Продолжаю расшифровывать записки отца. Неспешное повествование, бесхитростные слова. Но за ними жизнь довоенного поколения.
…По возвращении из армии домой в деревню необходимо было встать на воинский учет в Белохолуницком РВК. Это было на второй день прибытия. При постановке сдал все военное обмундирование, в котором ехал домой, так как в тот год был такой приказ Наркома Вооруженных сил, иначе на учет не принимали. И вот остался в какой-то деревенской одежде и обуви. На ногах серые валенки, х/б брюки, ситцевая рубаха, дубленая шуба желтого цвета. Прожив неделю дома, мне председатель сельсовета, наш сосед Григорий Семенович Анфилатов, живший рядом, сказал, что в правлении колхоза был разговор об избрани и меня председателем колхоза. Колхоз наш состоял из трех небольших деревень и к моему приходу из армии почти вся молодежь уехала в город, а призывного возраста находились в армии. Рабочей силы было в колхозе недостаточно, на трудодни получали не более 400-500 гр. Хлеба. Не хватало продуктов. Покупать дорого. Те, кто пришел из армии, тоже уехали в город, в том числе и мой друг детства и юности Петр Иванович. И вот 18 февраля 1941 года поехал в Слободской с целью поступить на работу. В деревне осталась мать с сестрой Тоней, вторая сестра Анна работала в Вахрушах на комбинате имени Ленина. Тяжело было расстаться с родным домом, где прошло мое детство и юность. Да и оставить мать, которая итак жила без меня с сестрой три с половиной года. Надо было вести домашнее хозяйство, заготавливать дрова, да еще и покупать хлеб. А денег в деревне заработать было негде. А ведь еще надо было и платить налоги, летом заготавливать корма для коровы и овец. А какой житель в деревне без коровы. Конечно, уезжать из деревни заставляла нужда. Не имея никакой специальности в Слободском на работу я не устроился и поехал в Киров. В Кирове встретился со своим другом Петром. Он из армии вернулся раньше меня. Служил четыре года в военно-морском флоте на Черном море. После возвращения в деревне не остался, а в Кирове потупил в милицию и работал при обкоме партии. И вот он меня уговорил поступить в органы милиции. Я на первых порах не соглашался, но не найдя подходящей работы в отделе кадров оформился в органы милиции. Направили меня в Первое отделение милиции города Кирова на улице Коммуны, 25. Там же на третьем этаже было и общежитие. Первые дни службы, это было дней пять, на посты в город не посылали, а в ночное время назначали на пост к материальному складу, находившемуся на дворе отделения. Через неделю начали посылать на городские посты. Наш участок Первого отделения охватывал центральную часть города и поселок Дымково. С первых дней службы ежедневно тренировались на лыжах. Каждый день организовывали походы до Макарья и обратно. Это порядка 20 километров, изучали пулемет и другие виды оружия. Так же готовили приемам с карабином. В последних числах февраля меня назначили на пост в Дымково. Дежурство начиналось с пяти часов вечера и до одного часу ночи. В одиннадцать часов вечера ко мне подошла женщина и попросилась вой и в дом, с жалобой на то, что к ее мужу пришел приятель, оба напились и начали бить посуду. Но выполняя инструкцию командира, запрещавшую одному входить в квартиру, я отказался. Через некоторое время она пришла снова. И после прибытия командира отделения мы с ним зашли в квартиру. Там застали хозяина и гостя в пьяном виде, а на полу разбитый шкаф, разорванная гармошка. Тогда приятеля хозяина квартиры мы забрали. Обыскивал его командир отделения, а я сопровождал до отдела милиции. Это было в час ночи. Я с задержанным перешел по льду через Вятку в районе пристани, далее следовали по Роздар…(непонятно) у спуску и вышли к зданию бывшего облвоенкомата, угол улиц Ленина и Коммуны. Дальше по ул. Коммуны. Не доходя до угла улиц Коммуны и Свободы, он спросил далеко ли еще до отделения милиции. Я ему ответил, что вон над входом светится лампочка. Он в то время повернулся ко мне лицом и мгновенно нанес мне удар по глазам, а сам побежал по ул. Свободы. Я за ним, и на бегу почувствовал, что у меня левый глаз заливает кровью. Метров через пятьдесят я его догнал, сбил с ног. При падении я у него из руки увидел нож, который выбил . Прижав его к земле, встать не дал, и начал подавать свистком сигнал о помощи. Через пять минут подъехали кавалеристы из кавалерийского эскадрона милиции, и его увезли. Я побежал в находящийся неподалеку роддом, где мне оказали первую помощь. Потом в поликлинике на пл. Конституции мне на рану наложили швы. На следствии выяснилось, что задержанный намеревался вырезать мне глаза. На второй день меня вызвал начальник отдела в Управлении и спросил, в каких войсках я служил. Я ответил, что служил в кавалерийском отряде. Он спросил, были ли у меня задержания нарушителей границы. Я ответил, что имел задержания и поощрялся отпуском на родину в 1940 году. Тогда начальник сказал, что я должен был пристрелить нарушителя. Ему, кстати, дали пять лет за нападение на сотрудника милиции.
22 июня 1941 года был воскресный день. Открытие Заречного парка. Я заказывал себе первый в жизни шевиотовый костюм, который как раз к этому дню выкупил из мастерской. У меня был выходной день. С друзьями Петром Анфилатовым и Лешей Власовым, работавшие паспортистами в первом отделении, пошли в Заречный парк. Это было часов одиннадцать дня. В то время автобусы не ходили, и моста через реку Вятка в Кирове не было. В то время устанавливали временный пешеходный мост напротив улицы Герцена. Еще до моста навстречу нам бежали люди из парка. Мы обеспокоенно спросили, в чем дело. Нам отвечают : Война! Война! От моста мы поспешили в свое отделение. Нас всех собрали в клубе и там объявили приказ о казарменном положении. Закончилась мирная жизнь всего народа и нас, молодежи.
На второй день началась мобилизация запасников 1 категории. В нашем отделении в течение двух недель забрали на фронт почти всю молодежь. В отделение начали приходить женщины. 25 июня на меня из погранотряда, где я служил срочную, в управление милиции пришло личное дело и меня вызвали в отдел кадров. В этот же день меня перевели в каварелийский эскадрон. Избрали секретарем комсомольской организации эскадрона. Начальник управления НКВД полковник Наймушин назначил меня связным по боевому расчету для связи с управлением на случай боевой тревоги. Началось тяжелое военное время.