Следователь Григорян

Виктор Серебряный
История Григоряна.

   Расскажу всё по порядку.
   Алик Григорьевич Григорян закончил в 1985 году Горьковское училище милиции и приехал к нам в Норильск. Специальность милицейская у него была: БХСС – борьба с хищениями социалистической собственности. То есть, он был следователь. Ему исполнилось тогда 33 года.
    Григоряну дали работу в Талнахе, рядом с Норильском, где жили в основном шахтёры. Где и мы с женой тогда жили.
   Следователь Григорян сразу же начал активно работать. Он ходил по разным предприятиям, знакомился с людьми, расспрашивал о жизни людей. Он был человек общительный, искренний и симпатичный. Поэтому люди ему доверяли, многие брались помогать ему.
   Вскоре к нему пришла одна учётчица с рудника и рассказала о приписках зарплаты, которые постоянно у них происходили. Зарплата шахтёров зависит от того, сколько метров они выработали, то есть прошли под землёй. Плюс к этому всегда добавляется надбавка за вспомогательные работы: крепёж, прокладку коммуникаций, осушение и т.д. И вот здесь начальство часто оплачивало «туфту», то есть те работы, которые не производились. То есть, там были приписки.
   Григорян сразу же взялся за это дело, хотя его и отговаривали не залезать в производственные тонкости и дрязги. Он пошёл к руководству рудника и попросил дать ему квалифицированного консультанта, чтобы провести проверку.
   Ему дали толкового специалиста, который оказался таким же порядочным и настырным человеком, как и сам Алик Григорьевич. И вдвоём они раскрыли это дело о приписках, которое сразу стало известным на всех рудниках и сильно повлияло на обстановку в городе.
   Но, чтобы не было большого шума, Григоряну не дали довести это дело до конца, а перебросили на другое задание. – На станции техобслуживания АвтоВАЗ директор обвинил двух рабочих в махинациях и уволил. – Григоряну тогда поручили расследовать это дело. Ну, и опять получилось всё не так, как хотело начальство.
   Григорян встал на сторону рабочих, доказал, что их оклеветали. А махинации и приписки нашёл у директора станции и завёл на него дело. Причём, тут затрагивались интересы начальников Григоряна – начальника ОБХСС и начальника милиции, которые пользовались «льготным обслуживанием» на техстанции. То есть, фактически, назревало дело о взятках. Да и других норильских «шишек» это задевало тоже. Но, Григоряна это не остановило.
   В общем, получился скандал. Дело пытались замять, но удалось только затянуть. Пока оно тянулось, Алик Григорьевич начал бороться с нелегальной продажей спиртного и раскрыл шайку, которая продавала водку около ресторана. Это дело тоже получило большую огласку в народе.
   Тем временем, враги решили угомонить Григоряна и подстроили ему западню. – У него было трое детей, а мебели в его квартире почти не было. Тогда было очень трудно «достать» мебель, если кто не помнит. И вот ему бытовой комбинат предложил мебель по заниженной цене. Он обрадовался, купил эту мебель, а потом его обвинили в получении взятки. Раздули это дело, уволили его из милиции, лишили звания и диплома следователя, в общем, выкинули на улицу.

   А я познакомился с Григоряном, когда он ещё расследовал приписки в шахте. Я освещал, так сказать, это дело в газете «Горняк» и в «Заполярной Правде». Григорян заходил к нам домой, и сразу понравился моей жене, Люсе. Это немаловажно, потому, что она отлично разбиралась в людях. На фотографии, которая в начале мы с Григоряном в тайге (если кто не понял - Григорян справа). 
   Поэтому, когда Григоряна выгнали с работы, мы постарались ему помочь. Люся помогла ему устроиться учителем истории в свою школу. А я бросил всё и полетел в Армению. Там пришёл в МВД. Они сказали – мы не будем этим заниматься, потому что скажут, что спасаем своего земляка. И посоветовали мне обратиться к Балаяну, известному журналисту.
   Я пришёл к нему, подождал его с планёрки, он завёл меня в кабинет к другу и они стали обсуждать: что делать? И говорят мне: Мы тебе дадим журналистку, которая написала, как чеченцам создают в Москве славу преступников. Кто-то сделает преступление, а всё валят на чеченцев. И она заступилась за чеченцев, которых все тогда ругали. Это в «Известиях» было. – Очень сильная журналистка.
   И я полетел в Москву, чтобы встретиться с нею. Но, сперва пришёл в приёмную ЦК КПСС, просидел там полдня. Ко мне подошёл консультант, я ему всё рассказал. Через некоторое время он вернулся и посоветовал обратиться в МВД России. И дал мне телефон министра.
   В приёмной МВД я оставил заявление на имя министра и приложил все имеющиеся у меня материалы. А потом поехал в «Известия». Нашёл Ирину Дементьеву. Мы сели, я всё ей спокойно рассказал. И она пообещала поехать в Норильск.
   Когда она приехала в Норильск, из аэропорта ей надо было ехать в Талнах. А там из Норильска в Талнах большой мост через реку Норилку. На подъезде к мосту на шоссе выходит грунтовая дорога. Шоссе идёт по насыпи, потому что мост высокий, и с двух сторон въезды. И когда Дементьева подъезжала к мосту, вдруг выскакивает сбоку машина и бьёт её машину. Её машина летит по насыпи, три раза переворачивается. Все думали, она погибла, а она выходит даже не раненная!
   Когда Дементьева приехала, я ещё был в Москве, потом мы встретились, ещё раз обо всём поговорили. И она написала статью.  Статья называлась «Человек издалека».
 
    Когда прислали Известия со статьёй о Григоряне, то весь тираж Известий, который поступил в Норильск по подписке, сожгли около редакции нашей газеты «Заполярная Правда». Там жгли порченные газеты. Так многие люди из огня повытаскивали эти газеты! А кто-то поехал за этой статьёй в Москву, кто-то получил по почте от знакомых. И мужики пристроились, продавали эти газеты втридорога, не меньше 10000 продали. В общем, весь город прочитал эту статью.
   А Григорян учил детишек в это время. Он, вообще, любил детей, и из него, наверное, получился бы хороший учитель. И для своих детей он был лучший учитель и нянька…
   Кстати, к этому времени относится один характерный для Григоряна случай:
Он пришёл как-то к нам домой, чтобы посмотреть, какая у нас протечка. Дом наш был в аварийном состоянии после неудачной реконструкции, и мы везде писали жалобы. Он пришёл, чтобы что-то нам посоветовать. Поговорили, он нам подсказал, куда обращаться, и тут мы упомянули, что у соседей протечка ещё больше. А соседи у нас были туберкулёзники, муж и жена. Причём, у него уже последняя стадия была. Алик Григорьевич, когда услышал про это, сразу отправился к ним. Он посидел с ними, поговорил, нашёл что-то общее с ними, дал целую кучу советов, в общем, они были очень тронуты. И когда он ушёл, то муж этот сказал: «Мне показалось, что это приходил Иисус Христос ко мне».
   И вот я хочу сказать, что многие по поступкам его, высказывались в том же роде…
 Я не говорю о внешности – внешность у него была самая обычная: невысокий такой, коренастый, можно сказать даже – упитанный человек. Молодой ещё…
Но многие говорили, что у него душа Христа.
   А компенсации нам за протечки заплатили, и соседям тоже. Правда, сосед уже не успел воспользоваться, он умер через 3 месяца… А жена всегда поминала Григоряна добрым словом…

   Дело Григоряна вернули на доследование и, со «скрипом» восстановили его в милиции. Но, решили послать его в другое место, подальше. Потому что в преступлениях, которые расследовал Григорян, были замешаны высокие лица из партийного и городского начальства.
   Григоряна вызвали к секретарю горкома, уже после выхода статьи. Так он слова Григоряну не сказал. Сидел, перебирал бумаги, а Григорян стоял перед ним. Молча. Так продолжалось довольно долго, потом секретарь сказал:
  - Ну, всё познакомились. Свободны!
И Григорян ушёл. Не о чем им было разговаривать, да, наверное, начальник и боялся этого….
   Вышло как – начальник Григоряна решил его оторвать от общественности, которая прочитала уже про него три материала. В общем, из Талнаха Григоряну приказали убираться и ехать на Диксон.  А на Диксоне в это время всё сворачивалось. Там были раньше построены дома, всё обустроено. Диксон был базой метеослужбы для всего Севера. Там и школа была, потому что с семьями там жили. Остались от всего одни коробки. И вот решили туда Алика Григорьевича послать. Там уже нет ничего, а его посылают.
   И он мне звонит, что вот его переводят на Диксон.
 – «Там жить негде, у меня же трое детей и жена. Детям надо учиться, а школы нет. В общем – помогите!»
   А у меня был телефон Министра внутренних дел РСФСР, потому что, когда я был в ЦК, меня потом отправили к министру, и я взял его телефон. Я звоню, говорю: это звонит Серебряный, если помните меня по делу Григоряна. Так вот его сейчас отправляют на Диксон. Там, фактически, сейчас никого нет, да и вообще там ОБХСник не нужен, там замеры погоды. Прогнозы погоды устанавливают, и всё. Вот, что делать? Детям надо учиться – трое детей, все школьники. Он говорит: «Да что они там, о..ели? – Я сейчас буду звонить, свяжусь с Норильском».

Григорян в Дудинке.

   После статей в газетах началось расследование, и Григоряну вернули звание и диплом. Конечно, не все с этим были согласны. В тот самый день, когда принималось решение по Григоряну, начальник норильской милиции выступал по радио о том, что Григорян преступник и его надо убрать из милиции, исключить, здесь ему не место.
   Алик Григорьевич записал эту передачу на магнитофон. Когда мы жили потом с Григоряном в одном общежитии, он мне давал это выступление прослушать.
   В общем, Григоряна восстановили и послали работать в Дудинку. И здесь произошло с ним несколько примечательных случаев.

   Вот первый случай. В Хантымансийском округе установили выдачу премий за сдачу определённого количества шкурок песца. Премировали дефицитными импортными товарами. И как-то выдачей этих премий заинтересовался Григорян. И обнаружил, что большинство премий получил секретарь окружкома КПСС, и его родственники. А когда Григорян к нему явился снимать показания, он так себя оправдывал: «Алик Григорьевич, ну подумайте, зачем женщинам в тундре нужны французские сапоги?» - Совесть он, конечно, потерял, но ведь правду сказал! Идея эта была заведомо принята, как кормушка для начальства.

   А вот другой случай. – Как-то Григоряну стало известно, что на продуктовой базе сгноили много мяса. – Туда сдавали оленину, а работники пили, гуляли и забыли отключить отопление. А когда спохватились, мясо уже испортилось. Они, недолго думая, выгребли бульдозером это мясо, целую гору, подальше во двор. По прогнозу они знали, что будет сильный снегопад. И действительно, когда большой снег выпал, он покрыл эту гору мяса, так что всё было скрыто. По крайней мере, до лета.
   Григорян туда приходит и говорит: где мясо? Они врут ему: дескать, всё распродано. Но, поскольку мясо было несвежее, то продали с уценкой. Вот и всё. – Но Григоряна просто так не проведёшь! – Он пошёл осматривать базу и остановился перед огромной снежной горой. – Спрашивает: «А что, если мы здесь покопаем?» А они смеются и ему говорят: «Где же Вы, Алик Григорьевич найдёте столько рабочих, чтобы снег разгребать?» - А он говорит - «Найдем».
   Пошёл он на собаководческую ферму, что была неподалёку, и попросил там десятка два  собак, на пару часов. – Ему дали ездовых собак. Он привёл их на продбазу, выпустил, и они ему живо откопали всё это мясо! Вот какая история.

   А вот ещё история. В ОБХСС вместе с Григоряном работал один жулик. С виду это был улыбчивый и добрый дядька, к тому же, отличник милиции. Однажды он попросил у Григоряна двух помощников, потому что, будто бы, его людей куда-то услали. На самом деле, в милиции знали, что он жульничает, и не хотели с ним работать.
   Григорян дал ему двух молодых сотрудников. И те пошли с ним на контрольные замеры в ресторан. Потом, вечером, Григорян зашёл к ним в общежитие, принёс мясо, которое сготовил, угостить. Григорян ведь отлично готовил. И услышал, как ребята говорят: «Я половину тарелки съел» - А другой - «А я треть тарелки». Григорян заинтересовался и стал расспрашивать. И вот что выяснил.
 – Начальник  им сказал: возьмите такие-то блюда, сидите, можете поесть, только немного. Потом я подойду, и будем замерять. Ну что, ребята простые, не каждый день бывают в ресторане. Поели, посидели. Приходит начальник и начинает делать контрольные замеры. – Ясное дело, что получился недовес. Он акт составляет и заводит дело. – Вот так отличник милиции! – Причём, он много раз так поступал. – Сколько невинных людей из-за него пострадало!
   Григорян поднял шум, подал рапорт начальству. А перед ребятами извинялся, что так их подставил. И себя наказал – отказался получать зарплату за этот месяц. В связи с этим проявился ещё один талант Алика Григорьевича.

   Я ему тогда предложил одолжить денег – у него же трое детей. А он говорит: «Не надо!» - «Я пойду в ресторан, петь».
И действительно, он заключил договор с рестораном на несколько концертов. Оказалось – у него прекрасный голос и замечательный слух! В ресторане дали рекламу, что приехал исполнитель из Армении, набился полный ресторан. И я там был. – Так концерты прошли на Ура! – Вот какой талантливый был человек!

Последнее назначение.

  История с разоблачением жульничества в ОБХСС не прошла Григоряну даром. Из Дудинки его тоже убрали. И отправили Алика Григорьевича на Хантайскую ГЭС. Там ещё лозунги писали на машинах: Хантайка, покорись!
   Я уже предполагал, что ему там готовят. Позвонил ему, говорю: Вы не должны туда ехать. А он говорит:
   -Я вынужден туда ехать! Если я не выполню приказ…
Он там работал, в городе Светлогорске.

   А в Светлогорске была банда, которая орудовала в дни получки. Они встречали людей с деньгами, вели их на реку силой. Там прорубь. Им нужно было, чтобы человек сам отдал деньги. Если не соглашался – его «макали». Ну что? Человек будет из-за денег жизни лишаться? – Отдавали.
   Они притопили так нескольких человек. И в посёлке уже их знали и отдавали сразу. А милиция делала вид, что ничего не знает…
   Алик Григорьевич занялся этой бандой. Когда он приехал, люди узнали, что приехал такой армянин, смелый и, видно ему рассказали о банде.
   Григорян был очень хороший специалист, он окольными путями навёл справки, потихоньку собрал показания, а потом вызвал бандитов повестками. А сам позвонил в Норильск, рассказал о банде и запросил вертолёт.
   Повестки пришли и банда является. А он один в кабинете, да и в посёлке. Банда является к нему:
 - Ты, армяшка сейчас пойдёшь с нами, и мы тебя утопим! – Вставай!
Алик Григорьевич достаёт револьвер и говорит главарю:
  -Тебе что надо? Ты убить меня хочешь? Вот пистолет!
Кладёт на стол пистолет, и говорит:
  - Стреляй!
Тот когда это увидел, говорит:
   -Алик Григорьевич, да вы что? Мы же пошутили.
А Григорян в ответ:
   -Тогда завтра, во столько-то часов за вами прилетит вертолёт и вас отвезут в прокуратуру. Для дачи показаний.
   Бандиты ошалели. В общем, отвезли их и посадили.

   А потом проходит какое-то время. Я уже работал в другом месте.
Я его некоторое время не видел, а потом, как-то увидел его в маленьком аэропорту Валёк для местных рейсов.  Смотрю, навстречу ему бежит какой-то мужик. Обнимаются, мужик  ему говорит: Спасибо, Вы нас спасли…
   Я потом подошёл к этому человеку, говорю: Вы что, знали его раньше? А он говорит
 – Он спас нашего сына!
   Оказывается, эта банда втянула разными путями их сына, и он стал стоять у них на стрёме. Этот отец прилетел из Норильска, из прокуратуры. Он говорит, если бы Алик Григорьевич не раздолбал эту банду, то сына втянули бы в преступления и он попал бы на большой срок. А Григорян заступился, выделил его дело и ему сейчас дали условное наказание, поскольку ему ещё нет 16-ти лет.

   Потом Григоряна отправили работать в Раздолинск, посёлок старателей, южнее Светлогорска. Там в округе очень много золота. Работает 50 старательных бригад, и все с добычей. И его послали туда. Опять Алик Григорьевич оказался на новом месте. И работы невпроворот!   Я ему говорил: С Вашим характером оттуда надо бежать! Там сплошной криминал…
   Приведу здесь отрывки из последнего письма, которое я получил от Григоряна:

   «Здравствуйте, уважаемый Виктор Семёнович!
Получилось так, что я действительно уехал и пропал без вести. Приехал в отделение, где сотни лет ничего не делалось, всего было накоплено много. Материалы никто не исполнял, жалоб очень много, работников забирал к себе начальник Мотыгинского РОВД, машина разбита и т.д. Сперва были большие войны с хозяйственными руководителями, потом с руководством РОВД. Кажется, всё налаживается… В моём обслуживании Оджоникдзе, Южный Енисейск, Партизанск, Раздолинск, Первомайск, несколько маленьких посёлков, часть Мотыгина. На это должно быть 17 человек. У нас всего со мной 6 человек. Набираю штаты. Посёлки расположены друг от друга от 80 до 100 км. Всё заброшено…
    Детей почти не вижу. Учатся неплохо. Сдают экзамены на 4 и 5. Скоро у них отработки в школе. Только успеваю с ними делать уроки, стирать, готовить, остальное делают сами. Выезжаем и днём и ночью, т.к. некому. … Живём в общежитии, прямо над милицией.
   Места очень хорошие, сперва не нравилось, сейчас начинаем привыкать, но беднота страшная, не так как в Дудинке, Норильске, и даже, не так, как в Игарке и Светлогорске. Все имеют огороды и т.д. сами себя кормят. Преступность большая, не такая, как в Светлогорске. Есть и убийства и изнасилования и стрельба в посёлке и всё, что хотите – весь цвет преступности. Но, кажется, немного успокоили драчунов, пьяниц, алкоголиков и т.д. Большая работа проводится с подростками, уж больно много краж с их стороны. Крадут всё: мотоциклы, еду, вещи, всё-всё. Черепанов хочет, по-моему, от меня избавиться. Его не устраивает, что всё было спокойно, а сейчас всё стало крутиться, работать ведь никому не хочется, лень страшная…»
   Дальше Алик Григорьевич, пишет, как достаёт продукты, какая дороговизна. Пишет, что скоро приедет жена, что не знает, куда определить детей в каникулы, что медведи часто выходят к посёлку, большая опасность энцефалита. В общем, жизнь беспокойная, и днём и ночью, без передышки…

   А жить ему уже оставалось немного. Но, убить-то его хотели не старатели. – Они его ещё не знали. А убить его хотело начальство, для этого его туда и послали. У него уже слава была неподкупного следователя, да и он сам был окрылён успехом. В общем, он сильно мешал многим.

   В тот страшный день он был в Раздолинске, посёлке старателей, южнее Светлогорска. Похоже, всё было уже спланировано. Начальник милиции спешно улетел в этот день на другой берег Енисея. А к Григоряну прилетела в тот день жена. Но Алику Григорьевичу подали записку о нарушениях в дальней бригаде, и он поехал. Вытребовал машину, ему дали, хоть и не сразу.
   Он садится в грузовик, едет с шофёром. Сбоку выскакивает груженая машина и бьёт их машину со стороны пассажира…
   У Алика Григорьевича сломано бедро.
   Его везут в больницу в посёлке. А главврач идёт в это время в гараж, садится в машину и умирает от газа. Случайно?
   Алику Григорьевичу нужно операцию делать. В это время жена с ним. Ей сказали, что Григорян в больнице, и она прибежала туда.
   К Алику Григорьевичу пришла сестра, чтобы сделать укол. Никто её здесь не знает. А Григорян до школы милиции закончил курсы фельдшеров. И он увидел, что сестра неправильно набирает лекарство. Увидел, что там воздух, или что-то ещё, и он закричал:
  - Не делайте укол!
 И жена тут стоит. А сестра сделала укол и исчезла. Никто её больше не видел!
А Алик Григорьевич умер. В общем, убрали всех – такое уголовное преступление.

   Я писал потом о гибели Григоряна. Всё это написал, но редактор не пропустил. В общем-то, это понятно. – Доказать то, что я написал, трудно, а потом, они же тоже боятся! Думаю, что они и до сего дня боятся…
Так что, подумайте, стоит ли это публиковать.



Записал А. Костерин.