Кажется, я нашел тот катализатор, который помогает читать Маркеса. Это писать во время чтения. Таким образом, ты понимаешь, что хотя бы жив, ибо если только читать одну «Осень патриарха», то приходится периодически самого себя ощупывать – проверять, здесь ли ты, дышишь ли еще. Чудовищно.
Что не так у меня во взаимоотношениях с Маркесом мне никогда не удавалось определить. Казалось бы, автор выбирает интересные темы, глубочайшие даже, а развивать я их сам умею, без самого писателя. Манера написания, форма мышления, сам текст – все это скорее нравится. Во время чтения есть твердая уверенность в том, что пишет человек близкий по духу, с которым бы всегда нашел общий язык. Всегда с большим воодушевлением начинаю читать Маркеса, проходит какое-то время, очень небольшое – перестаю воспринимать автора вообще. Вероятно, если относиться к писателю изначально с известной долей иронии, то и результат был бы иной. Но Маркес всегда удручающе серьезен, хотя его никак не назовешь ханжой или человеком с сомнительным чувством юмора. Пусть тексты у него унылые, монотонные, старческие, но ведь читаю я Сарамаго или того же Уэльбека. Но Сарамаго всегда подбадривает своей речью робота-чиновника, а Уэльбек особенный – отшельник и мизантроп. Маркес же без явных изъянов. По мере чтения он совершенно ничем тебя не поддерживает, но, подобно дементору, качественно высасывает из тебя радость. Чтение его превращается в добровольную ссылку в Азкабан.
Пытаешься сконцентрироваться на главном и начать обыгрывать его сам – не отпускает текст. Он настаивает на своем, держит деталями, заставляет вчитываться. Маркес не предоставляет никакой читательской свободы, дескать, если пришел, то будь добр поступать определенным образом. А я еще удивляюсь, почему, прочитав очередное произведение Маркеса, не могу по поводу прочитанного ничего сказать, кроме шаблонных фраз из учебника зарубежной литературы, от которых самому противно. Что ж, по крайней мере этим автор выделяется, так как ни с кем больше у меня не установилось подобных взаимоотношений. Маркес не завлекает словами, его особенно и не процитируешь, его текст единый и обтекаемый, как ведьмина бормотуха. Его вообще невозможно разбить на составляющие. Как читают Маркеса другие, для меня загадка.
Самое убийственное в Маркесе то, что пишет он абсолютно равнодушно. На это способен только человек, который даже не несчастен, а хуже – который находится за какой-то гранью несчастья. Он него несет даже не тоской, не леденящим холодом, а пустотой, которая во всю ширь поглощает все на Земле после ядерной войны. Мне совершенно непонятно – как в таком состоянии человек вообще может что-либо писать, в чем побудительный мотив его творчества.
Все вышесказанное относится к облику властителя, который описан в «Осени патриарха». Что перед тобой вовсе не узурпатор и совсем не злодей, понимаешь довольно быстро, хотя и налицо все признаки царя-индивидуалиста. К данной теме автор готовился десятилетиями и далеко ушел по этому пути. Видимо Маркес и хотел изобразить своего патриарха человеком, чтобы читатели это прочувствовали и убедились, что у диктатора свои проблемы и свои страхи. Страхов, впрочем, не нашел, одно безразличие. Убористые монотонные мысли патриарха убаюкивают, вероятно, так и должны пресмыкающиеся реагировать на любую власть – творите, что хотите, нам уже все равно. Никакого типичного образа диктатора Маркес создавать не стал, перед глазами по ходу чтения только его лицо, которое похоже на Ельцина или Трампа. Эти люди не кажутся тиранами, но одно верно - в них есть черты Брежнева, готового передать власть другому или быть зицпредседателем Фунтом в ближайшие сто лет.
Читать "Осень патриарха" не очень легко, если сравнивать со "Сто лет одиночества" или "Полковнику никто не пишет", то произведение это самое сложное. Не в смысле понимания, а в смысле восприятия. Вероятно выглядит как нечто особенное в глазах стандартного европейца, но для россиянина, увы, осень патриарха за окном. И при этом вы совсем не тот патриарх.