«Я вечно «летаю» будто и не хожу по земле…»
Жорик, которому давно было ни много, ни мало, а лет так, "надцать", шёл по улицам своего родного города, и звон в ушах, ласкающей слух мелодией отдавался в его голове, не умудрённой возрастными сединами и не отягощённой разного рода думами.
Он шёл, а, на самом деле, ему казалось, что летел, почти порхал. Ощущение внутреннего полёта не давало ему покоя. Понимание, что не птица и не летает, тоже даже не возникало в той полости, наполненной не чистотой сознания, ни серой мыслью тёмного жидкого вещества, а только чувством гордости за самого себя, и до такой же степени, что на спине, уже им самим ощущались огромные крылья, которыми он, Жорик даже не пытался махать, они и так самостоятельно несли его всё выше и выше, поднимая над куполами церквей и крышами того города, в котором родился и вырос этот герой, которому давно было лет так "нацать" и который чётко знал, что умён, правда, вот с образованным, как-то не выходило, тут не хватило пафосности птицы породы индюк, чтобы приписать себе ещё и эту несуществующую, на самом деле, регалию.
И потому ничего не оставалось, как чувствовать себя грозным орлом, с широким размахом своего оперенья, торчащего из его лопаток, прямо на спине, в надетом кожаном пиджаке для солидности… Вот они то, эти крылья, только размером с воробьиные, так они выглядели, если не сверяться с тем, что считал сам Жора, их обладатель, и были цвета той жидкости, которая по обычаю, заполняет пространство в голове каждого человека, называемое черепом, и которое оставалось абсолютно пустым у этого орла, коим ощущал себя Жорик, но которым правда, не видели его окружающие, что, конечно же, не только не волновало его самого, но и попросту в те его пустоты не приходило.
Зато, его полностью пустая голова привносила лёгкости в его личную жизнь, хоть и несколько отравляла существование другим, а, главное, придавала лёгкости его походке, и того ощущения птичьего полёта, когда вознёсся над вершинами, и решил, что умён, так и оставаясь на земле и дурачком. Чего, конечно же, не мог знать он сам, этот летатель над всеми и вся, почти знаменитый Икар или Маленький Принц.
Тем не менее, словно радостный звон колокольчиков, после удара по гладкой поверхности, жестяной полой банки, звучала музыка счастья и гордости за себя, в его пустой голове, а следом уже и хоровым пением гремели бубенцы, висящие на огромных ушах этого человека, которому давно было даже за "нацать", и который всю свою жизнь только и делал, что мнил себя умным, потому что образованным не был, то есть знаний в том черепном пространстве за долгие годы не накопил, так и оставшись навсегда, в глазах других дурачком, а в своих - той птицей, которая, правда, всё же не летает, и всё же называется - пафосным индюком, и в голове которой вместо серого вещества, всегда радостно звенели колокольчики, возвещающие об очередной возникшей идее, когда всем людям, оказавшимся случайно и не дай-то бог, рядом с ним, положено было кидаться врассыпную. Ибо дурак, ещё и с инициативой, это всегда хуже некуда, пусть и мнящий себя птицей высокого полёта, которому ничего не оставалось, кроме того, как от лёгкости в пустой голове, наслаждаться хоть лёгкостью в своей походке, очаровывая тем самого себя, и вводя порою, в заблуждение окружающих, но только до того момента, пока в этом полом пространстве не возникало идеи, как прослыть или хотя бы, как показаться умным...
Умнее, чем есть на самом деле, чтобы при полёте случайно не задеть крыльями за электрические провода, и не стать тем индюком, что приобрёл соответствующий вид, когда попытался о чём-то подумать, а попал, как всем известно, в суп. И вот, на этом-то месте его заурядная история и закончилась, собственно, как и история Жорика, и уже даже колокольчики радостно не звенели, а грустно повесив свои синие головки, лежали увядшим венком на земляном холмике, означающим, одно - что, сколько не летай в собственном сознании и предствлении о самом себе, всё же надо бы мыслить приземленнее, дабы ещё при жизни никто не задал тебе, для многих давно ставшего риторическим, вопроса... «А, как тебе так живётся, без мозгов - то?» И не назвал бы тебя безмозглым колокольчиком - пустозвоном, как того заслужил, а вовсе не птицей, которой никогда и не был.
21.10.2017 г.