«Миф» (Анатолий Карасёв)
http://www.proza.ru/2017/10/13/1850
В переписке со мной автор признался, что хотел в этом рассказе изобразить великую любовь. Я ее не увидел. "Может, Вы не романтик?", усомнился он.
Великая любовь, на мой взгляд, прежде всего жертвенна и безоглядна. Такою в рассказе и не пахнет.
Она ему свысока - дурачок. Скрытна, подозрительна, как оказалось - в международном розыске интерпола. Просто этот бесхитростный малый вызвал у нее меньше подозрений, чем остальные, что позволило беглянке ненадолго расслабиться.
Для него бизнес важнее чувств к ней. Потому по первому звонку без сомнений оставляет теплый остров, партнершу по отдыху и улетает домой на север решать накопившиеся проблемы. Последнему его пассажу о немилой без нее жизни не веришь.
Да, курортный роман на Корфу оставил в его воспоминаниях лёгкую грустинку. Некоторые потом даже популярные песни слагают, Анатолий, а этот даже на стихи не расчувствовался. Вот Корфу он полюбил не понарошку. Потому и вернулся надолго. Видимо, средства позволяют. А полюби он ее - все помыслы и деньги, которые у него водятся, направил бы на ее поиски.
Странное послевкусие осталось после прочтения Вашего эллегического рассказа. Неплохим языком изложенная незамысловатая история этого курортного романа время от времени поражает невпопад подобранными и неуместными образами.
Поясню свою мысль примерами:
"Юля закрыла глаза и подставила лицо дыханию моря.
- Наверное, посылают мальчика потрясти дерево или что-то в этом духе, - ответил я, бесконечно любуясь ею".
Не мог герой "бесконечно любоваться" героиней в отрезок времени, ограниченный промежутком между тем, как героиня "закрыла глаза и подставила лицо дыханию моря".
"они расстилают под деревьями белые холстины и ждут, пока ветер сам собьёт плоды. Эти мудрые дети считают, что руки ветра гораздо нежнее человеческих".
Если хотите, Анатолий, чтобы читатель верил Вам, Вы должны быть безоговорочно правдивы в своих образах.
"Ветер собьет плоды" и далее "руки ветра гораздо нежнее человеческих"?
Сбить нечто можно ударом кулака, не так ли? Бывает и удар стихии. Удар ассоциируется со словом кулак и со словом разрушение.
Но если "руки ветра гораздо нежнее человеческих", то они оливки не "сбивали", а нежными невесомыми пальчиками срывали и бережно укладывали на разостланные под деревьями белые холстины, не примяв их нежные щёчки.
"- Ветер – хорошая вещь, - сказала она, мечтательно глядя в небо, - он уносит с земли всю мерзость. Должно быть, это дыхание Бога".
"Ветер уносит с земли всю мерзость".
Весь мой жизненный опыт протестует против этого образа, Анатолий! Да и ветер, должно быть, обиделся. Он, который только что щедрой рукой рассеивал оливки, в надежде, что какая-то из них закатится в углубление в песке и когда-нибудь прорастет; он, который разносит по миру облака животворящего тополиного пуха, и парашютики семян одуванчиков, оказался разносчиком мерзости?
Эта ассоциация тем более неуместна рядом с чистой белой холстиной, на которую ласковые пальцы ветра роняют спелые оливки и двумя любовниками, поэтично воспринимающих мир в этот миг своих биографий.
"он (ветер. Р.Р.) уносит с земли всю мерзость. Должно быть, это дыхание Бога".
Слов нет. "В зобу дыханье спёрло"! Бог дышит мерзостью? Он мерзость вдыхает или мерзость выдыхает?! И то и другое предположение вызывают эмоциональное неприятие читателя!
Оставим нечистое дыхание ветра и признаем, что ветер не способен "унести" что бы то ни было прочь с нашей планеты, а всего лишь "переносит" с места на место. :)
"Юля спрыгнула с камня и обвила мою шею своими длинными руками". Дива Плагина из "Пятого элемента"? Что за странный образ в череде ему подобных, Анатолий?
Вы описываете образы, которые рождаются у Вас в голове, и Вы их видите столь отчетливо, что горите желанием поделиться ими с читателем, или Вы плетете словесные кружева, не утруждая себя трудом критически взглянуть на образы, которые они образуют?
Образы - живые. Они - наши миры, наше богатство. Мы, сочинители, их творим в мирах горних, как земляне творят материальные объекты на Земле, воздвигают финансовые пирамиды и сколачивают состояния.
Некоторые образы сияют веками, столь они блистательны и ярки! Они бессмертны:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
То как зверь она завоет,
То заплачет, как дитя.
Буря вызывает у поэта ассоциации то с плачущим ребенком, то с воющим зверем.
И мы, очарованные его стихами, прислушиваемся к порывам бури за стеной и восклицаем: "И вправду, так и есть! Как я раньше не слышал этих звуков в разноголосии вьюги?".
Образ возникает в нашей фантазии и далее живет своей жизнью: то зверь скребется когтями по наружному стеклу, то продрогшее небесное дитя, едва слышно всхлипнув, коснется козырька снега, и тот с сухим шуршанием стечет вниз с переплётов окна...
Хотите ли Вы того или нет Анатолий, но образ некоего бога с мерзким дыханием проник в сознании читателя и теперь живёт там самостоятельной жизнью, отравляя зловонным мерзостным дыханием, паразитируя на доверчивости читателя, который необдуманно проглотил его. :(
"Мы никто здесь не верим в это".
Мы не верим или никто не верит в это? :)
"Мне ничего больше не надо от жизни, кроме одного".
Мне ничего не надо от жизни, или одно что-то очень хочется? :) Давайте определимся, Анатолий.
В общем, я циник, а не романтик потому, что удручен тем обстоятельством, что нынешние молодые сочинители именно такой представляют великую любовь и понятия не имеет, что это такое.