Писательская наблюдательность напоминает пластилиновый шарик. Шарик катится, на него что только не налипает: там соринка, тут пушинка, там щепочка, тут бумажка. Искра мысли, обрывок разговора, кусочек пейзажа, человеческая страннинка. «Я Боре звоню, он ругается, много работы, достали». Сидит парень у окна в поезде и ест семечки, при этом каждую семечку близоруко рассматривая. Шепчутся старушки в подземном переходе, прислушался – ссорятся. Зачем мне это? Не знаю, но запоминаю. Потом сажусь к компьютеру и отковыриваю с пластилина свои пушинки-щепочки. Всё идет в дело.
Когда пишется и сочиняется, то трудно уснуть. Не дают спать все эти, которые в голове: Динозаяц и однажды, кусты и травы, ветер и дали, велосипед и насекомые. Все продолжают разговаривать, несмотря на то, что я давно уже точку поставил. Кстати, замечено, что если мне изредка нужно завтра сдавать текст, то на посторонние темы пишется просто ураганно. По принципу лишь бы не работать. Когда ленюсь и оставляю на утро кусочек работы, то вскакиваю быстро: персонажи в голове не спят, бубнят, норовят познакомиться и полюбить друг друга как-то иначе, а не так, как я планировал. А если работы нет, долго валяюсь: все молчат, попрятались по углам. Да и зачем вставать? Под одеялом наилучший на Земле климат. Под двумя вообще идеальный.