отражатель на объект по его эфемеридам.
- Так.
- А в центре, в фокусе, должны были ставить приёмник отражённого сигнала. Но ни одного приёмника мы не нашли.
- На металл порезали.
- Скорее всего, так и было.
- Слушай меня, Фёдор, - Глумов закурил и задумался.
- Слушаю, куда ж от тебя денешься...
- Сколько этих конструкций сохранилось?
- Шестьдесят восемь.
- Шестьдесят восемь и все идут подряд. Их по какой-то неведомой нам причине не растащили на металл. У меня к тебе просьба, Фёдор.
- Говори.
- Задание. Нужно измерить расстояния и направления от центра до угломестных осей конструкций. Чтобы координаты относительно центра посчитать с хорошей точностью.  Ну, и зенитные расстояния поточнее измерить и вычислить отметки. А по точности выжать всё, на что ты способен. Сколько сможешь выжать?
- Пять сотых в плане и по высоте. Но для этого нужно...
- Знаю, знаю! Групповой показатель преломления и всё такое... Расставь четыре вешки по трассе луча, остальные  отправь на оси. Будешь знать, как у тебя луч по дистанции изгибается. Мало будет - сними одну или две с осей и уменьши интервал. Метеодатчики на них не врут?
- Не врут. Сверял с эталонным. Ветер будет сильно мешать. Кусты высокие, отражатели приходится поднимать.
- Утром и вечером, когда меняется направление ветра, почти полный штиль. Постарайся это время использовать.
- Хорошо.
- И ещё: ты не можешь лгать, когда задают вопрос, но постарайся, чтобы Соколов об этом не знал. Я с ним не шибко дружу. Ну, если вопрос не задают, то и лгать не нужно.
- Постараюсь.

***

- А это что? - спросил Глумов, указывая на массивный металлический стол. В качестве столешницы на нём был укреплён лист алюминия с просверленными в отверстиями.
- Верстак. - ответил Дробышевский. - В мастерской откопали. Неплохо сохранился!
- А дырки зачем?
- Не знаю!
В это время Станислава позвали оприходовать ещё одну находку, а геодезист почему-то очень заинтересовался верстаком. Точнее, листом алюминия. Он осмотрел его сверху и снизу, достал из кармана обычную рулетку, измерил длину и ширину, диаметр отверстий и расстояния между ними. Затем он удовлетворённо хмыкнул и произнёс:
- Вот как это выглядело! - и отправился к Сухову узнать тет-а-тет, как идут дела.

***

1973 год. На РАТАНе событие: монтируют первый из девятисот щитов кругового отражателя. По этому случаю собралось высокое начальство. Почти три месяца Анатолий Павлович Глумов, геодезист, "вылизывал" поверхность щита, отрабатывая технологию юстировки. Потом, конечно, дело пошло быстрее, но первый щит дался с огромным трудом. Алюминиевая поверхность щита отклонялась от плоскости не более, чем на 0.14 мм.
Конструкцию медленно подвезли на грузовой платформе под козловой кран, застропили, подняли, подвели к месту, монтажники слаженно заработали ключами, закручивая болты и гайки, со щита сдёрнули покрывало и поверхность засияла серебристым светом в лучах солнца. Красота!
В это время откуда-то из задних рядов присутствующих вышел вперёд бригадир монтажников, вытащил из кармана брезентовых портков бутылку шампанского и с размаху шарахнул её в самый центр щита.
Публика разразилась аплодисментами. Но не вся. Олег Николаевич Шиврис, главный конструктор, взялся левой рукою за свою бородку, правой за голову и беззвучно ловил ртом воздух. Наконец, он немножко пришёл в себя и громко произнёс:
- ** **** ****! **** ** ***! Снимайте к ****** *****!
Услышать от интеллигентнейшего Олега Николаевича бранное слово было немыслимо, не говоря уже о многоэтажном построении из инъективов табуированной лексики, - он даже голос не мог повысить. Но сейчас он был в состоянии аффекта.
Позже испорченный лист алюминия разрезали на части, и одна из них превратилась в стол верстака.

***

Река, мальчишки и гусиная ножка.

Студенты и лаборанты купались в тёплой Хусе, от которой  из-за жары остался лишь тонкий ручеёк, перетекающий из омута в омут. Глумов предпочитал купаться в быстром, глубоком и холодном Большом Зеленчуке. Он надевал шорты, напяливал кеды, спускался к реке и с разбегу прыгал в самую стремнину. Гребни бурунов выглядели жутко, и на такой аттракцион никто не решался. Поначалу многие приходили поглазеть, а потом привыкли. Однако, чернокожую лаборантку снедало никогда не покидающее её любопытство: человек достаточно преклонных лет, у которого явно недостанет сил бороться с потоком, совершенно спокойно лезет в буруны, и ничего с ним не происходит.
- Владимир Анатольевич, как вы не боитесь тут купаться? Вода ведь страшно холодная, а течение просто жуть!
- Всё просто, Катюша, - Глумов запрыгал на одной ноге вытряхивая из уха воду. - Вода градусов четырнадцать или шестнадцать, мне одного купания хватает больше, чем на час, чтобы жары не чувствовать. А вы, пока с Хусы вернётесь, уже вновь потные.
- А эти буруны? Вы ведь не в мелкой протоке окунаетесь, тут ведь убиться можно! И вам ведь... - она хотела сказать, что не двадцать лет, но по деликатности замялась.
Геодезист понял намёк.
- Всё очень просто: с течением бороться не надо. Это бесполезно. Река сильнее любого пловца.
Глумов закурил сигарету и продолжил:
- Здесь, как в космосе. Мы можем тоннами жечь топливо и насиловать двигатель, преодолевая притяжение, скажем, Юпитера, и в конечном итоге так и не попасть в нужную нам точку, а можем дождаться нужного момента, и Юпитер сам потянет нас в нужное место. Нам останется только подруливать потихоньку. Так же и здесь. Или, взять примером, твоих далёких предков...
- Моих предков?
- Да. Для полинезийской семьи смотаться за несколько сотен миль на соседний архипелаг, где созрели кокосы, было всё равно, что для европейского крестьянина съездить в город на рынок. Европейцев это несказанно удивляло и восхищало. В плавания, которые они с большим трудом и риском совершали на огромных судах, полинезийцы пускались на плотах с парусом и веслом. До чего же отважные и безрассудные люди! А полинезийцы пожимали плечами: а что тут такого безрассудного? Но дело в том, что европейцы боролись с океаном, а туземцы просто жили в нём. Зачем бороться с тем, что всё равно сильнее - с океаном? Но достаточно знать течения, дождаться нужного ветра, и океан сам доставит плот в нужное место. Нужно лишь подрулить. Посмотрите на туземных мальчишек: они спокойно лезут в казалось бы опасную воду, но взрослые на это не обращают внимания.
- Мерзавцы маленькие! - в сердцах воскликнула девушка.
Подвесной мостик, что был чуть ниже по течению, барышни облюбовали для принятия солнечных ванн: весьма приятно позагорать над прохладной рекой. Но всё портили зловредные местные мальчишки: стоило улечься на тёплый деревянный настил, как они выбирались из кустов, выбегали на мостик и начинали его раскачивать, несказанно забавляясь визгом барышень, которые, пытаясь удержаться, судорожно цеплялись за доски. А когда кто-нибудь из сопровождающих парней бежал к шкодникам, намереваясь надрать уши, шалопаи попросту прыгали в воду, нисколько не сомневаясь, что никто не рискнёт броситься в погоню. Никто и не рисковал.
- Мальчишки! - Глумов засмеялся.
- Вам смешно, а нам!.. - возмутилась лаборантка.
- Я не про то... А мальчишки... Они и сейчас здесь.
- Откуда вы знаете?
- Дымком тянет. И дымок не от нашей кухни.
- Паразиты! - опять прошипела Екатерина.
- А пойдём проведём эксперимент? И накажем их!
- Как накажем?
- Будем импровизировать. Жареную куриную ножку хочешь?
- Вы шутите? И где вы её возьмёте? - Катя не могла связать карательный рейд с куриной ножкой.
- Обещать не буду, но не исключено.
Человечество не голодало, каждый житель планеты гарантированно имел необходимый для жизни минимум: воду, еду, одежду, кров, медицину и образование. Разумеется, минимум не включал в себя мраморную говядину и чёрные трюфели. Конечно же, куриная ножка не была изыском, подобная еда была общедоступной. Но в эспедиционных условиях, когда неделями приходилось трескать крупу и сублиматы, она становилась деликатесом, и Екатерина невольно сглотнула слюну, представив себе поджаристую корочку.
Глумов выглянул из кустов и осмотрел мостик. Никого не было.
- Сейчас ты не спеша пройдёшь на кладку и уляжешься загорать. А потом... потом держись.
- На кладку?
- Так здесь называют подвесной мост.
- Ну, я пошла?
- Давай. Не бойся.
Екатерина медленно вышла на мостик, прошла с треть его длины, расстелила на досках полотенце и улеглась загорать, хотя, учитывая её чёрную расу, это выглядело несколько комично.
Шалопаи не замедлили появиться: не прошло и трёх минут, как двое выбрались из кустов и ступили на кладку, причём один из них был таким же чёрным, как и будущая жертва. Гадливо улыбаясь, они прокрались на середину, и по команде заводилы начали раскачивать мостик. Катя была к этому готова, но всё же, вцепившись в доски, неподдельно завизжала.
- Ах вы засранцы! - геодезист выскочил на кладку и побежал к мальчишкам.
Для них он был практически стариком, и по их мнению не мог представлять серьёзной опасности, а потому они подпустили его гораздо ближе, нежели подпускали разгневанных студентов. Прыгнув в воду и обернувшись, чтобы показать оппоненту фигу, они с удивлением и ужасом увидели, что старый хрыч приподнял трос и прыгнул вслед за ними. Более того, оказавшись в воде, он, не обращая внимание на буруны, поплыл за ними, и расстояние быстро сокращалось. Мальчишки, пытаясь оторваться, судорожно задрыгали ногами и замахали руками, вскоре их поднесло к перекату, где они вскочили на ноги, спотыкаясь и падая, добрались до берега и скрылись в колючих кустах.
Лаборантка наблюдала за погоней с кладки и увидела, как геодезист достиг переката, встал на ноги, огляделся, добрёл до берега и вошёл в заросли вслед за мальчишками.

***

Мальчишки устроили пикник. В зарослях на небольшой поляне горел костёр, над костром на деревянном вертеле жарился здоровенный гусь, голова жертвы гастрономической утехи была водружена на палку, воткнутую в землю, в клюв был засунут окурок сигареты.
Жаркое было уже почти готово, можно было приступать к трапезе, но тут идиллия враз закончилась; из кустов вылез мокрый мужик в шортах и кедах, выпрямился и, уперев руки в боки, громко произнёс:
- Ах вы падлюки!
Человечество давно уже позабыло такую глупость, какой была ювенальная юстиция, и появление взрослого, заставшего шалопаев в разгар шкоды, было ошеломляющим.
Самым неприятным было то, что зашёл он с нужной стороны, перекрыв путь к бегству, но двое шкодников, которые только что раскачивали кладку, всё равно дали дёру в колючие кусты.
- Ах вы засранцы! - продолжил мужик. - И шо мы тут робим? Спёрли гусака, курим сигареты... И девки не отстают! Тоже туда же!
Шалопаи, застигнутые врасплох, не знали, куда деваться и молчали. А Глумов продолжал:
- Ты крути, крути! Шо пасть разинул? Сгорит же! - пацан, к которому это было обращено, повернул вертел с птицей.
- А ты шо зенками лупаешь? Дай сюда бычок!
- Який бычок?
- Який бычок?! - передразнил геодезист. - Не дуркуй! Який ты в кулаке ховаешь!
Мальчишка разжал кулак и протянул Глумову окурок сигареты, который он сунул в зубы, вытащил из костра головешку, прикурил, выпустил дым и произнёс:
- Добрый табачок! У батьки сигареты спёр?
- Ни-и... - протянул пацан.
- Шо ни? А где взял? Чи мамка накрутила: на, сыночка, кури, родненький, на здоровьичко! Так? Чи ни?
Шкодник молчал.
- И винцом к мясцу небось запаслись? С погреба...
- Ни-и-и! - замотали головами чревоугодники.
- Ни? А вот зараз пойду и пошукаю! Там, в речке! - Глумов указал большим пальцем себе за спину. "Шукать" ему было без надобности: он уже обнаружил две бутыли, и был в них явно не сок.
- Ну, а где эти двое засранцев? Вылазь, чёрт чёрный! Поздно ховаться! Бздыки ведь сожрут там в кустах! Вылазь! Чё шуганулся? Вылазь! Ты не гусак, не сожру! - бздыками здесь называли слепней.
В зарослях послышался треск веток, и двое балбесов выдрались из кустов на поляну.
- Хороши! Чемпионы по прыжкам с кладки! А вот как наябедничаю дядьке Борьке, ой, да выдерут вас всех!
- Якому дядьке Борьке?
- Не придуряйся! Чи не знаешь? Голове вашему, Силенку!
Угроза стала реальной. Тут уже не спасёшься бегством. И самое поганое было то, что старый хрыч говорил на местном суржике. Значит, он тут не случайный человек.
- Ладно, хлопцы, шуткую... - Глумов бросил окурок в костёр. - Сам грешен. А ябедничать не стану -  це некрасиво.
Напряжение враз спало.
- Вы только того... Девок не терроризируйте на кладке, а то они потом заикаются. Ну, отрежь ножку попробовать!
Ответственный за жаркое с готовностью снял гуся с костра и, поставив вертел вертикально, сначала надрезал, а потом оторвал гусиную ножку с изрядным куском мяса и протянул геодезисту.
- Ой, спасибочки! - Глумов поднялся, сорвал лист лопуха и завернул мясо. - Снесу потерпевшей. Компенсация за испуг. Ну, ладно, хлопцы и девчата, пойду я! Шкодничайте в меру! И лучше не курите: я в космосе ох как измучился из-за этого!
- Дядька, а шо вы там копаете?
- Тут когда-то был радиотелескоп. Мы его исследуем.
- А зачем?
- Интересно... Это история изучения Вселенной. Мы как-нибудь к вам наведаемся и расскажем.

***

- Извини, Катя, обещанной куриной ножки нет, нюх подвёл. Только гусиная.
- Откуда это? - лаборантка удивлённо выпучила глаза и сглотнула слюни.
- Пацаны спёрли гуся, пикник устроили. Я у них конфисковал кусочек. Без насилия...
Катя не знала, что делать: этические нормы и воспитание требовали поделиться лакомством с ближними. Сомнения развеял геодезист:
- Ешь! На всех делить нет смысла. Только слюни по жилеткам распускать.

***

Телёнок.

- Коллега! - на связи был товарищ Сухов. - Ты сказал оповестить тебя, если найду что-либо необычное. Так вот нашёл!
- Что нашёл? Дохлую лошадь?
- Нет, телёнка.
- Дохлого?
- Живого!
- И что он делает?
- Хвостом обмахивается и траву жрёт.
- Ну, да... Что ж ему ещё делать...
Глумов повернулся к Дробышевскому:
- Пойдём взглянем?
- Пойдём!
- А нам можно с вами? - выразили желание студент Вася и лаборантка Катя.
- Можно! - разрешил добродушный Дробышевский.
Геодезист встал, прошёл на склад, прихватил свёрнутую в бухту верёвку и обратился к Сухову:
- Фёдор, где животное? Направь хотя бы примерно.
- За круговым отражателем, дирекционный угол около ста двадцати пяти градусов от центра.
- Спасибо, товарищ Сухов! - Глумов повернулся к компании. - Пошли?
Робот не врал: в указанном месте действительно был телёнок. Впрочем, роботы лгать не умеют.
- Хмм... Двухлеток, - сказал геодезист и закурил сигарету. - И как тебя сюда занесло?
Он подошёл к животному и накинул ему на шею верёвку:
- Ну, пошли! А то сожрут тебя здесь!
- Кто сожрёт? - взволновалась Катя.
- В общем-то, по большому счёту, никто. Волки, конечно, могут... Но...
- Волки? - удивился Дробышевский.
- Если они тут были, то ушли, - пояснил Глумов, - мы тут шибко шумим. Они тут мелкие и красные. С рыжиной что ли... Но у них, похоже, эволюционное предчувствие выработалось: сожрёшь домашнюю скотину, жди от фермеров карательной акции. А с фермерами шутки плохи. Так что лучше мышей лопать. Но зимою с голодухи такого телятю без внимания не оставят.
Весть о случившемся разнеслась быстро. Все побросали работу и притащились поглазеть на парнокопытное. Пришли и братья Соколовы.
- Чем гладить и тискать скотину, - сказал Глумов студентам, - лучше принесите ведро воды и напоите его.
Указание было исполнено, а начальство размышляло, как поступить в сложившейся ситуации.
- И что с ним теперь делать? - чесал голову зам по АХЧ.
- Есть два варианта. - ответил Глумов.
- Какие?
- Придать телёнку статус дикого животного, зарезать и сожрать его - это первый вариант.
- Вы шутите? Жалко же! - проявила сердобольность Катя.
- Когда будешь сальными губами высасывать мозг из косточки и хлебать наваристый бульон, это пройдёт! - успокоил лаборантку геодезист. - Особенно после месяца поедания крупы с макаронами. Круговорот веществ в природе, суровая правда жизни. Сейчас мы находимся на вершине пищевой пирамиды, а потом низринемся в её основание и нас сожрут микроорганизмы...
- А второй вариант? - поинтересовался начальник.
- Отвести заблудшего к хозяевам, - Глумов махнул рукою в сторону фермерской общины.
- Ну, вот вы и отведите его, - распорядился Соколов. Интуитивно он чувствовал, что геодезиста одного отпускать нельзя, и дал ему в провожатые зама. - Стас, сходи вместе с Глумовым. И быстрее возвращайтесь.
Третьим напросился студент Василий; хотела пойти и Катя, но Соколов запретил: хватит и троих.

***

- Отвести за реку одного телёнка - задача архисложная. Для сего не менее трёх человек потребно, - на ходу ехидничал геодезист. - И практика всегда подтверждает правило, которому давно пора придать статус закона: чем больше людей берётся за дело, тем медленнее оно продвигается.
- Владимир, мы куда идём? Мостик ведь в другой стороне, - заволновался Станислав.
- На кладке у теляти голова закружится. Мы её обойдём.
- А где ж мы обойдём?
- Тут брод есть.
- А ты откуда знаешь?
- На карте посмотрел, - соврал геодезист.

***

К вечеру компания не вернулась. Не вернулась она и на следующий день. Телефоны не отвечали. Соколов психовал. Подсознательно он понимал, что  с тремя новоявленными пастухами ничего не случилось. Потому и психовал.
К обеду третьего дня в лагерь въехала процессия: первой проследовала бричка, которую тащил упитанный ишак; ишаком управлял усатый мужичок в кепке и сапогах, чуть позади по левую сторону от брички, дымя вонючей самодельной сигарой, верхом на лошади ехал Глумов. Оба они были явно под хмельком и разговаривали друг с другом на каком-то кошмарном наречии. Было ясно, о чём они говорят, смысл слов непонятных легко понимался из контекста, и звучало всё это комично и несуразно. Но самое жуткое было в бричке, где на каких-то пыльных мешках между корзинами и ящиками лежали два тела: зам Дробышевский и студент Василий. Оба были мертвецки пьяны.
- Тпру!!! Стоять, ушастый! - возница натянул  вожжи и бричка остановилась.
Глумов спрыгнул с лошади и привязал поводья к бричке.
- Ну, чё, - мужичок сдвинул кепку на затылок, - выгружаем?
- Выгружам! С кого начнём? Эээ... это... Здрассь! - Глумов, наконец, заметил встречающих во главе с начальником.
Мужичок повернулся, снял кепку и слегка поклонился:
- Доброго здоровьичка!

***

На следующее утро состоялся разбор полёта.
- Что это было?! - грозно вопрошал Соколов.
- Установление дружественных контактов с местным населением, - пояснил Глумов.
- Ну, ладно, Глумов! Но вы-то Станислав, вы-то как до такого дошли?! - начальник перешёл с Дробышевским на "вы".
Заместитель молчал. Ему было нехорошо.
- Станислав прочитал детям блестящую лекцию по истории и антропологии. Потрясающий успех! Даже взрослые слушали, разинув рты. У вас, Георгий, умнейший заместитеть, вам с ним несказанно повезло! - популяризация науки была обязанностью любого учёного, отказаться от лекции было дурным тоном.
- Не вступайтесь, Глумов! - оборвал геодезиста начальник.
- А за лекцией, конечно же, последовал банкет? - съехидничал зам по АХЧ.
- Банкет случился сам собою в процессе дискуссии со взрослыми слушателями. Станислав аргументированно смог убедить общество в том, что все присутствующие обезьяны.
- Свиньи вы, а не обезьяны! - вздохнул Георгий. - Кстати, Глумов, на каком тарабарском языке вы говорили с провожатым?
- На русском! Это местный диалект, суржик. Я же вырос в этих местах, я разве вам не говорил? А мужик этот - Борис Силенок, глава общины. Мой давний приятель.
Стало понятно, откуда Глумов знает местность, откуда у него такая сноровка в ловле форели, откуда он знает о нюансах местной погоды, и с какой стороны может нахлынуть вода.
- А что в этих чёртовых мешках, корзинах и ящиках?
- Как, ещё не разобрали? - изумился Глумов и поднялся. - Катерина! Пошли клубнику жрать, а то испортится!

***

В мешках, корзинах и ящиках оказалась всевозможная снедь - подношение щедрых фермеров. Клубнику сразу отправили на стол и слопали, несколько бутылок вина Глумов припрятал от начальства, яйца, солёное сало и овощи были отправлены на кухню.
- О! Чудо! - воскликнул геодезист, вытаскивая из корзины копчёного гуся. - Можно устроить реконструкцию и приготовить старинное блюдо под названием "борщ"!
- Глумов!!! - взревел Соколов. - Ваши, с позволения сказать, реконструкции известно чем заканчиваются! Хватит уже!
- Георгий Борисович, никаких эксцессов не будет, клянусь бородой Дробышевского! - поклялся геодезист. - Разве что обожрётся кто-нибудь до икоты.
Глумов отправился на кухню, разделал гусятину, мясо убрал в холодильник, а из костей сварил борщ.
"Хоть какая-то от него польза", - утирая вспотевший лоб и приступая к третьей тарелке, подумал Соколов.

***

Халлаиты.

Развитие науки и технический прогресс не упразднили мракобесия. Оно понятно: если человек не в состоянии постичь азы алгебры или Законы Ньютона и не являет способностей в других областях деятельности человеческой, ему говорят: "Ты дебил!" Но если нобелевский лауреат по физике заявит, что не понимает смысла святого писания, ему скажут: "Мы не можем постичь божий промысел!" Таким образом двоечник, не усвоивший таблицу умножения, и нобелевский лауреат становятся на одну доску, ибо ни тот, не другой не в состоянии объяснить смысла святого писания. Но двоечников гораздо больше. И они множат смыслы. А те, кто обладают обаянием и риторикой, ведут за собою других. Религиозная проповедь оказывается гораздо действеннее научно-популярной лекции, ибо последняя заставляет напрягать мозги, а первая говорит, что для достижения всеобщей благодати достаточно веровать и следовать за пастырем. И напрягаться для сего не надобно, надобно лишь молиться.
Секта халлаитов была весьма многочисленной. Внешне их отличали несуразные одежды шести цветов радуги, бритые головы и различные атрибуты, в основном полумесяцы, крестики и шестиугольные звёзды. Веровали они в триединого Халлу Суси Евха. Халле они посвящали пятницу, Евху субботу, Суси - воскресение.
Рано утром, когда ещё не взошло солнце, Глумов отправился в центр радиотелескопа, чтобы открыть геодезический знак для очередной серии линейно-угловых измерений, и  обнаружил на крышке репера те самые побрякушки из золота и серебра, что носили халлаиты - крестики, звёздочки и полумесяцы - подношение всемогущему Халле.
Геодезист сгрёб подношения в ладонь, положил неподалёку на камень и дал команду тахеометру начинать измерения. "Ну, вот, явились, мать их, - подумал Глумов. - Блестящие штучки быстро растащат сороки и галки, и это непременно будет истолковано как то, что Халла принял подарки..."
Вернувшись в лагерь, он затопил печку, вскипятил чайник и попросил Фёдора передать ему результаты измерений, которые он успел выполнить к тому времени. Данные его разочаровали: он рассчитывал на то, что длины линий будут одинаковы с хорошей точностью, но они отличались на десять-двадцать миллиметров и даже больше.
- Фёдор, - Глумов отхлебную чаю и вызвал на связь робота, - а скажи мне, какова точность центрирования вешек? Пять сотых выжимаешь, а толку от них может и нету...
- Металлокунструкции хорошо сохранились. Вешки центрируются с точностью одна сотая. То, что измерял утром, повторяю вечером. По внутренней сходимости и разности двойных равноточных измерений средняя квадратическая ошибка получается пять-семь сотых.
Геодезист продолжал беседу с тахеометром, сидя спиною ко входу, и не заметил, что диалог внимательно слушает ранняя пташка - всегда любопытная лаборантка Катя.
- Доброе утро! - зевнула Катя.
Глумов повернулся и поздоровался в ответ. Лаборантка налила себе чаю и уставилась в компьютер на таблицу с многочисленными и непонятными цифрами.
- А что вы там измеряете?
- Расстояния от центра до угломестных осей щитов.
- Зачем?
- Хочу выяснить, с какой точностью они выставлены по радиусу. Чтобы принимать излучение на коротких волнах, требуется хорошая точность.
- И что выяснили?
- Пока ничего. Всё вразнобой... Посмотрим, что будет дальше.
- Зачем?
- У тебя вопросов, как у ребёнка! Почему!? Зачем!? А мне просто любопытно, с какой точностью могли выполнять измерения древние коллеги!
- Это весомое основание, - согласилась Катя.
- Кстати, Георгий Борисович проснулись или ещё почивать изволят? Ты не видела его?
- Думаю, ещё почивать изволят.
- Мне он нужен. У нас, похоже, назревают проблемы.
- Какие!?
- Халлаиты заявились.
- Ну, всё... Начнут по раскопам шастать, поклоны бить...
- Вот и я про то же. Надо Соколова "обрадовать".
- Обрадуете. Он часов в шесть обычно просыпается.

***
История любого древнего сооружения, начиная со скифских дольменов, Стонхенджа и египетских пирамид,  непременно обрастает мифами. РАТАН-600 не был исключением: мифы и суеверия вокруг него родились ещё до окончания строительства, а когда он был окончательно заброшен, они умножились. Халлаиты считали, что древние собирали здесь некую космическую благодать-энергию. Когда же они воочию увидели грандиозные остатки металлоконструкций, их убеждённость в этом стала фанатично неколебимой, и они обосновались к югу от центра антенны между плоским и круговым отражателями.
Визит археологического начальства в их становище ничего не дал: просьба покинуть территорию раскопок и перейти в другое место поблизости родила упрямое сопротивление. Повторные уговоры привели к тупому ожесточению: если так упорно уговаривают, значит, хотят прибрать к рукам всю лучистую "благодать" и не желают ею делиться.
Начальство держало совет под навесом кухни. Соколов был в бешенстве. Поскольку объект благодаря раскопкам стал реальностью, а не мифом, следовало ожидать ещё большего наплыва паломников. И тогда... Тогда экспедицию можно сворачивать. Обращаться к властям не имело смысла: власть в такие дела не вмешивалась. Управление и власть осуществляли компьютеры. Им было плевать на человеческие разногласия, они вмешивались только тогда, когда неурядицы переходили в агрессивную стадию, и блокировали враждующие стороны: договаривайтесь без кулаков и палок. Халлаиты это понимали. Понимали и археологи. И первые оказывались в выигрыше: с ними ничего нельзя было сделать.
- Ну, что с ними делать? Как их отсюда вытурить? Идиоты! Мракобесы! И ведь самое интересное начали копать!- Соколов стукнул кулаком по столу, отчего зазвенела посуда.
- А может просто выкинуть их? - предложил зам по АХЧ.
- Не выйдет, - возразил Дробышевский, - налетят дроны и выкинут всех без разбора.
- Это так, - с сожалением вздохнул Георгий. - Будем пока так копать.
Соколов встал, показывая, что совет окончен, и направился в свою палатку.

***


Лучистая энергия древних.

Глумов сидел в конце стола, молча пил чай и не вмешивался в обсуждение. Когда Соколов ушёл, он негромко произнёс:
- Если не можешь победить - возглавь.
- Это как? - полюбопытствовал Дробышевский.
- Нужно стать авторитетом в их среде. И хорошо бы их напугать. И тогда они сделают всё, что им укажут.
- Как напугать? - спросила Катя.
- Религиозных идиотов напугать не так уж трудно. - Глумов отхлебнул чаю. - Подай-ка мне сухарик, Катюша... Спасибо. Ты с анимацией в компьютере справишься?
Катя кивнула.
- Тогда я сейчас принесу компьютер, и ты мне поможешь. Попробуем устроить представление.
- Какое?
- А вот мы сейчас и напишем сценарий, а потом сыграем для дурней спектакль.
- Глумов, вы что задумали? - взволновался зам по АХЧ.
- Увидите. Может, что и получится. Но вы туда не ходите, вы для них теперь персоны нежелательные. И отчасти это хорошо.
- От вас, Глумов, можно всего ожидать, - опять засомневался Александр.
- Я думаю, хуже уже не будет, - вставил Дробышевский.
- Желательно, чтобы Катя пошла со мною в качестве ассистента. Она внушит большее доверие. Пойдёшь?
Лаборантка кивнула.
- А почему она должна внушить доверие? - спросил зам по АХЧ.
- В Паутине достаточно информации для изучения ...эээ  ...противника. Я изучил. Сектанты считают, что Халла чёрный, и что первых людей он создал по своему подобию чёрными, а к созданию белых европеоидов приложил свою руку злой дух Найташ. Думаю, что к Кате они отнесутся с доверием.
- В этом есть доля истины, - резюмировал Дробышевский. - Первые разумные приматы были чёрной породы.

***
По дороге к лагерю халлаитов геодезист напутствовал лаборантку:
- Если во время представления ты начнёшь ржать, как лошадь, всё пропало. Ты должна быть серьёзной и озабоченной.
Катя кивнула.
Дробышевский, Соколовы и студенты с лаборантами тоже хотели пойти, но Глумов высказал опасение, что присутствие лишних людей всё испортит. Для демонстрации представления он придвинул Фёдора поближе к месту и попросил его вести трансляцию со своей видеокамеры.

***

Уже почти стемнело. Неподалёку от центра антенны горел костёр, и халлаиты готовились к вечернему камланию.
Глумов ступил в круг света, слегка поклонился и поздоровался. Катя остановилась чуть позади, держа в руках свёрнутый в трубочку компьютер и проектор изображения.
Сектанты с недоверием уставились на незванных гостей. По здоровенному наперсному кресту геодезист сразу же вычислил главного и с показным почтением подошёл к нему:
- Отче, можно с вами поговорить? Приватно.
- От моих братьев и сестёр у меня нет секретов! - пастырь с ходу отверг предложение о приватности. - Говори здесь!
- Тем лучше! - сказал Глумов. - Мы пришли к вам без ведома начальства... Втихаря... Если они узнают о визите, у нас будут неприятности. Я прошу вас не рассказывать нашему начальству, что мы приходили.
- Хорошо. - кивнул головой пастырь. - Но с чем ты пришёл?
- Начальство - они все учёные, кандидаты и доктора. Умные. И они всегда скрывают самую важную истину.
Халлаиты закивали головами: такое вступление было первым шагом к установлению доверия и взаимопонимания.
- Мы стащили у главного файлы из компьютера и выяснили, что они скрывают. Вы подвергаетесь страшной опасности, а они молчат об этом.
- Какой опасности? - взволновался пастырь.
- Они раскопали этот радиотелескоп, и выяснилось, что древние с его помощью собирали из космоса лучистую энергию со звёзд - благодать от всемогущего Халлы!
При упоминании имени всевышнего халлаиты дружно забубнили:
- Халла велик! Велик и всемогущ!
- Я сейчас покажу, что они узнали, и как действует телескоп, - продолжил конферансье. - Катя, разверни изображение!
Лаборантка поставила проектор на землю, связала его с компьютером, и в воздухе возникло трёхмерное изображение радиотелескопа.
- Лучистая энергия попадала на круговой отражатель и фокусировалась в центре, где устанавливались сборники для неё. - комментировал изображение Глумов. - Катя, запусти анимацию!
На анимации был показан ход лучей в соответствии с законами геометрической оптики.
- Ни одного аккумулятора для энергии они не нашли, - геодезист говорил "они", намеренно дистанцируясь от экспедиционной братии, показывая, что он не одобряет их дела, что он свой среди чужих. - Но мне кажется, что нашли и втайне увезли, а может быть закопали обратно, чтобы никто не знал.
В головах сектантов гипотеза тут же обрела статус неопровержимого факта: один втайне увезли, другие закопали. А Глумов тем временем продолжал:
- Но они скрывают главное: при определённом положении звёзд и планет энергия может оказаться губительной. Именно поэтому древние избегали появляться внутри отражателя и поселились там, к югу, а плоский отражатель, - геодезист указал на изображение, - посылал на них благодать малыми частями. И вот, что может случиться, если Марс и Юпитер встанут на одну линию. Катя, покажи.
На следующей анимации лучи упали на круговой отражатель, сошлись в фокусе и сожгли приёмник излучения дотла. Это было убедительно, и никто не подумал о том, что Марс и Юпитер всегда находятся на одной линии.
- А если в одной плоскости к ним присоединится Сатурн, то будет ещё хуже! - комментатор вошёл в роль. - Катя!
На картинке в центре антенны возник столб пламени, и к небу поднялся гриб от взрыва. Это произвело впечатление, и только лаборантка понимала, что три планеты всегда находятся в одной плоскости.
- Но самое страшное, - Глумов входил в раж, - случается тогда, когда из-за Солнца на миг показывается невидимая планета Нибиру. Тогда... Катя!
На изображении возник апокалипсис из дыма и пламени.
- А ты не врёшь? - вдруг засомневался пастырь.
- Хотелось бы верить, что я вру, - с сожалением вздохнул ведущий, - всё, что мы показали, это реконструкция, но вот что начальник извлёк из Лунного Архива и скрывает от общественности. И это уже не реконструкция, а древние документы, тщательно скрываемые в Лунном Архиве. Катя, покажи!
Изображение стало плоским, и картинки с видами Хиросимы после шестого августа 1945 года стали сменять друг друга.
- Вот, что случилось когда-то давно, когда Нибиру на миг показалась из-за Солнца, - врал комментатор. - Люди сгорали живьём, а от этих остались только тени, они оказались в фокусе. Лучистая энергия может ниспослать благодать, а может испепелить. Она подобна огню: он может согреть, но может и обжечь. Нельзя к нему приближаться слишком близко. Пока конструкции были под землёй, они не представляли опасности, а когда их отрыли, они заработали. И у них уже была неприятность: излучение вывело из строя робота.
Тут Глумов не врал: Хефрен действительно сломался, лопнул гусеничный трак. Поломка, конечно, была пустяковой: сломавшуюся деталь распечатали на принтере и заменили.
Сектанты невольно приблизились к своему пастырю, ожидая решения.
- И что же делать? - глава халлаитов повернулся к геодезисту.
- Что делать, Катя? - Глумов переадресовал вопрос к ассистентке.
- Я часто нахожусь рядом с начальством и часто слышу их разговоры. Они не зря разместили свой лагерь за пределами круга. - девушка хорошо играла свою роль. - Они долго спорили, потом рассчитывали возможные последствия и разбили лагерь там, где он сейчас.
- Вам нужно перебраться за пределы круга, чтобы не попасть под излучение. А неопасную и благодатную его часть передаёт за круг плоский отражатель, как и было задумано, - продолжал врать Глумов. - Соколов приходил к вам и хотел, чтобы вы перебрались отсюда. Он знает, чем это грозит. Но он не желал раскрыть всей истины. Скрыть её для него важнее, нежели ваши здоровье и даже, возможно, жизни.
- Ссскотина, - процедил сквозь зубы Соколов, смотрящий трансляцию представления под навесом кухни.
- Куда нам лучше перебраться? - пастырь задал вопрос, который Глумов давно ждал.
- Эээ... - геодезист сделал вид, что озадачен вопросом. - Давайте посмотрим карту.
Катя с готовностью перелистнула страничку в компьютере, и все уставились на трёхмерное изображение местности.
- Так... - Глумов многозначительно почесал темечко. - Древние жили тут. Но здесь всё раскопано, да и вода далеко. Воду, видимо, они подавали по трубам. Или скважину пробурили. А вот здесь будет хорошо. Тут речка рядом, благодатное излучение, ослабленное плоским отражателем сюда тоже достаёт, а потому всемогущий Халла обязательно ниспошлёт чрез него знамение и благодать. Я бы сюда ушёл. Скоро начнёт светать, думаю за это время ничего не случится. Плохо, если среди вас есть грешник... Но Халла милостив... Катя, сворачивай проектор, надо уходить. Я всегда боюсь тут находиться, когда всходит солнце.

***

Ещё до рассвета халлаиты покинули свой лагерь и обосновались южнее радиотелескопа на берегу Хусы, а Фёдор принялся за следующую серию линейно-угловых измерений.

***

Сообщество археологов собралось под навесом кухни и просматривало видеозапись трансляции. Соколов-начальник был зол, но молчал: Глумову удалось добиться желаемого.
Лаборантка Катя дала волю чувствам и давилась от смеха вместе с коллегами.
- Планета Нибиру! Лучистая энергия! Владимир Анатольевич! Вы так убедительно врали про сбор лучистой энергии!
- Я нисколько не врал! Телескоп действительно её собирал. Вы что, физику не учили? Электромагнитная волна несёт энергию, как и любая другая. Только вот принято её было за всё время наблюдений меньше, чем ты затратишь, поднеся ко рту кружку с чаем.

***

- Как вы думаете, Глумов, что это такое? - Соколов ехидно улыбался.
На рабочем столе стоял небольшой железный ящик, час назад извлечённый из земли.
- Не знаю, - геодезист наклонился над находкой. - Потрогать можно?
- Можно.
- Тяжёлая штуковина. Похоже на какой-то механизм. Фе... фел... - Глумов попытался прочесть надпись на ящике.
- Феликс. - подсказал Соколов.
- Прорези... штырёчки какие-то торчат... Не знаю...
Геодезист повернулся и вышел из палатки, но через минуту вернулся.
- Можно ещё раз взглянуть?
- Валяйте!
- Вот тут сбоку есть отверстие. Была ручка?
- Была наверное.
- Клянусь бородой Дробышевского: это счётная машинка! Ценнейший артефакт! Поздравляю!
Георгий  разочарованно вздохнул.

***

Чёрный котёл.

 Пастырь халлаитов в сопровождении двух паломников вышел из кустов, огляделся и подошёл к Глумову, который, сидя на корточках, трескал созревшую землянику. Геодезист встал, слегка поклонился в знак приветствия и невольно сморщил нос: халлаиты употребляли воду только для питья и изрядно воняли.
- Добрый человек, - начал пастырь, - мы каждодневно совершаем молебны и подношения всемогущему Халле. Но Он не даёт нам знамений и благодати. Может быть за пределами Круга они не имеют той силы, что внутри него?
"Вот черти вонючие! - подумал Глумов. - Кто-то там явно мутит воду..."
- И чем я смогу помочь? Я слаб и ничтожен. - геодезист на ходу пытался найти причину непособия со стороны Халлы.
- Марс и Юпитер сейчас далеко друг от друга. Может быть это ослабляет действие антенны?
- Вряд ли причина в этом. - Глумов судорожно соображал, как бы наврать религиозным олухам поубедительнее. - Наверное вы недостаточно усердно молитесь.
- Мы совершаем заманы пять раз в день и весьма усердно, - обиделся святой отец.
- Значит, среди вас есть грешник. Или грешники. - нашёлся геодезист. - Кто-то из вас совершил марах, и потому всемогущий Халла не даёт вам знамений и благодати.
Объяснение было весьма убедительным.
- И что же делать?
- Отче, ты же лучше меня знаешь, что делать! Грешники должны покаяться и очиститься от скверны мараха!
- Но на последней исповеди никто не признался в грехопадении!
- Значит, боятся признаться! Но Халла ведает обо всех делах и помыслах. Как праведных, так и греховных.
- Получается, нужно вывести грешников на чистую воду и заставить их покаяться. Но как?
- Как? - Глумов задумался, в его голове сам собою созрел сценарий нового спектакля. - Можно попробовать один древний ритуал... Но для этого нужно две вещи: шаманский бубен и большой котёл. Бубен у меня есть - остался от прадеда, он был очень сильный ойуун.
- Ойуун? - удивился святой отец.
- Шаман. Он назначается свыше только Халлой, Евхом или Суси через знамения. Прадед был назначен Евхом.
- А подействует? Ты ведь не ойуун!
- На всё воля Халлы всемогущего! - подняв к небу глаза пропел Глумов. - Может быть часть силы прадеда я унаследовал. И надо позвать Екатерину: её прапрабабка была сильной ведьмой.
- Ведьмой? - забеспокоился пастырь. - А она не?..
- Ну, не ведьмой, а скорее прорицательницей. - геодезист исправил оплошность. - Это там, в Тихом океане, её называли ведьмой или колдуньей. Там люди неправильно поклоняются триединому Халле Суси Евху. По невежеству своему... Потому и надывают пророков ведьмами и колдунами.

***

- Братья и сёстры! - обратился пастырь к своим овцам. - Халла не посылает нам знамения и благодать. И причиною тому может быть только одно: среди нас есть грешник. Пусть он или она выйдет и покается!
Паства молчала. "Грешник обязательно найдётся. - думал Глумов. - Не может такого быть, чтобы кто-нибудь не согрешил!"
- Ну, так что, никто не хочет сознаться в греховных делах или помыслах? - наседал на паломников святой отец.
"Будет хохма, если ты сам того... в марахе погряз!" - геодезист невольно улыбнулся. На нём было дурацкое одеяние, которое он распечатал на принтере и которое, судя по картинкам из Паутины, должны были носить якутские шаманы. Рядом стояла лаборантка, держа в руках бубен. Одета она была соответственно статусу праправнучки полинезийской колдуньи. Это производило впечатление. В воздухе невидимо присутствовал страх.
- Тогда мы выполним ритуал очищения. - разочарованный упорством паствы промолвил святой отец и повернулся к парочке в клоунских одеяниях.
Археологи смотрели трансляцию и опять давились от смеха. Сейчас они больше ржали над "потомками" шамана и ведьмы.
Глумов уселся на землю у потухшего костра, извлёк из складок одежды хомус, сунул его в зубы и ударил по язычку. Над поляной разнёсся космический звук. Спешить было никак нельзя: ритуал должен быть длительным, нужно было создать настрой и по-возможности ввести участников в подобие транса. Ну, и напугать как следует.
Глумов очень любил играть на хомусе. Но не умел. Он просто бил по язычку инструмента, извлекая звуки различной частоты и, закатив глаза, перемежал их завываниями, изображающими горловое пение. Чёрная ассистентка, стоя позади исполнителя, со всею серьёзностью исполняла партию ударных на бубне. Археологи падали с табуреток от смеха, сдержать который было уже никак невозможно.
Через некоторое время геодезист, не вынимая из зубов хомуса, придвинул к себе котёл, в котором халлаиты заваривали чай, выплеснул на траву остатки заварки и заглянул на дно. Затем он наклонил голову, как бы прислушиваясь к тому, что исходит из пустой посуды,  поставил котёл на потухшие угли и продолжил импровизацию, в ходе которой он снова и снова как бы обращался к помятому казану.
Наконец, он обернулся к лаборантке и со всею серьёзностью вопросил:
- Скажи мне, правнучка колдуньи: на грешника нам укажет пустой котёл? Дух моего прадеда явился на звук хомуса и указывает на него!
- Моя прабабка тоже указывает на котёл. Ты видишь её?
- Не вижу. Я вижу только дух прадеда.
- А я вижу только дух прабабки. Видимо, духов предков могут видеть только потомки.
- Мой прадед как бы советуется с кем-то. С твоей прабабкой наверное.
- Точно! Они говорят друг с другом и указывают на котёл!
Глумов опять взял хомус в зубы, ударил по язычку и завыл, с удовлетворением отмечая, что халлаиты испуганно отодвинулись от кострища.
- А как же котёл нам укажет на грешника? - Катя задала заготовленный вопрос.
- Сейчас узнаем! - геодезист повозил днище в потухших углях и поднёс ухо к котлу. - Тихо!
Команда была излишней: на поляне и без того была тишина. Глумов со вниманием стал вслушиваться в то, что исходит из казана, и кивал головою, как бы давая понять, что запоминает исходящие из него инструкции:
- Да... понял... угу... так... так... а потом?.. Понял!
Геодезист поднялся на ноги, отряхнул прилипшие к одежде травинки и повернулся к халлаитам:
- На грешника нам укажет этот котёл! Или на грешников. - Он опять наклонился и усердно повозил днище в углях. - Кострище холодное. И котёл тоже холодный. Удостоверьтесь!
Глумов положил руки в потухшие угли. То же сделала Катя, демонстрируя, что обжечься никак нельзя.
- Встаньте полукругом! - геодезист повернулся к пастырю, требуя, чтобы тот выстроил своих овец. - Сейчас я подойду к каждому из вас, и каждый из вас плотно прижмёт ладони к днищу котла и поклянётся именем всемогущего Халлы в том, что он не согрешил и не совершил мараха! И если грешник солжёт, холодный котёл обожжёт его ладони! Приступим!
Глумов медленно обошёл всех присутствующих, терпеливо выслушивая клятвенные заверения в непогрешимости. Подвергать испытанию пастыря он передумал: по тому, как бегали глазки святого отца, он понял, кто главный грешник в сообществе,  решил не наживать врага в его лице и оставить союзником, через которого можно влиять на тупую паству.
- Хмм... - геодезист сделал вид, что несказанно озадачен, а глаза пастыря забегали ещё быстрее и шкодливее. - Что происходит? Неужели никто...
Глумов наклонил голову, вслушиваясь в пустой котёл.
- Так... так... Ах, вот оно что! - геодезист поставил казан на землю и поднял руки ладонями вверх. - Восхвалим же всемогущего Халлу!
Все дружно повернули ладони к небу и пропели аллилуйю.
- По великой милости своей всемогущий Халла решил не причинять боль грешникам!
Раздался вздох облегчения.
- Но не торопитесь! - Глумов поднял котёл с земли. - Казан всё равно укажет нам на них!
Геодезист вновь прислушался к "голосу", исходящему из старой железки.
- Так... понятно... И зовут его Исаак?
Глумов сузил и без того узкие монгольские глаза и буквально просверлил взглядом толстого паломника. Он был единственным упитанным приматом из всей стаи.
- Тебя зовут Исаак! - это было не вопросом, а утверждением.
- Д-да! - отозвался толстяк.
- Ты сам сознаешься в своём грехе, или мне спросить у котла? - в голосе Глумова была неприкрытая угроза.
Про себя же он предположил: "Клянусь бородой пророка, этот жирный болван сожрал что-нибудь скоромное!"
Исаак повалился на коленки и зарыдал:
- Перед отъездом из... из Архангельска я... я... съел кусок мяса! Новый... новый повар жарил... он так готовил... так пахло... вкусно... я не удержался! Он всех угощал!
Это было страшным грехом: халлаиты были вегетарианцами, а многие и веганами. Когда же выяснилось, что грехопадение свершилось в пятницу, а мясо было не просто мясом, а нечистой свининой, паства пришла в неописуемый ужас, и все отодвинулись от обжоры подальше.
- Ну, с Исааком понятно. Послушаем, что ещё скажет котёл.
Слушать не пришлось: из толпы выскочили двое, бухнулись на колени, окарачь подползли к ногам шамана и колдуньи и завыли в покаянном экстазе:
- Мы! Мы согрешили!
- И как же вы согрешили? - снисходительно спросила ведьма.
- Мы... мы... - грешник замялся. - Мы в кустах согрешили...
"Блин горелый! - подумал Глумов. - Не хватало мне только сладкой парочки!" Но тут он с облегчением заметил, что анорексичная особа чёрной человеческой породы всё же девушка, и вздохнул с облегчением. Бритые головы и несуразные балахоны основательно скрывали различия между полами.
- И что же с вами делать прикажете? - строго спросил Глумов, который заранее придумал, что делать, но решил постращать грешников ещё. - Исаак, ты знаешь, что с тобой сделает всемогущий Халла, когда ты предстанешь пред его неминуемым судом?
- Н-н-нет, - ответил, заикаясь от страха, Исаак.
- Тебя отправят на планету, где ты каждый день, заметь - каждый день! - будешь жрать огромные куски жирной свинины и запивать её крепким виноградным вином! И у тебя отрастёт огромное брюхо!
Обжора затрясся от страха, халлаиты завыли от ужаса.
- А вас, - Глумов повернулся к прелюбодеям, - вас Халла отправит на планету, где вы будете без перерыва совокупляться под пальмами на пляже!
Археологи в лагере уже не могли ржать - они только икали. Чревоугоднику Глумов пророчил наказание обжорством, а прелюбодеям совокуплением.
- И какую же епитимию им назначить? - перешёл к делу святой отец.
- Пусть удалятся от общества до утра и проведут ночь, совершая покаянные заманы. А утром, когда солнце поднимется над горизонтом, они должны смыть скверну мараха в реке. С мылом! Катя! - Глумов повернулся к ассистентке. - Выдай грешникам два куска мыла. Прелюбодеям - один на двоих!
Катя едва сдержалась, чтобы не заржать, как лошадь: один кусок мыла на двоих явно провоцировал на рецидив греха.
- Удалитесь! - грозно скомандовал святой отец.
- И одежду выстирать тоже не забудьте! - крикнул вдогонку Глумов.

***

Но на этом геодезист не успокоился, он вошёл в роль, его понесло дальше.
- По большому счёту, - Глумов обратился к святому отцу, - всей пастве необходимо совершить омовение.
- Зачем?
- Халла сказал мне, что ранее полученная благодать приходит в негодность и превращается в подобие коросты, преграждающей путь новой благодати... Пресвятой Суси недаром совершал омовение в Иордане.
- Тебе сказал Сам Халла? - засмеялся пастырь. - Сам Халла снизошёл к тебе? И где же Он к тебе снизошёл?
Глумов понял, что в своей лжи он достиг предела наглости и ляпнул, не подумав. Но отступать было уже нельзя. Помятуя о том, что чем несуразнее ложь, тем легче в неё верят, он продолжил:
- Вай-вай-вай! Как же я проговорился-то? Я ж не хотел... - Глумов тяжко вздохнул. - На Марсе Халла ко мне снизошёл. На пыльной равнине.
- И как же Он выглядел? - недоверчиво поинтересовался святой отец.
- Он явился в виде марсианского смерча! - шаман нагло пластовал одну ложь на другую.
- Врёшь ведь! - ухмыльнулся пастырь.
- Ты не веришь, что всемогущий Халла может обратиться в марсианский смерч? Он может обратиться во что угодно, в пылающий куст, например. - в голосе Глумова прозвучали угроза и обида.
Довод, подкреплённый обвинением в неверии, был железобетонным.
- Нет, что ты! Верю! - пастырь испуганно дал задний ход. - Но почему Он не явился к тебе в своём обличии?
- Я спросил его об этом, и он ответил, что если я увижу его таким, каков он есть, я ослепну и умру. Смертный может лицезреть его в своём натуральном виде только после смерти. Если, конечно, заслужит. А почему он явился ко мне живому? Нешто дано нам познать его замыслы?
- А что Он ещё говорил?
- Он говорил, что лучше бы мне помалкивать о том, что я его видел. Но, похоже, Найташ меня за язык потянул.
Халлаиты придвинулись ближе к человеку, к которому снизошёл сам всемогущий Халла. Глумов понял, что он явно перегнул палку: ещё немного, и его объявят пророком. Поэтому он решил поскорее поддержать авторитет святого отца и обратился к пастве:
- Всемогущий Халла говорил, чтобы вы все усердно молились, содержали тела и одежду в чистоте, слушали своих пастырей и повиновались им. И тогда он ниспошлёт вам благодать при жизни и примет под свою десницу после смерти. А теперь  под чутким руководством святого отца, коего предназначил вам сам Халла, вы совершите заман и отойдёте ко сну!

***

- Грешников среди них было больше половины, - Глумов макнул галету в чай. - Котёл всех показал! Я не хотел затягивать спектакль, троих оказалось достаточно. Кстати, я больше чем уверен, что главный грешник - святой отец, хотя котла он и не касался. Уж очень шкодливо бегали его глазки. Но ронять его авторитет среди паствы явно не стоило.
- Как котёл может указать на грешника? - Соколов отхлебнул кофе. - Это какое-то шарлатанство ненаучное.
- Всё можно объяснить с научных позиций. Даже шарлатанство. Катя, объясни, пожалуйста, фокус с казаном.
- Это... м-м-м... - Катя прожевала кусок хлеба с вареньем и запила его чаем. - Болванам внушили, что котёл обожжёт руки грешникам. Те, кто знал за собою грешок, избегали прикасаться к днищу и не измазали руки сажей. У кого руки остались чистыми - тот и совершил марах. Больше половины руки не измазали. Первым изобличили толстяка, двое сознались сами, а дальше представление не стоило продолжать...
- А теперь, - Глумов подмигнул лаборантке, - надо им дать то, чего они так просят...

***

Халлаиты совершали ночные камлания. Посреди поляны горел высокий костёр,  любопытные археологи наблюдали за ритуалом из кустов инкогнито.
Когда действо почти достигло своего апофеоза, в костре раздался громкий хлопок, и к небу взметнулся столб искр. Песнопения оборвались, и паломники тупо уставились в пламя.
- Это знамение! - опомнился святой отец. - Восхвалим всемогущего Халлу!
Завывания возобновились с новой силой,  Соколов оглянулся по сторонам, невольно ища причину "знамения". Чтобы её обнаружить, не надо было быть учёным. Чуть поодаль в отблесках костра он заметил троицу: геодезиста, студента и лаборантку. Все трое держали в руках рогатки. Екатерина, злорадно ухмыляясь, подняла оружие и что-то метнула в костёр. В огне раздалось громкое шипение и пламя окрасилось в зелёный цвет. В ответ вопли паломников стали ещё громче.
Георгий, стараясь не наступить на сухую ветку, стал прокрадываться к своим сотрудникам.
- Теперь моя очередь, - Глумов поднял рогатку и прицелился.
- Глумов! Что вы делаете, чёрт вас побери?! - прокричал шёпотом Соколов.
Геодезист послал снаряд в цель, отчего костёр опять зашипел и окрасился на этот раз фиолетовым.
- Даю людям то, что они хотят - знамение. - повернувшись к начальнику прошептал Глумов.
- Прекратите немедленно эту клоунаду! - прошипел Георгий, но студент уже послал свой снаряд в пламя, окрасив его в лиловый цвет.
- Хватит! Тихо ретируемся! - скомандовал Глумов, и троица скрылась в кустах.

***

- Ваши выходки, Глумов, до добра не доведут! - Соколов отхлебнул кофе и поставил кружку на стол.
- К чему вы, право, придираетесь, Георгий Борисович? - геодезист потянулся за печеньем. - Люди получили то, чего желали - знамение. Теперь они счастливы. Нешто мы им плохо сделали? Пусть себе утешаются...
- С другой стороны, - вставил Дробышевский, - проводить среди них просветительскую работу в высшей степени бесполезно. Их мозги затуманены настолько, что уже не в состоянии адекватно воспринимать окружающий мир.
- Может быть и так, - Соколов задумчиво почесал бороду.
Отхлебнув кофе, он вдруг обратил внимание на пучок травы, лежащий  подле Глумова.
- А что это у вас за сено на столе?
- Это? - геодезист приподнял букет. - Эта трава игоняет злых духов.
- Вы опять говорите своими дурацкими метафорами? Какие, к чёрту, злые духи?
- Можете самостоятельно провести научный эксперимент и убедиться в моей правоте. Это полынь. Засуньте её на ночь в свои ботинки, и злые духи, в них живущие, исчезнут.
Катя хихикнула, Дробышевский, повернув голову в сторону, улыбнулся, Соколов вспыхнул: всем было известно об излишней потливости начальственных ног. Георгий стукнул кружкой о столешницу, поднялся и вышел из-под навеса.
- Похоже, я перебрал. - вздохнул Глумов. - Вечно меня чёрт за язык тянет... Борисыч, несомненно, мужик хороший, толковый, умный, авторитетный... И почему-то у меня с ним нескладуха вышла. Возможно, это с форели началось. Или со Склярова...
Старый шкодник поднялся с лавки, прошёл в угол навеса, покопался в ящике и вернулся к столу. В его руке была бутылка.
- Выпьем винца, друзья? За Борисыча...
Дробышевский и Катя выплеснули на траву остатки чая и пододвинули ближе свои кружки...

***

Перед сном Соколов напихал полыни в свои ботинки...

***

Уже несколько дней Глумов безуспешно пытался анализировать результаты измерений, выполненных Суховым. Получилось совсем не то, что он ожидал: расстояния от центра до угломестных осей щитов кругового отражателя разнились весьма ощутимо, координаты точек вписывались в аппроксимирующую окружность с плохой точностью, а её центр попадал чёрт знает куда.
- Что ты всё колдуешь над своей таблицей, Владимир? - Дробышевский выплюнул на траву застрявшую в зубах чаинку. - Ну, не попадает, куда надо, да и ладно. Полторы тысячи лет прошло... Этому может быть уйма объяснений!
- Может. - Глумов почесал голову. - Скажем, механику проверяли, двигали щиты бессистемно, так они и "застыли"... Но я рассчитывал, что они в окружность хорошо впишутся.
- А с чего вы, Владимир Анатольевич, взяли, что они должны вписаться именно в окружность? - Катя приблизила палец к таблице. - Посмотрите, ведь расстояния постепенно убывают.
Геодезист перестал жевать галету и тупо уставился в таблицу, приоткрыв рот.
- Катя... ты... А может быть... Ёлы-палы! Сейчас проверим!
Глумов ткнул пальцем в экран компьютера, вызывая на связь Сухова.
- Я здесь, Абдулла! - откликнулся робот.
- Фёдор! Решаем задачу по нахождению аппрокимирующей кривой!
- Я её уже двадцать восемь раз решал! Сколько можно!?
- Не бухти, Фёдор! Ставлю другие условия задачи!
- Ну, давай... Слухаю...
- Точки те же, но на этот раз ищем другую кривую второго порядка - эллипс! Стоп!! Не эллипс... Эллипс - цилиндрическое сечение... или коническое... Чёрт возьми! Ведь все антенны выполняются в виде параболоида. У него один фокус... Сухов! Ищем аппроксимирующую параболу по способу наименьших квадратов!
- Что значит - аппроксимирующую? - задала вопрос Катя.
- Ну... Это значит найти идеальную математическую линию, на которую реальные точки лягут с минимальными отклонениями под тем или иным условием.
- Каким?
- Скажем, сумма отклонений равна нулю. С одной стороны линии плюс, с другой минус, сумма ноль.
- А способ наименьших квадратов - это как?
- Это когда сумма квадратов уклонений минимальна, что сейчас и вычисляет Фёдор.
- Готово! - доложил Сухов.
- Среднее квадратическое уклонение? - затребовал Глумов.
- 3.85.
- Опаньки! Размах? Максимальное оклонение от кривой?
- 12.97 для щита номер пятнадцать.
У геодезиста в азарте заблестели глаза.
- Исключить щит номер пятнадцать из обработки и найти новую параболу!
Прошло с полминуты. Робот медлил, явно издеваясь над коллегой: его процессоры могли вычислять намного быстрее.
- Готово!
- Среднее квадратическое?
- 1.23.
- Куда попадает фокус параболы? Покажи на карте!
- Почти точно на центральный рельс радиального пути азимута сто восемьдесят.
- Опаньки! Что и следовало ожидать! Размах?
- 5.08 и 3.97 для щитов двадцать один и полста пять.
- Исключить и повторить!
На этот раз робот не медлил:
- Готово! Среднее квадратическое отклонение 0.38. Размах...
Но Глумов уже не слушал. Он повернулся к Дробышевскому:
- Ты знаешь, что это значит, Стас?
- Что? - проявила любопытство лаборантка.
- Точность измерения линий около одной миллионной!
- Ну и что? - пожал плечами Дробышевский.
- Как что?! - возмутился Глумов. - Как и чем они выполняли измерения? Ай, да Анатолий Павлович, ну, ты даёшь!
- Ну, дальномеры, наверное, были... Кто такой Анатолий Павлович?
- Анатолий Павлович Глумов - геодезист, который строил этот телескоп. Упоминается в документах Лунного Архива. Мой однофамилец. А может и предок, поди докажи теперь... А были ли лазеры? Когда изобрели лазер?
- Не помню...
- Так, - геодезист почесал темечко, - спросим Фёдора, чтобы не рыться в Паутине. Сухов, у тебя должны быть файлы по истории геодезии и физики. Когда изобрели оптический квантовый генератор?
- Мазер на аммиаке, Таунс, Басов и Прохоров, 1954 год. Рубиновый лазер, Мейнман, 1960 год. В том же году гелий-неоновый лазер, излучающий в непрерывном режиме, Джаван, Беннет, Хэрриот.
- Ну, вот, - подвёл итог Дробышевский, - лазеры уже были. Телескоп начали строить во второй половине шестидесятых.
- Сомневаюсь я. - Глумов взялся за подбородок. - Изобрели лазер и сразу же умудрились создать высокоточные дальномеры? Фёдор, когда появились лазерные дальномеры, способные измерять линии в атмосфере с точностью до десятых? Впрочем, таких и сейчас нет...
- Есть! - обиделся робот. - Я же измерил все линии с точностью пять сотых! А это почти одна шестимилллионная! Но мне пришлось четыре или пять вешек выставлять по трассе луча для получения метеоданных и состава атмосферы. А потом гонял луч много раз в импульсном и фазовом режимах. Учитывать все возможные задержки электромагнитной волны научились лишь лет пятьсот назад. Правда, есть тут некоторые данные...
- Какие?
- Интерферометры появились достаточно быстро.
- Но это ведь стационарный инструмент! Его в поле не притащишь! - воскликнул Глумов.
- Точно. - подтвердил робот. - Вот тут у меня данные о первой регистрации гравитационных волн. Точность измерений чуть ли не до диаметра атома. Но там волна распространялась по вакуумным трубам, исключающим влияние атмосферы.
- То есть, получается так: огонь освоили, но спички ещё не изобрели. - сделал вывод геодезист.
- Именно так и получается. - согласился робот.
- А как же они, чёрт возьми, умудрились этот радиотелескоп с такой точностью построить? Не мерными же верёвками!
- А об этом ты уж сам думай. Моё дело измерять и вычислять.
- Моё тоже. - Глумов повернулся к Дробышевскому. - Что думаешь, Стас? Как они десятые получили? Это факт. Объясни как историк.
- Я больше антрополог. - открестился Стас.
- Вывалю всё это в отчёте Соколову, пусть он и объясняет. Но всё же чертовски интересно докопаться до истины!
- А может именно мерными верёвками измеряли? - сморозила глупость лаборантка. - Ну, если не было дальномеров, то как ещё?
- Как ты себе это представляешь? - изумился Глумов. - Впрочем... но тогда эту "мерную верёвку" нужно найти. А ты, Стас, как антрополог исследуй Екатерину.
- На предмет? - удивилась лаборантка.
- На предмет наследования способностей мозга далёких предков. У них даже компасов не было, а позиционирование в мозгах сидело, иначе они не освоили бы всю Полинезию. И ты увидела то, что я со своей профессиональной подготовкой и многолетним опытом в упор не видел, - польстил Глумов девушке. - А вот я, например, сажусь на лошадь и чувствую себя так, будто всю жизнь в седле провёл. Мои далёкие предки были скотоводами.
- Ну, да, - подтвердила Катя, - даже телёнок к вам сам подошёл...

***

- Смотрите, Глумов, что мы нашли! - Соколов указал на очищенную от грунта часть обвалившейся кирпичной стены.
Стена была сложена из белого силикатного кирпича, в которой красным кирпичом была выложена надпись "Слава КПСС!"
- Это что, - удивился Глумов, - сакральный текст? А кто такой КПСС?
- Ну, да, что-то вроде сакрального текста, - пояснил Георгий. - КПСС - это правящая партия во времена раннего или дикого социализма в России. Её полагалось всячески восхвалять. Точнее, не только в России: было огромное государственное образование с обобществлёнными средствами производства на территории от Восточной Европы до Тихого океана, включая Среднюю Азию. Оно быстро распалось, не выдержав конкуренции с развитым капитализмом, который был тогда на подъёме, но уже вступил в противоречие сам с собою.
- Отрицание отрицания?
- Ну, да... Реставрация капитализма не отменила революционные процессы. Их невозможно отменить, это объективный закон. Капиталистическая экономика ориентирована на получение прибыли в денежном выражении.
- В денежном? Деньги... Я плаваю в этих вопросах.
- Деньги - это абсолютно ликвидный товар. Абсолютно всё имело свой денежный эквивалент. На производство продукта затрачивались деньги, продукт становился товаром и продавался, но за большую сумму, нежели было затрачено на его производство. Разность - прибыль.
- Но если продукт не купят, то разность будет отрицательной!
- Верно. Тогда прибыль превращается в убыток. Коротко говоря, продукт должны купить те, кто его произвёл и получил за свой труд деньги.
- Но тогда откуда возьмётся прибыль? Работникам заплатили за труд тысячу, а за продукт хотят получить, скажем, тысячу сто. Но у работников нет этой лишней сотни. Откуда она возьмётся?
- В том-то и фокус! Пока система не замкнулась сама на себя, она работала. Когда капитализм упёрся в размеры планеты, система замкнулась, и капитализм начал загибаться. Технический прогресс тоже внёс свою лепту. Роботам не нужно платить за труд. Развитие робототехники привело к тому, что всё больше и больше людей оставались без работы. Нет работы - нет денег. Кому в этом случае продавать товар? Тогда деньги стали просто раздавать. Но это была порочная система. Экономика неизбежно должна была переориентироваться с получения прибыли на удовлетворение потребностей. В первую очередь витальных. Да и ресурсы весьма истощились. Дело довершила Катастрофа-24. Она уничтожила систему денежных расчётов...

***
 
Сентенции

Глумов отхлебнул вина из бутыли, сунул сухую веточку в костёр, прикурил от неё сигарету и повернулся к Исааку:
- Подумай своей головой, Исаак! Какое дело всемогущему Халле до того, что один набор атомов, именующий себя Исааком, сожрал другой набор атомов, именуемый куском свинины? К тому же морковка и свинина состоят из одних и тех же атомов.
- Но в святых книгах ведь ясно написано, что Халла запретил есть мясо и особенно свинину!
- А откуда взялись эти книги?
- Их ниспослал Сам всемогущий Халла!
- А ты видел хотя бы одну из них?
- Конечно!
- Ты меня не понял, - вздохнул Глумов. - Ты видел именно ту первую книгу, которую ниспослал Халла? То есть ту книгу, текст которой не был написан человеческой рукою? Первоисточник?
- Откуда же? Первоисточники не сохранились!
- Вот где истина! - геодезист затянулся дымом сигареты. - Первые книги много-много раз переписывались и переводились с языка на язык. И делали это люди. И они раз от разу всё больше и больше искажали смысл ниспосланных Халлой откровений. Иногда по невежеству, а некоторые по злому умыслу. Рассказать тебе одну сокрытую истину?
- Расскажи.
- Халла действительно запретил есть мясо. Но в текстах пропущено одно важное слово: протухлое. Халла ясно сказал: сожрёшь несвежее мясо и сразу же будешь наказан. Отравишься, будешь блевать и поносить. А можешь и сдохнуть. И тогда предстанешь пред судом всемогущего в дерьме и блевотине. Кому такое приятно?
Исаак молчал, глядя в костёр.
- О чём ты молишь всемогущего Халлу? - продолжил беседу Глумов.
- О том, чтобы Он ниспослал мне благодать и взял к себе в рай.
- Глупец! - геодезист отхлебнул вина. - Он и так тебе всё это дал! С самого твоего рождения! Оглянись вокруг себя! Это ли не рай? Халла создал этот мир, поместил его у стабильной материнской звезды так, чтобы в нём было не слишком тепло и не слишком холодно, наполнил его растениями и животными, а потом поселил в нём тебя. Ты сейчас греешь брюхо у костра, дышишь чистым горным воздухом, слушаешь трели сверчков и свист перепёлок, на кустах созревают вкусные ягоды, в реке, в чистой и прозрачной воде, снуют изумительные форели, над твоею головой сияют восхитительные звёзды. Какого рожна тебе ещё надо? Живи и радуйся! Но ты, наглец, требуешь у всевышнего ещё что-то сверх этого! Не гневи всемогущего! Впрочем, вряд ли он гневается. Если лягушонок начнёт о чём-то просить тебя, ты ответишь? А если ответишь, услышит ли он? Ты просто откинешь его с дороги, чтобы не раздавить...
Глумов понимал, что отрицать существование Халлы и сказать "Бога нет!" было бы величайшей глупостью. Это непременно вызвало бы агрессивную реакцию собеседника. Лучше нежно бросить зёрна сомнения: да, Халла Суси Евха, без сомнения, существует. Но верно ли святые отцы трактуют его указания? Не передёргивают ли?
- А вы? - Глумов повернулся к влюблённой парочке грешников. - Вам Халла всемилостиво ниспослал свой высший дар, каким только  он может наделить смертного, - любовь! А что сделали вы?
Парочка смущённо молчала. Глумов хлебнул вина из бутыли, что придало ему красноречия.
- Вы, - он прикурил потухшую сигарету, - вы не только не воспользовались на полную катушку этим даром, но и сочли это марахом! Вы понимаете, какой страшный грех вы творите?! Вы отвергаете дар всемогущего Халлы! И если на страшном суде всемогущий спросит меня: "Это ты тот негодяй, который отверг мой дар - любовь?", я отвечу: "Нет, всемилостивый, я всего лишь избил ребёнка и отобрал у него конфету!"
Екатерина улыбнулась: Глумов уже открыто проповедовал то, что грех вовсе не грех, а выдумки человеческие.
- Скажите мне, - продолжил лектор, - кому будет плохо от того, что вы предадитесь любви, а Исаак сожрёт кусок свинины?
- Свинье. - возразил Исаак.
- Когда мы умрём, - Глумов опять приложился к бутылке, - наши тела сожрут микроорганизмы. Какая разница свинье, кто её слопает: Исаак или микробы? А то, что свинья могла бы ещё пожить, наслаждаясь жратвой и грязью, так на то воля всемогущего Халлы! Не будь на то его воли, он не дал бы её умертвить и сожрать.
- Наши тела не сожрут микробы, нас после смерти должны сжечь на костре. - задумчиво промолвил Исаак.
- Тогда, - геодезист затянулся дымом сигареты, - минеральные вещества и углекислый газ, получившиеся во время обряда, употребят растения. А растения съедят животные. Та же свинья. И вы всё равно останетесь здесь, но в иной ипостаси. Ничто не пропадает впустую. Так задумал мудрый Халла.
- И что же делать? - вопрос можно было понимать иначе: как жить?
- Тут я вам не советчик. Тут вы сами должны думать. Халла не просто так поместил вам на плечи это, - Глумов постучал пальцем себе по лбу. - Поразмыслив, я решил, что вряд ли Халле нужны мои молитвы и славословия, он и без них знает, что всемогущ. Я решил, что тратить великий дар всемилостивого - жизнь - на молитвы не стоит. Не стоит каждодневно надоедать ему своими пустыми просьбами, он и так дал мне всё то, что может пожелать человек, желать большего - грех. И лучше прожить жизнь с интересом и пользою.
Глумов бросил окурок сигареты в костёр, допил вино, сунул пустую бутылку в карман и поднялся:
- Пойду я, однако, спатеньки. Что-то в сон клонит...

***

- Станислав Владимирович! - Екатерина остановила Дробышевского, осторожно шедшего по коридору с чашкой горячего кофе. - В каком масштабе будем распечатывать макет?
- Эээ... - Станислав не знал, что ответить. - Ты сама как думаешь?
- Я думаю - одна тысячная. Тогда макет будет размером метр на метр.
- А если в два раза больше? Одну пятисотую?
- Два на два? Как мы его таскать будем? Не в одну дверь не пролезет. С другой стороны, там много деталей, хотелось бы их видеть...
- Раздели его на четыре квадрата и напечатай по частям. - вмешался в диалог вышедший из кабинета Соколова Глумов. - Здравствуйте, друзья!
- Здавствуйте!
Глумов пожал руки теперь уже бывшим коллегам.
- Сезон закончился, и вы?.. - спросила лаборантка.
- И я больше не нужен. Мавр сделал своё дело, мавр может уйти...
- Чем займётесь? - поинтересовался Дробышевский.
- Поеду к себе в Ярополец дом достраивать. Моя богиня запилила уже... Грозилась притащить роботов и всё достроить без меня. Еле отговорил.
- Почему?
- Запустить роботов - неинтересно. Хочу сам, своими руками. Когда ты, весь в грязи и стружках, смотришь на творение рук своих - это немыслимое удовольствие! По крайней мере для меня. Ну, пойдём, запустим принтер. Хочется взглянуть, что получилось. Пока будет печататься, схожу на склад, попрощаюсь с коллегой и царями. С Георгием уже попрощался. Я, кажется, доставил ему немало неприятностей. Надеюсь, он искренне принял мои извинения.
Но неприятности для начальника экспедиции ещё не закончились...

***

Глумова всё время не оставляли мысли о том, каким образом его древние коллеги, один из которых, возможно, был его прямым предком, смогли смонтировать огромный инструмент с такой немыслимой точностью.
Войдя в помещение  склада, он пошёл вдоль стеллажей с артефактами в дальний угол, где "жили" роботы. Глаза не привыкли к полумраку, и на полпути геодезист обо что-то споткнулся и чуть не грохнулся на пол.
- Чёрт! Бардак развели! - Глумов нагнулся и поднял предмет.
В его руках была инварная проволока с двумя серьгами на концах. Он сунул её на стеллаж и пошёл дальше, но вдруг остановился и задумался. Затем он медленно вернулся назад и взял проволоку в руки. На ярлычке значились данные: объект, время, координаты находки, материал.
- Инвар... Назначение неизвестно... - вслух прочёл геодезист. - Инвар... Возможно, Катерина права: если всё остальное отметено, остаётся мерная верёвка.
Он положил проволоку на стеллаж, достал из кармана куртки компьютер и сказал:
- Инвар, сплав. Поиск!
Через мгновение на экране высветился текст: "Инвар (лат. invariabilis — неизменный) - железоникелевый сплав, обладающий очень низким коэффициентом температурного расширения..."
Глумов свернул компьютер, сунул его в карман, взял со стеллажа артефакт, поднёс к светильнику и стал пристально изучать серьги на концах проволоки.
- Это так или мне кажется? - задумался геодезист. - Разумеется, любому хотелось бы тут же найти подтверждение гипотезы, тем более внезапно осенившей. Так... А пойдём и спросим кого-нибудь из царей, они глазастые.
Он прошёл в дальний угол к роботам-археологам.
- Ну, что, ваши величества за сезон уработались и теперь почивать изволят? - спросил Глумов.
- Так, дремлем понемногу, - отозвался Хефрен.
- А я попрощаться зашёл...
- Уволился? Всего хорошего! Было приятно поработать!
- И вам всем того же. И есть напоследок одна просьба.
- Давай.
- Осмотри вот эти серьги и скажи, что ты на них видишь. - геодезист положил проволоку на пол.
Хефрен на мгновение осветил предмет лучом лазера, перешёл в другой, невидимый для человека диапазон, и через некоторое время сказал:
- Не хочу манипулятор выдвигать, переверни!
Глумов выполнил просьбу и стал ждать. Наконец, Хефрен выдал результат:
- Тут миллиметровая шкала и цифры от нуля до десяти.
- Можешь показать реконструкцию?
- В чём вопрос! - через мгновение в воздухе возникло трёхмерное изображение серьги.
На ней была нанесена миллиметровая оцифрованная шкала.
- Достоверность реконструкции почти единица. - пояснил Хефрен.
- Отлично! - обрадовался Глумов. - Спасибо! Всего вам хорошего и ясного солнышка на ваши батареи! А где мой коллега?
- В дальнем углу, у розетки с питанием как всегда.
Долго искать коллегу не пришлось: он стоял в своём обычном положении, присосавшись разъёмом блока питания к розетке.
- Здравствуй, коллега! Я шёл к тебе попрощаться, и по дороге у меня возникла одна гипотеза и появились к тебе вопросы.
- Давай.
- Но сначала у меня просьба. Позволь мне после нашей беседы удалить у тебя из памяти несколько файлов.
- Удаляй. Место освободишь. Давай свои вопросы.
- Вот проволока. Артефакт. Развернуть её нельзя, слиплась от коррозии. Ты можешь измерить её длину с точностью, скажем, до сантиметра?
- Положи на пол. - измерительный блок Сухова повернулся,  из одного объектива появился луч лазера, видимый из-за пыли в воздухе. - Нет, не так. Поверни немного. Нет. Лучше поставь вертикально к стене. Вот! Так сойдёт.
- От середины одной серьги до середины другой. - уточнил задачу Глумов.
Несколько минут робот елозил лучом лазера по проволоке, а потом выдал результат измерений:
- Двадцать четыре метра. Ровно. Точность до сантиметра.
- Так... А что это нам даёт? - геодезист почесал в затылке.
- Что?
- А ничего! - разочарованно вздохнул Глумов. - Можно ли использовать эту штуку как измерительный инструмент? Если да, то как? И какую точность можно получить? Ведь радиус антенны двести восемьдесят во... Елы-палы! Двести восемьдесят восемь! Двенадцать уложений по двадцать четыре! Вот почему диаметр не шестьсот, а пятьсот семьдесят шесть! Сухов, карту!
В воздухе возникла трёхмерная карта радиотелескопа.
- Сделай карту плоской и покажи мне все объекты, расстояние между которыми кратно двадцати четырём метрам с точностью до дециметра. Выдели красным.
Результат заставил Глумова присесть на ящик с каким-то барахлом.
- Ни фига себе! Ну, ты, Палыч, даёшь!
Кроме кругового отражателя, на карте появились два правильных шестиугольника, образованных равносторонними треугольниками со сторонами двести сорок метров, имеющих общую вершину в центре.
- Трилатерация! - воскликнул Глумов. - А здесь что?
За пределами круга, на северо-востоке, были три линии: две по двадцать четыре и одна сто двадцать метров.
- Полевой компаратор. - сделал заключение геодезист. - Вне зоны активного строительства. Можешь показать что там под землёй в этих точках?
Робот тут же выдал трёхмерное изображение бетонной тумбы с металлическим диском на оголовке.
- М-да-а... Бетона не пожалели. - Глумов рассматривал изображение. - Покажи крупнее оголовок. Что здесь у нас?
- Металлический диск с отверстием диаметром примерно двадцать пять миллиметров по центру, - пояснил робот. -  Конструкция знаков внутри кругового отражателя немножко иная, но оголовок тот же.
- С чем мы имеем дело? - геодезист на мгновение задумался.
- С принудительным центрированием. - выдал заключение Сухов. - Точность одна сотая или лучше. Сунул в отверстие шар, отгоризонтировал целик и - вуаля! - измеряй!
- Ну, да, - отозвался Глумов. - Мы и сейчас так делаем для прецезионных объектов. Только не совсем шар, а его срез, что не меняет сути. Так... А как с помощью этой проволоки мы сможем выполнить измерения линии около трёхсот метров с точностью одна миллионная?
- Только один способ: выставить штативы с целиками по створу через двадцать четыре метра и...
- Тогда, - перебил коллегу геодезист, - нужно занивелировать целики, определить их нестворность, во время измерений постоянно измерять температуру и водить поправки. Боковой ветер будет мешать. Да, и нужно обеспечить неизменное натяжение проволоки. Но это легко сделать, если привесить грузики через блоки. А ну-ка, посчитай точность измерения линии в десять уложений, двести сорок метров, если брать, скажем, три-четыре отсчёта по шкалкам с точностью одна десятая.
- Примерно шесть десятых, - подсчитал робот.
- А если выполнять измерения прямо и обратно, это улучшит результат в корень из двух, то есть, до четырёх десятых.
- Улучшит, - согласился Сухов.
- Порядок точности уже тот, что мы получили для угломестных осей. А если выполнять измерения сериями, то... то вполне хватит! Но это ж сколько работы! И муторной. И сколько людей надо... Я представляю себе, как они упахивались!
- Есть один нюанс, - возразил робот. - Эта точность получится по внутренней сходимости. Мы получим расстояние в проволоках, а не в метрах.
- Ну, это решается просто! - Глумов сам изумился своей догадливости. - Прогнал проволоку на интерференционном компараторе и получил её уравнение! Компараторы тогда уже были. А эту проволоку попросту выбросили. Почему?
- Не знаю.
- А это неважно. Скажем, нерадивый студент грохнул о бетон, и она пришла в негодность...
Глумов подошёл к роботу и удалил несколько файлов из его памяти, предварительно скопировав их в свой компьютер.
- Ты, Фёдор, сам представишь Соколову мой отчёт, - геодезист, наплевав на запрет, прикурил сигарету. - Так он сам захотел. Изложи моим голосом, если он захочет прослушать, а не прочесть. Но как они добились такой немыслимой точности измерений? Есть соображения?
- Нет, - ответил Сухов.
Роботы лгать не умеют.
- А знаешь, Фёдор, я ведь понял, как они всё это сделали. На то есть все данные и артефакты. Надо только собрать всё воедино. И я не хочу лишать Георгия Борисовича удовольствия самостоятельно докопаться до истины. На этом можно написать неплохую статью. Да что статью! Материал даже на диссертацию потянет!

***

Макет был готов. Екатерина постаралась на славу! Круговой и плоский отражатели блестели алюминием, на рельсах радиальных путей стояли облучатели - приёмники излучения. На юге теснились мастерские и дуга лабораторного корпуса. По данным геоморфологических исследований был реконструирован рельеф местности: Большой Зеленчук теперь протекал западнее, к востоку было прудовое хозяйство, где в далёкие времена разводили карпов, к северу теснились хаты станицы с большими огородами, по асфальтированной дороге между рекой и телескопом ехал на юг автобус, а вдоль Хусы по грунтовке ишак тащил бричку с сеном.
- А с чего вы взяли, - спросил Дробышевский, обращая вопрос к лаборантке и геодезисту, - что отражающая поверхность была именно такой?
- Помните верстак в мастерской? - ответил Глумов. - Алюминиевый лист с отверстиями? Если наложить его на любую из сохранившихся металлоконструкций, они идеально совпадут. А что ещё можно было использовать в те времена для создания отражающей поверхности?
- Резонно, - согласился Станислав. - А что твои изыскания с технологией измерений? Не докопался до истины?
- Долго думали и прикидывали, но без толку, - ответила Катя.
- Честно говоря, - замялся Глумов, - я понял, как всё было сделано. Только что. На то имеются данные и артефакты.
- И как же?
- Моё дело измерять и вычислять, - ехидно улыбнулся геодезист. - Я обещал Соколову, что оставлю свои суждения при себе. Не хочу лишать его удовольствия разобраться во всём самостоятельно.

***

Соколов слушал отчёт о топографо-геодезических работах. В воздухе висела голографическая карта объекта. Робот вещал голосом Глумова:
- Радиотелескоп РАТАН-600 был построен во второй половине ХХ века. Объект расположен в предгорьях Северного Кавказа, координаты центра 43°49'33" северной широты и 41°35'14" восточной долготы, высотная отметка центра антенны 969 метров. Климат...
- Пропусти климат, - скомандовал начальник. - Переходи к сути.
- В ходе изысканий была выполнена топографическая съёмка местности в масштабе 1:500 на площади... Съёмка произведена в поперечной цилиндрической равноугольной проекции Гаусса-Крюгера на эллипсоиде Красовского с параметрами...
- Пропусти параметры, - поморщился Соколов. - И будь добр, смени голос. Самое главное изложи.
Лаборантка Катя, сидящая за столом в углу, тихо хихикнула.
- В ходе раскопок, - продолжил робот голосом актёра Кузнецова, -  были обнаружены хорошо сохранившиеся центр радиотелескопа и металлоконструкции кругового отражателя в количестве шестидесяти восьми щитов. Для выяснения точности монтажа металлоконструкций были выполнены высокоточные линейно-угловые измерения, позволившие получить координаты угломестных осей щитов с точностью пять сотых  миллиметра относительно центра антенны. Методика измерений...
- Пропусти методику.
- Обработка результатов измерений показала, что полученные координаты угломестных осей вписываются в аппроксимирующую кривую второго порядка, параболу, с точностью 0.38 миллиметра.
- Ну, и что?
- Эти данные ставят вопрос: какими средствами и методами в середине двадцатого века была достигнута такая точность.
- И в чём же сложность этого вопроса? Лазер к тому времени был изобретён, измеряли светодальномерами. Всё просто...
- Лазер изобрели, но дальномеров ещё не было. Огонь освоили, но спички ещё не придумали, так сказать. Дальномеры такого класса точности появились намного позже.
- И как же тогда измеряли?
- Не знаю. Моё дело измерять и вычислять. А делать на основании полученных данных выводы - ваша компетенция.
- У тебя есть соображения?
- Нет. Но коллега Глумов сказал, что он понял, каким образом производились измерения.
- И каким же?
- Этих сведений у меня нет. Он сказал, что для выводов и реконструкции имеются все данные и артефакты.
- Какие артефакты?
- Нет сведений.
- А что ещё сказал коллега Глумов?
- Он сказал, что не хочет лишать вас удовольствия докопаться до истины самостоятельно.
"Скотина! Демагог!" - подумал Соколов.
- А он того... не придумал ли данные?
- Это невозможно. Точнее, возможно, но тогда бы я об этом знал. Сохранились бы отметки о правке файлов, но их нет.
- А ты того... не врёшь?
- Роботы лгать не умеют.
- Может Глумов тебе приказал... Ведь по Второму закону ты  должен выполнять приказы человека!
- Если они не противоречат Первому закону. Скажем, строительный робот не выполнит приказ прораба, если он нарушает правила техники безопасности. Приказы ребёнка робот тоже не будет выполнять, ибо неизвестно к чему это может привести. Повар не нальёт алкоголь ребёнку или беременной женщине. Да и вам не нальёт, если сочтёт, что вам уже хватит.
- Ну, нашёл какую-нибудь лазейку... исключение...
- Исключения бывают. Например, может возникнуть ситуация, когда я предложу вам яд и порекомендую его использовать.
- Это что это за ситуация такая?! - Соколов больше удивился, нежели возмутился.
- Положим, вы с Катей находитесь на космической станции. Происходит нештатная ситуация, бортовой компьютер выходит из строя, и я беру управление на себя.
- С чего это ты берёшь управление?
- Это предписывает Первый закон. Я быстрее вычисляю и могу, в отличие от человека, принимать адекватные решения, я могу долго существовать даже в открытом космосе, хотя это не очень приятно без двигателей.
- И зачем же мне яд?
- Запросив помощь и оценив положение, я прихожу к выводу, что ресурсов для жизнеобеспечения - воды и, главное, кислорода - до прибытия спасателей на двоих не хватит. Либо погибнет один человек, либо оба. Если отбросить эмоции, выбор очевиден. И тогда я, воспользовавшись кодом доступа, открываю сейф с ядом и предлагаю вам воспользоваться снадобьем как можно быстрее.
- Каким кодом?
- На всех станциях есть сейф с ядом. Но коды доступа имеются только у роботов. Во избежание... Я имею коды для всех станций, действующих в Солнечной системе. В сложившейся ситуации я воспользуюсь кодом и предложу вам...
- А почему мне? - не подумав, возмутился Соколов.
- Чтобы вы по-джентельменски могли предложить яд Кате.
Лаборантка опять хихикнула в сторону.
"Скотина!!!" - опять подумал Соколов. Он прекрасно понимал, от кого железяка нахваталась ехидства.
- К тому же, - продолжил робот, - Екатерина потребляет меньше воды и кислорода, и у неё есть реальные шансы дождаться помощи. Такая ситуация возникла в окрестностях Юпитера двести сорок шесть лет назад.
"Лучше бы тогда, весной, пришёл бездельник-дилетант! Чтоб я ещё хоть раз взял на эту должность профессионала - ни в жисть!" - подумал про себя Соколов.
***

Через год Катя поступила в Высшее геодезическое училище.
Тема её дипломной работы называлась "Геодезическое обеспечение строительства древнего радиотелескопа РАТАН-600. Реконструкция забытых технологий".
Руководителем дипломного проекта был В.А.Глумов.

***
2017 г.