Почему же кофе так быстро заканчивается? Наконец-то я рассказал тебе завязку. Тепень я буду описывать все, как будто читаю книгу, лишь изредка внося несколько слов от себя. После того дня все пошло по другому: кто-то подкинул мне кроличью лапку.
-Извините за то, что я ушел, правда: были важные дела. Как Вы себя чувствуете?
Я был рад, что Томсон не пропал: он был единственным из всех, кто не внушал мне страх. Даже наоборот, с ним я чувствовал себя в полной безопасности. Он, как и в тот вечер, одететый по официальному, шел и чеканил асфальт тростью. Удары о землю были достаточно тяжелыми: она по-видимому была отлита из чугуна. Стержень был поделен на грани, сверху красовался Эфес похожий на взбитые сливки.
- Мне по-лучше. В прошлый раз Вы были без трости.
- В прошлый раз пришлось взять что-то по-серьезней трости. - Его губы, как волны, оббивали клыки.
- Могу ли я обращаться на "ты"?
-Да, так будет проще,- немного нахмурился Томсон.
- Я не очень привык к официозу. Куда мы идём? - настало время, как этот вопрос дошел в очереди.
-В одно интересное место. Не переживайте, кхм... тебе там понравится. Место немного странное, но что сейчас у тебя нормальное? - он посмотрел мне в глаза своими углями.
Так и есть, мне кажется: ничто не сможет меня удивить, а приступа тошноты я не боюсь. Он знает, что со мной происходит. Его ответы намного важнее цены, которую за них будет необходимо заплатить. Сам он не хочет причинить мне вред, иначе, какой смысл был ему спасать меня от бабки. Совсем мало вероятно, что он ведёт меня убивать.
-Не все будет очевидным в этом мире. Многие будут скрывать свои истинные намерения. Время становиться параноиком.
Ну вот - он опять это сделал. Как это вообще возможно?
- Наберись терпения: мы почти дошли до ответов. И да, говорить тебе сейчас вслух - не самая лучшая идея.
Я заметил, что небо не было захвачено облаками, но луны не было видно. Она не взошла, хотя время ее поста давно настало. Улицу покрывала мгла, солнце в небе темнело с каждой минутой. Его чёрное блюдо было потресканное золотистыми прожилками с синим и зелёным отливом. Оно напоминало картину Малевича. Звезда гипнотизировала. Она подобна возгорающемуся бархату. Я проваливался в ее трещины, как между дорожной плиткой, но взгляд был направлен вверх. Её младшие сестры закрывали себя платками темноты от стыда пред её величеством. Косяк вельможных птиц закрыл собой пылающую сферу, открывая придворный бал. Облака пернатых быстро и беспорядочно кружились. Танцоры наступали друг другу на ноги, врезались в столбы, деревья, танцорш. Их тела плюхались на землю, выкидывая из себя внутренности. Протяжный скрип карканья и багряный сироп заполонили улицу. Один из стаи ворон сумел спарировать и вцепиться когтями в кривую ветвь прям возле моего плеча. У него были пустые глазницы в форме крестов. Он выкрутил голову и, высунув длинный язык, который развевался как знамя, заорал на меня. Он хлестал и лупил крыльями воздух, пытаясь достать до меня, но не мог разжать ветку - она была его цепью.
- Вы в роли гостя на этом балу. Этот специфичный звездопад в вашу честь. - С легкой усмешкой произнес Томсон и разбил чугунные сливки о тварь, сидящую на ветке.
Мы шли по кладбищу из павших туш, старые многоэтажки были их надгробиями. Мне было не по себе, от увиденного и дуновения ветра по коже шли мурашки. Сильный страх. Пугала мысль, что все это представление может понравиться, его грязные следы уже были на дорожке к моей симпатии. Борей кашлял, отхаркивая, с мокротой, туман, что подчеркивал порывы ветра. Подошва цеплялась за рубцы асфальта , поеденного оспой. Здания сыпались, крошились от болезни. Из подвалов воняло остывшими пролежнями, хладным потом. Больные сделали линию оккупации, заражая идущих рядом прохожих. Новые зараженные переносят болезнь на других, они въезжают в новые квартиры, и свеже построенные здания начинают гнить. Уныние соскользает по их стенам вместе с проточной водой, порождая язвы из мха. Круговорот чумы. Из окна повеяло запахом бульона, будоражещего аппетит. Такой обычно приносят в постель к простывшем людям. А если болеет весь мир, а я последний остался здоровым? Будь это так, меня бы не манил аромат супа. А что за болезнь? Мы свернули в узкий переулок: стены дома были выкрашенны в белый цвет - это напоминало коридоры больницы, псих-больницы. Не было возможности там побывать, но так ее показывают в большинстве фильмов. И вот в одном из унылых холлов горела над кабинетом неоновая вывеска. Среди всего окружения хаос был к лицу лишь этому месту. Легко можно было заметить неровную кладку кирпичей, из раствора между ними торчащую солому, перекошеную резную вывеску "Goliard's club". Она была чуть ли не на половину внешнего торца здания и, как и оно, была украшена неоновой подсветкой.
-Это Олег придумал немного подсветить вход. Ты с ним познакомишься, он немного позже подойдёт. - Томсон отодвинул тяжёлую дверь и плавным жестом руки пригласил меня войти.
Внутри стояла угловатая мебель обшитая черным бархатом. На потолке кверх ногами висели свечи, окруженные неоновыми светом и люминисцентными линиями. Воск капал в закрученые дырки черных матовых столов с широкими полями: для возможности ставить блюда или кружки. Барная стойка была изогнута наружу белой волной, которую подпирали стулья из прозрачного пластика. В углу на гвоздях висел длинный деревянный стол, под которым, одна на другой, стояли такие же скамьи.
- Ну наконец-то. Тебе понравилось?(невнятно)
На меня неслась женщина, держа что-то за щекой. Она была одета в бирюзовое платье с легким вырезом. На глазах плотно лежала бардовая повязка. Волнистые красные волосы бились о голые плечи. Перебирая каблуками, она приблизилась вплотную и повела носом, вдыхая запах от моей бороды.
- Ты что, курил ту дрянь Томсона?! Ничего, я научу, как правильно смешивать табаки, а от этой гадости запах ещё неделю не пройдет. Господи, черника и леденцы, фя.(Невнятно)
Женщина скорчила недовольную гримасу. Она тараторила так, что, казалось, только и ждала молча весь день меня, чтобы при встрече все высказать.
- Дай хоть посмотрю на тебя.
Изо рта она достала глаз со светлой голубовато-зеленой радужкой.
- Да ты прям такой Котя. Тебе понравилось мое представление? Правда здорово!? Кружились, кружились, а потом камнем навзничь. Ты чего такой невеселый, кош?
Я стоял как истукан и ничего не успел ответить, даже понять, что происходит. На столик возле нас приземлился ворон с крестовыми глазницами.
- Кар.
Женщина подняла брови над повязкой.
- Да, с идеей танца для этих безмозглых птиц мне помог Эш, - и тут же она оживилась и залепетала вновь, - но потом эти брызки крови как из бутылки шампанского. Птицепад, который достоин самого Бога.
-Римма?- Томсон тихо прокашлялся в кулак.
-У меня и здесь много подарков для тебя. Ой, кош, как мы с тобой сегодня зажжем эту мрачную коморку.
Она перекидывала глаз из руки в руку, жонглировала им, как я кружкой кофе по утрам.
- Пока мы не напьемся, можем играть в карты...хах...на отрезание пальцев. Я никогда не проигрываю. - Она продемонстрировала руки: все пальцы были на местах, на их кончики были насаженны аккуратно подпиленные ноготки с красным маникюром.
- Римм?- Томсон повысил тон.
- Или гадать, от рака чего ты умрешь, на вороньих внутренностях. Да ладно, это обсудим за выпивкой. Давай, расскажи, как тебе представление? Я думала: ты обрадуешься. Говорила же, что с танцами перебор. Все этот Эш.
-Кар.
- Я предлагала, чтобы тебе навстречу выбегали люди и вырывали у себя из живота органы. О! Давай поиграем в сифу! Чур вместо тряпки кишки!
-Римма!
- Да что?
Томсон ладонью потрамбовал воздух вниз.
- Ой, какой же ты зануда, клыкастый.
Она села на диван, скрестила руки на груди и вздернула нос кверху.
- Только не говори, что ты обиделась. - Томсон развел руки в стороны.
Римма хмыкнула и ковшичком языка забрала глаз обратно в рот.
- Ох, - он покачал в стороны громадной головой, - пойдем к барной: закажешь себе что-нибудь.
За стойкой стояла старая женщина, со стекающим вниз лицом. У нее были большие залысины, небрежно собранный пепельный хвостик. Её затуманенные желтизной глаза вопросительно на меня просмотрели. Губы немного дернулись и скривились ещё сильнее. Дрожащей рукой, покрытой старческими пятнами, она потушила сигарету о стену: из черного пятна, когда-то бывшего табаком, пророс черно-белый рисунок головы, свисавшей как свечи. Кожа вокруг рта и глаз была будто стянута клеем. Ее окружали не связанные между собой буквы и иероглифы.
Верхний бордюр был весь в маленьких рисунках: бегущая крыса, проткнутая штырем; белая купольная маска; лицо женщины со слезами и затертыми глазами; маленький спрут; наручники и много других. С него свисали на цепях полочки из черного дерева. Стены не были покрыты штукатуркой, обнажая голые кирпичи. Раздался голос, дряхлый и скрипучий, как старая дверь.
- Вам что-то подсказать?
- Я рекомендую тебе чёрное вишневое.- Томсон указал пальцем на меню.
Запенилось пиво в охлажденную кружку. Мы уселись за столик возле криво повешенной картины. Виншневая кислина разлеглась на нижнем нёбе.
- Ты ещё куксишься?
Римма откинулась на диван и повернула голову в сторону Томсона.
- Ну прекращай.
Она язычком выдвинула глаз и сдавила его зубами.
- Ну Прости меня, пожалуйста.
Она щелкнула пальцами. Эш прилетел с мизинцем в клюве. Она взяла его бережно ноготками и протянула Томсону. Цыкнув, он обвил предложенный палец своим мизинцем. Акт примирения. Римма раздвинула челюсти и ловко поймала глаз в ладонь.
- Ты же знаешь, как я не люблю, когда перебивают.
- Но...
- Кош, ты не обращай на нас внимания. Обычно мы живём мирно. Да Томи?
- Несомненно. - Томсон сделал большой глоток пива. - С чего бы начать? Будет, наверное проще, если ты позадаешь накопившиеся вопросы.
- Кто вы?
- Я же рассказывал.
- Да. Но мне кажется ты не все рассказал.
Я наклонился к столу .
- Ладно. Хорошо. Все произошло в ту ночь, думаю ты понимаешь о какой я говорю. Для тебя прошло пару недель, для нас века: создавались и рушились государства, целые миры; приходили воители к власти, они же падали в незнание. Все это твоё подсознание, все что ты когда-нибудь видел, слышал, читал, обдумывал, воображал. Нейроны движутся с бешеной скоростью: то, что ты представил на долю секунды, отражается здесь. Это можно назвать интерактивным сном. Я, Римма и Олег боги всех этих миров. Некоторые из них пересекаются друг с другом, другие изолированы. Но мы можем быть во всех сразу. Мы самые яркие черты тебя, ты сотворил нас, а мы делаем тебя личностью.
- В смысле, части меня?
Томсон достал свой портсигар и продолжил рассказ.
- Ну например, верфики. В детстве ты верил во все что угодно, включая бога, они вместе с тобой меняли идолов, и с каждым твоим годом их народ ослабевал.
- Но у меня нет такого в голове. Мне не нравится все это...это представление.
- Кош, совсем скоро ты поймёшь, как сильно я тебе нравлюсь. - Римма постучала мне рукой по коленке.
Дверь отворилась. В проеме показался молодой человек. у него был гладко выбритый череп с коротко подстриженной бородой, расчесанной волосок к волоску. Подтяжки держали брюки с наглаженными стрелками. Он засучил рукава белоснежной рубашки и двинул вверх по рейке переносицы оправу очков.
- Всем доброго вечера. - Он зашагал к нашему столу, отражая свет неона лакерованными туфлями, обнялся с Риммой и подал нам с Томсоном руку.
- Что ты успел узнать? Надеюсь, про меня тебе уже рассказали. Я Олег, - сказал он
- Про тебя рассказали.
- Это уже что-то.
Он был похож на кота. Черты лица были мягкими. Его баретон напоминал мурчание.
- Анжела, можно темного вишневого, - Олег отодвинулся.
Барменша плюнула в кружку и закинула внутрь старческую руку с полотенцем. Промыв, она стала наполнять ее пивом.
- Спасибо, Анжела. - Олег плотно сжал губы. - Не очень она меня любит (в этот момент Томсон усмехнулся).
-Допустим, я хозяин этих миров, но что мне с этим делать? Почему некоторые здесь пытаются напасть на меня? - Я свел брови и жевательные мышцы показались из под кожи.
- Это твои страхи или то, чем ты сам себя поедаешь изнутри. - Томсон, откинувшись назад, случайно зацепил ногой рядом стоящую трость. Падая, она столкнула кружку пива. По черной плитке пошли трещины. Раздалось насмешливое карканье.
- Ох, сейчас принесу.- Римма пошла за барную стойку, нервно качая бедрами.
Как только она нагнулась за тряпкой и была лишена всякого обзора, тяжелая рука Томсона тут же смела Эша в другую часть бара.
- Ну почему ты такой неуклюжий, Томи?- собирала осколки и пиво тряпкой Римма.
-А много здесь таких как вы? - Я ерзал на стуле и не мог сесть поудобнее.
- Ещё парочку, ну несколько парочек.- Мне ответил Олег, так как Томсон был занят очередной обидой Риммы.
- Почему вы меня так ждали?
- За долгое время появился кто-то сильнее нас.
Я закурил третью подряд сигарету.
- Вы ведь существуете у меня в голове, вы можете существовать только внутри человеческого сознания.
-А ты?- последняя фраза Олега прозвучала тигриным рыком.
Прости, это немного сложно описывать. Ты куришь? Пройдем на улицу, ты же не против составить мне компанию? Единственный недостаток этой кофейни: здесь нельзя курить внутри. Ещё и за столько лет не научился забивать сигареты, чтобы с конца не высыпался табак. Ты знаешь что-нибудь о квантовой физике? Мне о ней немного известно. Понимаешь, они были богами своего мира, они были существами, которые находились в четвертом измерении для простых обывателей этих миров, я был для них из пятого. Осознание досталось тяжело. Миллионы частей моего сознания ожили. Тогда я совсем немного посидел в баре, и мы разговорились с Олегом. Домой пришлось идти одному. Я выбрал крючковатый путь: он проходил через частные дома. Тишину разбивало редкое поскрипывание калиток. Было очень неожиданно услышать журчание воды. В асфальте ревела большая трещина. Запах из нее был не самый приятный, но на поверхность доходили лишь вялые его нотки. Моя ладонь спокойно прошла в эту скважину, достав пару лестных слов о дорожных работниках. Звёзды закрывало небо, багряное от фонарей с трассы и тысячей домашних лампочек. Меня ослепили машинные фары, я шел, как проститутка: ночью, по обочине. Она вывела меня к пустырю. Я здесь никогда не бывал до этого. Он граничил с маленьким прудиком, рядом с которым кто-то сидел. Возле водоема с дерева меня поприветствовал филин. Вместо птичьей морды у него было лицо, оно было, как срезано с детской куклы. В землю была воткнута удочка с колокольчиком на острие. Рыбачило странное существо, но это уже не удивительно. Оно повернула ко мне голову и приветливо кивнуло. Его покрывала черная мантия с капюшоном. В глазницах катались два белых шарика. На все лицо, вдоль золотого сечения, был вертикальный рот. В него, будто рожь, были раскиданы зубы. Я шлепнулся на землю возле него. Незнакомец надувал мыльные пузыри. Озеро подражало небу и копировало зведы. Их больше не закрывал щит фонарного света.
Придя домой под утро я обнаружил новых соседей...
А тогда я валялся и наслаждался запахом ночного пруда и свежей земли. Незнакомец ничего не рассказывал, да это было и не нужно. Я не чувствовал себя одиноким, даже не так: я чувствовал себя целым. Самое спокойное место в мире, я бы поставил там указатель для поломников и отшельников. Пузыри из мыла не были пустыми: в них лежали эмбрионы. Черныш выдувал их время от времени через соломенку. Он тоже что-то творил. Звон колокольчика.