Убитый

Андрей Дегтярев
- Хец! Выходи! – из-за входной двери снаружи послышался мальчишеский выкрик. Кто-то ещё раз настойчиво позвонил в дверь. Худощавый мальчик лет двенадцати выбежал в прихожую из ванной и торопливо открыл дверь своей квартиры, сразу же оказавшись лицом к лицу с высоким вихрастым пацаном с первого этажа по имени Костик.
- Ну, и чо разорался!?
- Да знаю я, что дома у тебя никого – видел, как мамка твоя только что выходила из подъезда, - торопливо запричитал Костик с только ему присущей кривой усмешкой, - выползай, давай, мы на седьмом этаже мировой махач устраиваем. Там даже Тёмка с двенадцатого дома пришёл. Ну, тот, который недавно из ГДР приехал. У него немецкая бронетехника – закачаешься! Только вот пехоты, как всегда не хватает. Бери всех своих и дуй туда.
- Я мигом! – откликнулся мальчик со странным именем Хец и, закрыв входную дверь, тут же заметался по комнате в поисках до зарезу нужной сейчас картонной коробки.
Кстати, именем Хец в этом Владивостокском дворе местные пацаны награждали всех Андреев. Возможно, как сокращение от «Андрюхец». Откуда это повелось никто не знал, но традиция есть традиция. Со временем Андреев во дворе становилось всё больше и больше. Поэтому им стали добавлять к прозвищу ещё и некую размерность. Например Хец Старший, Хец Средний, Хец Большой. Открывший дверь Костику оказался Хецем Маленьким. Мальчик был действительно роста весьма невысокого, если не сказать больше. Чего стыдился, отчаянно скрывая свой стыд от более рослых сверстников. 160 сантиметров уже как с полгода намертво застыли жирной чертой карандаша на дверной коробке межкомнатной двери. Андрей регулярно катался «колбаской» по полу, висел на ржавом турнике и даже записался в секцию баскетбола, чтобы хоть чуть-чуть вырасти над собой и вылезти, наконец, из своего ненавистного малого образа. Но пока это ему никак не удавалось.
       С обувной коробкой в руках Андрей поднялся со своего шестого этажа на этаж выше, где уже было всё готово для модной мальчишеской забавы. Почти вся прямоугольная площадка шести квартирного пространства оказалась заставлена игрушечными фигурками конников и солдатиков, остовами танков и пушек, ровными рядами самолётиков и даже корабликов. Две пластмассовые армии готовились к смертельной битве друг против друга. Несколько знакомых Андрею мальчишек, с деловыми лицами скупо переговариваясь между собой,  бережно расставляли своих бойцов и технику в строго определённом порядке, казавшимся им беспрекословно правильным.
- О! Хец пришёл, - вскричал Костик, увидев друга, - давай вытаскивай своих и ставь вот сюда – за нас будешь.
- А чой-то он сразу и за вас? – Возразил темноволосый крепыш с раскосыми глазами по имени Руслан. – Вот уж хрен вам. Я не согласен. Нас тогда меньше будет. 
- Не будет, – возразил высокий шестнадцатилетний парень, который только что неожиданно появился в проёме открытой квартирной двери. – Я буду за вас.
       Торжественный тон вполне уже взрослого человека обещал и настаивал, ни у кого из присутствующих не вызывая обратной реакции. Парень был года на четыре старше Андрея, который не впервые видел это надменно красивое лицо. Его все во дворе звали только по фамилии - Белозёров. Странно, но какого-либо прозвища у Белозёрова не было. То ли Алексей, то ли Александр – да и неважно. Ведь Андрей и его сверстники с этим парнем давно не общались. С тех пор, как под его руководством они ещё десятилетней мелюзгой много чего делали. Строили возле гаражей замысловатую халабуду из всякого найденного хлама. Пару сезонов по зимам тырили борты с озера Чан для своей дворовой хоккейной коробки. В коробке по вечерам заливали лёд водой, протягивая самопальные шланги из подвала дома. Через какое-то время халабуду ломали, с помощью милиции, пропавшие борты всё же находили; хоккейную коробку разбирали и приходилось играть в хоккей в условиях, становившихся всё хуже и хуже. И никому из советских властей не было дела почти до трёх десятков мальчишек. В такие времена только подвалы становились их надёжными тёплыми местечками, где можно было большой ватагой прятаться от вечно недовольных взрослых. Как-то незаметно Белозёров перестал собирать на всё готовых пацанов и пропал из поля зрения Андрея. Хотя иногда и попадался этот бывший предводитель на Андрюшкины глаза. Обычно сосед быстро спускался с верхнего этажа, пренебрегая услугами медленного для него лифта, всегда предпочитая бег по острым, ещё не стёртым временем, ступенькам родной девятиэтажки. А по вечерам, пыхтя и перешагивая сразу через две ступеньки своими длинными ногами, этот неугомонный парень поднимался на свой седьмой этаж, мельком награждая равнодушным взглядом случайного свидетеля - маленького обитателя квартиры на шестом этаже. Поговаривали, что у этого крепкого бегуна уже действительно имелся первый взрослый спортивный разряд по бегу. Кроме того положительного, что шатен Белозёров обладал правильными чертами лица, без каких-либо изъянов, общей приятной внешностью, довольно развитым спортивным телосложением, было кое-что и отрицательное в его личности. Он никогда ни с кем не разговаривал «наравнах», никого из сверстников Андрея никогда не подпускал к своей зоне надменности, придерживая на расстоянии особо рьяных. Сам себе на уме. Тем не менее, этот заоблачной самооценки молодой человек был целеустремлён, талантлив и весьма обаятелен. Даже в тех случаях, когда в присутствии своих сверстников, глядя далеко за горизонт, презрительно не отвечал на добродушные «Привет!» всякой мелюзги типа Костика или Хеца Маленького. «Наверное так надо, наверное так правильно», - думала мелюзга в такие моменты, стараясь понять и принять явные признаки превосходства над ними их старшего товарища, и даже некую досаду на то, что он их знает.
       С деловым видом Белозёров вышел на площадку и поставил в арьергарде выбранных им войск странную штуковину с огромной деревянной ложкой посередине, в которую он сразу что-то капнул из припрятанного в кармане брюк небольшого пузырька с надписью на этикетке «Витамины». Возле штуковины парень аккуратно сложил в кучку несколько десятков пластилиновых шариков, блестящих от какой-то пропитки в падающем на них свете окна на лестничной площадке. Затем он снова зашёл в свою квартиру и через минуту вынес ещё одно устройство непонятной конструкции с длинным электрическим шнуром, тянувшемся вовнутрь его жилища. Это устройство он поставил в авангарде строя своих войск. На третий раз парень, выйдя из своей квартиры, уже полностью закрыл за собой дверь и все увидели в его руках открытую картонную коробку с блестящими фигурками. Не дожидаясь вопросов от замерших в удивлении ребят, Белозёров стал выставлять на бетонный пол со стороны противника красивые фигурки солдат, офицеров, кавалеристов, ракетных установок и даже мирных жителей – с собачками и кошечками. Фигурки были настолько красивы в своей изящности произведения искусства, что вызвали всеобщий шок. Они были невероятно красивы - явно ручной работы. Покрытые блестящим коричневым лаком. Очень похожие на японские нэцкэ, эти фигурки разбавили собой стройные ряды ширпотребовской безвкусицы советской игровой индустрии. 
- Сам делал, - глядя на красивые фигурки, с некоторой горечью в голосе хмыкнул Белозёров. - Попрощаюсь заодно с детством. Ну, и что уставились? Начнём?!
       И полетели куски горящего пластилина в стройные ряды врагов, и покатились они горящими мячиками в немое скопище несчастных, и загорелись тут и там пластиковые фигурки, и наполнилось едким дымом солидное пространство забетонированного поля боя, и вспыхнула техника, и загорелись конники, солдаты и мирные жители с красивыми блестящими кошечками, собачками. Из установки с электрическим проводом посыпались искры. Красивые голубоватые дуговые разряды словно мощными ударами боксёра поражали недобитых врагов, которые тут же загорались, падая навзничь под воздействием чуда техники от его гениального изобретателя. Завораживающее действие поражало своей масштабностью и чудовищной реалистичностью настоящего ужаса войны. Никто ничего подобного из мальчишек в жизни своей никогда не видел.
И пала вражеская армия...

      ...Общее училищное собрание было созвано по причине, касающейся  былого крайне неприятного ЧП и посвящено недопущению подобных ужасов в будущем. Наиболее свободные от учёбы и дежурств курсанты своими темно-синими фланками с золотыми якорьками на погонах до отказа заполнили весьма вместительный зал клуба ТОВВМУ им. С.О. Макарова. В президиум на сцене взошли несколько человек в военно-морской форме одежды званием не ниже капитана первого ранга. Первым слово взял высокого роста грузный мужчина  с пристальным ленинским взглядом, обладатель множества орденских планок на тужурке, начальник политотдела училища по фамилии Иванов.
- Товарищи курсанты! Все вы помните, как примерно год назад курсант четвертого курса штурманского факультета по фамилии Белозёров позорно отличился в самой настоящей криминальной истории. Будучи хорошим спортсменом и талантливым организатором,  желающий денег двадцати однолетний парень сколотил преступную группу в составе из трёх человек и быстренько переквалифицировался из гардемарина в дерзкого гопника. В укромных местах эти отличники боевой и политической подготовки поджидали своих жертв в лице исключительно женского пола. Они нагло срывали с беспомощных женщин дорогие песцовые шапки и играючи растворялись с добычей в ближайших кустах да закоулках. Со временем их преступный бизнес пошёл в гору и легко довёл ватагу живущих на широкую ногу служивых сначала до ресторанов и баров, а затем и до новеньких "жигулей". Но, видимо, есть высшая справедливость на этом свете. Справедливость, что не позволила стать офицерами этим оборотням человеческого достоинства. Их не предали и не подставили свои, не позавидовали чужие и даже не вывели грамотно на чистую воду доблестные сотрудники советской милиции. Нет. Всё оказалось гораздо проще для молодых и наглых поджилок быстроногих воров. В подлом разуме им, конечно, не откажешь. Согласитесь, нереально поймать двоих  перворазрядников по бегу, сорвавших шапки с двух несчастных женщин и разбегающихся в разные стороны, как зайцы. Но это женщинам - нереально. А вот ихним мужьям, случайно отставшим на приличное расстояние по причине естественной надобности - оказалось вполне даже по силам. Кто уж эти мужья там были, морпехи или мастера по бегу, мне неизвестно, но эти бравые мужчины не только догнали каждого обидчика своей жены, но ещё и наваляли им по полной. Затем скрутили, кстати, этих не самых слабых парней и торжественно доставили в доблестную милицию. Суд и справедливое решение командования не ходатайствовать о смягчении приговора привели всех виновных к различным срокам общего режима. Особо горделивому виновному, а по совместительству главарю шайки, Белозёрову дали восемь лет за организацию преступной банды. Остальным тоже мало не показалось. 
Все присутствующие хорошо помнили этот шокирующий курсантский мир процесс и внимательно слушали речь начальника политотдела, справедливо полагая, что в конце её они обязательно услышат нечто более интересное.
- А теперь о главном. – Начпо кашлянул, поправил остатки волос на своём лысеющем черепе, затем подбоченился и продолжил. - Товарищи, курсанты! Довожу до вашего сведения, что бывший курсант нашего училища по фамилии Белозёров, запятнавший несмываемым позором как военно-морской флот в целом, так и каждого из здесь присутствующих, вчера выпущен из исправительного учреждения и находится дома...
По рядам прокатилась волна удивлённого ропота, перерастающая в начало настоящего гвалта. Одинаково опрятно одетые люди весьма эмоционально реагировали на неожиданную новость об их бывшем товарище, вышедшем из тюрьмы. Кто возмущённо, кто с недоверчивостью и удивлением, а кто в очередной раз с доверием к гуманизму советской власти.
- Не-ет, - прищурившись, сквозь зубы ехидно процедил большой начальник, - вы, товарищи курсанты, не поняли. - Тишина снова тяжелым одеялом опустилась в просторный зал. - Этого... м-м… негодяя не освободили досрочно за хорошее поведение и даже не выпустили по причине нашего извечно излишнего советского гуманизма. Его просто отпустили домой... - Тяжёлым взглядом исподлобья «начпо» медленно обвёл, казалось, каждого из курсантов, замерших в партере и на балконах. Хлёсткая пауза ударила полной тишиной в молодые напряжённые лица гордости нации. Поборник линии партии презрительно скривил лицо и добавил. - Умирать.   
Гнетущая тишина, словно заколдованной пеленой сковала собой все неоконченные эмоции. Странные улыбки и удивлённые вытянутые лица застыли на вздохах, на внезапно оборванном биении молодых сердец. Застыли, чтобы вслушаться в смысл сказанного такого знакомого и одновременно ужасающего реальностью слова.
- Да-да, умирать - не удивляйтесь. Белозёров своё получил. Бывших курсантов в зоне не любят. Сопротивлялся он, конечно, до конца, можно сказать, героически. Но нужно было на флоте героизм проявлять, а не по тюрьмам. В конце концов, ему отбили все внутренности и, говоря на блатном жаргоне, опустили, то есть обесчестили. И так будет с каждым, кто посмеет опозорить военно-морской флот, кто нарушит воинскую присягу.
   
     Казалось, ещё совсем недавно светлая жизнь умного и талантливого ребёнка бурным ручейком текла по счастливым годам детства. Она текла среди удивительных рассветов под звонкий девичий смех, огибая первые мальчишеские восторги. Прекрасная пора детства, достигнув просторов невероятно огромной реки взрослости, вдруг почти растворилась в ней и замерла. Счастье гадливым вьюном спряталось где-то в запретах и наказаниях воинского братства. Серость и пустота овладели загнанным в угол бывшим счастливым человеком с новым безликим именем "курсант". Как ни странно, однажды детство вернулось. Вернулось, чтобы разбудить дерзкую личность дворового таланта и даже на время получила право выбора своего будущего. Ошибочный выбор для общества не показался нарушившему правила тщеславному молодому человеку губительным для него. Как же он ошибался! Этот, бывший когда-то маленьким, дерзкий ребёнок.
    
       Будущие офицеры каждый по-своему оценили речь главного политического проводника линии партии. Каждый по-своему принял всю трагичность произошедшего. Многим присутствующим в огромном зале училищного клуба стал до боли понятен жестокий смысл окружающей реальности. Правила можно менять и меняет их только сильный. Некоторые задумались о справедливости. Ведь несправедливо, когда обычный военнослужащий обесценен по сравнению с оступившимся милиционером, которого защищают от мести за жестокость государственной системы специально созданные для таких тюрьмы. Но абсолютно всем стало понятно одно: нарушение присяги может привести даже к такому изощрённо противному убийству прежде всего ЧЕЛОВЕКА, а не презрительно "бывшего товарища курсанта". Жестокости от власти нет предела, но где, к кому какое дело...

https://degandr.ru/