Глава 27
То же лето, те же дни
Боевые действия на континенте шли с переменным успехом. Главнокомандующий силами США генерал Уинфилд Скотт одержал несколько побед над линейными частями армии Орегона, за общее руководство которой (по мнению Эмильена Текумсе, совершенно напрасно) взялся сам император Маковаян, и несколько поражений потерпел в Техасе от корпуса спецназа, которым командовал генерал Алексей Тараканов. Юсовцы захватили обширную территорию империи и подступили к столице Орегона. Их дальнобойные пушки обстреливали окраины города, и без того уже имевшие значительные разрушения от налетов бомбовозов в начале войны. Правда налеты эти быстро прекратились — после того как истребители Орегона под руководством подполковника Александра Епифанцева сбили около десятка машин. Господство в воздухе перешло к управляемым воздушным шарам Орегона. Однако господство это было весьма условным. Опасаясь обстрела с земли, шары поднимались слишком высоко, сбрасываемые на позиции юсовцев бомбы особого вреда не приносили, а прицельно обстреливать противника сверху даже из «калачеров» тоже практически не имело смысла. Маковаян надеялся на бомбометы, ракетные комплексы Засядко, обещанные Русамом, но их прибытие задерживалось из-за диверсий юсовцев на железной дороге, связывающей Форт Росс и Текумсе. Солдаты и офицеры орегонской армии порою показывали чудеса храбрости, но неумелое верховное руководство сводило на нет их самоотверженность. Ни сам император, ни его Генеральный штаб во главе с легендарным Эмильеном Текумсе оказались не готовы к столь обширным боевым действиям. Лишь Управление разведки действовало четко и слаженно: на стол императора и начальника Генштаба ежедневно ложилась сводка разведывательных данных за истекшие сутки. Правда, данные эти были малоутешительны.
Отчаявшийся Маковаян отправил к правителю Русской Калифорнии Ротчеву военного министра бывшего декабриста Берстеля с заданием всеми силами добиться скорейшей помощи оружием и волонтерами. А тем временем, признав неудачным свое руководство армией Орегона, назначил главнокомандующим генерала Тараканова. Эмильен Текумсе тоже признал вину за военные неудачи и, будучи в расстроенных чувствах, выпил целую бутылку водки, за что получил от Алисы крепкий нагоняй. Правда, дав мужу крепкую взбучку, она тут же пожалела его. Подошла, прижала лохматую рыжую с сединой голову к груди, погладила, вздыхая:
— Ничего не поделаешь, Емельян: ваше время с Маковаяном прошло, и мое на исходе. Пора, блин, сливать воду и тушить свет.
Услышав от жены что-то новенькое, Емельян воззрился на нее, но она поняла, снова обняла:
— Не бери в голову. Так у нас говорят… говорили… нет, будут говорить, когда что-то заканчивается не ко времени.
Александр Гаврилович Ротчев, будучи натурой поэтической и довольно далекой от военных вопросов, крайне удивился появлению в Форте Росс столь важной имперской фигуры.
— Ваше превосходительство, о чем беспокойство? Бомбометы? Налаживаем их доставку по воздуху. Срочно изготовили десять воздушных шаров достаточной грузоподъемности, два уже вылетели. Вы уж обеспечьте, пожалуйста, их приемку — чтобы, не дай Бог, к противнику не улетели.
— Что с волонтерами, ваше превосходительство?
— Волонтеров достаточно, две бригады, вот только по воздуху их не отправишь, а с поездами — полный конфуз: какие-то негодяи взорвали мост через речушку — не помню названия, да его и не выговоришь, — и движение прервано. Месяца на два, ежели не больше.
— Так ведь до речушки можно доехать, речушку перейти и снова сесть на поезд. Я лично так и сделал. Это же просто! Суворов Альпы перешел, а тут какая-то речушка!
— «Суворов Альпы перешел, а тут какая-то речушка…» Прямо стихи! Вы не пишете?
— Ваше превосходительство!
— Ах, да, да… простите, ваше превосходительство. И как это мне в голову не пришла такая простая мысль? Это же я задержал отправку волонтеров — не хотел подвергать их тяготам пешего похода. А так… конечно… сейчас же дам указание. Извольте подождать, у меня секретарь в отпуске. — Правитель направился к выходу, бормоча: «Суворов Альпы перешел, а тут какая-то речушка…»
Первые же залпы бомбометов, заряженных горючей смесью, обратили юсовцев в паническое бегство от стен Текумсе, и армия Орегона перешла в наступление. Но не широким, как было принято доселе, фронтом — опасались оставлять на флангах и в тылу даже разбитые силы противника, — а совсем по-другому.
Новый главнокомандующий, с одобрения Генерального штаба, резко перестроил тактику военных операций. Ударные части теперь должны были клиньями разрезать вражескую оборону и отбрасывать сопротивляющиеся части в стороны, оставляя задачу их добивания второму эшелону наступления, а трофеи и пленных — тыловикам. На острия клиньев он поставил батальоны спецназа, в основном российских волонтеров.
И, как говорится, дело пошло.
Через два месяца упорных боев почти все захваченные территории Орегона были освобождены. Однако Уинфилд Скотт не сдавался. В районе Большого Соленого озера он сосредоточил свои отборные части и бросил вызов Алексею Тараканову — по-джентльменски сразиться в открытом бою. Одновременно президент Соединенных Штатов Франклин Пирс, по настоятельному совету своего военного министра Джефферсона Дэвиса (который, мягко говоря, недолюбливал Скотта, но, разумеется, не желал поражения Штатов), обратился к российскому императору с требованием отозвать из Орегона генерала Тараканова и всех русских офицеров. На что получил весьма ядовитый ответ: «Мы понимаем, что генерал Тараканов и другие русские офицеры доставляют армии США много неприятностей и хлопот, однако следует иметь в виду, что: во-первых, Российская империя и Соединенные штаты Северной Америки не находятся в состоянии войны между собой; во-вторых, империя Орегон является союзником Российской империи, следовательно, последняя имеет право оказывать первой всю необходимую помощь, в согласии с подписанным договором о дружбе и взаимопомощи; в-третьих, по заверению правительства Соединенных Штатов, военная эскадра, направленная в Тихий океан, есть частное дело Компании Гудзонова залива и имеет целью наведение надлежащего порядка на территориях, находящихся под юрисдикцией частной же Российско-Американской компании, то есть возможные конфликты явятся лишь отражением правовых споров собственников и никоим образом не будут связаны с политикой наших государств; в-четвертых, генерал Тараканов и другие русские офицеры, находящиеся ныне на службе императору Орегона Маковаяну Ютрамаки, а такоже королю Гавайев Камеамеа III, по реестру российской армии значатся в бессрочном отпуске и, по закону, обладают правом проводить оный отпуск где им заблагорассудится. Исходя из вышесказанного, у правительства Российской империи нет оснований для удовлетворения просьбы правительства США».
Ходили слухи, что император и министр иностранных дел князь Александр Михайлович Горчаков, подписывая документ, хохотали до слез, но это, понятно, только слухи. Князь, недавно сменивший, казалось бы, вечного министра и канцлера Нессельроде, сочинил сей саркастический документ, подтверждая тем самым ходившее в высших кругах мнение о его литературно-дипломатических дарованиях и остроумии, однако позволить себе громко смеяться в присутствии сурового государя, вне всякого сомнения, — нонсенс.
Местом генерального сражения Скотт выбрал низменный участок берега при впадении в Большое Соленое озеро реки Джордан. Он успел изучить тактику ведения боевых действий маршала Тараканова (генерал получил высшее воинское звание за успешные операции по изгнанию захватчиков с территории империи) и рассчитал, что именно в этом месте она будет не пригодна. Однако, вызывая маршала на джентльменское сражение, генерал приготовил ему парочку коварных сюрпризов. В лесу, покрывавшем склоны окрестных горных отрогов, он спрятал два засадных полка — пехоты и кавалерии, а на холмах, с которых долина реки видна была, как на ладони, поставил артиллерию. На вопрос военного корреспондента газет «New York Weekly Sun» и «New York Herald» Джейн Казно, как это согласуется с принципами джентльменства, Уинфилд Скотт ответил, самодовольно поглаживая седые пышные бакенбарды:
— Русские, мисс, априори неджентльмены и наверняка придумают какую-нибудь пакость. Вспомните их битвы с благородными немецкими рыцарями или татарами. С ними можно разговаривать только на их собственном языке — языке обмана и коварства.
— Пожалуй, могу с вами согласиться, — задумчиво подтвердила журналистка. И добавила саркастически: — Почти двадцать лет назад я имела возможность убедиться в их благородстве. Когда ты к ним со всей душой, а взамен получаешь чуть ли не пулю в затылок.
— Вот-вот, и я о том же. Дикари! Ничем не лучше индейцев, недаром у них такая дружба.
— Так надерите им хорошенько задницу, в конце-то концов!
— Вы меня возбуждаете, мисс, — хохотнул старый ловелас, игриво распушая бакенбарды. — Мне бы скинуть лет двадцать…
— …да вызвать юного адъютанта… — смеясь, продолжила журналистка.
— Ну-ну, — посуровел Скотт. — Не трогайте наши суровые армейские будни. Вернемся лучше к настоящему. Что вас еще интересует?
— Вы уверены, генерал, что ваши сюрпризы не откроются противнику раньше времени?
— Хотите сказать: нет ли у нас шпионов Орегона? Уверен, что нет. Индейцев в моих войсках немного, они проверенные и находятся под наблюдением, а белые горят желанием отомстить за поражения.
— Мы должны прорваться к океану, генерал. Это наша священная миссия!
— Рано или поздно мы ее исполним, мисс Казно.
Разговор прервал начальник разведки полковник Кеннеди, явившийся с докладом. Выслушав подробную сводку о приближении противника, Скотт спросил:
— Ваше мнение, полковник, как поведет себя Тараканов? К чему нам надо быть готовыми?
— Части противника измотаны длительным переходом, генерал. Думаю, сутки они будут отдыхать. Самое время ударить по ним завтра в обед.
— Вот видите, мисс Казно, какие у меня офицеры. Смотрят вперед! Из таких вырастают настоящие президенты свободной страны.
— Флаг вам в руки, мистер Кеннеди, — засмеялась Джейн.
«Дикарь» Тараканов действительно обманул «джентльмена» Скотта.
Несколько истребителей из воздушного полка Артема Епифанцева прошли над озером и долиной Джордана на столь большой высоте, что, когда рокот их двигателей достиг ушей американцев, и те подняли глаза к небу, пытаясь отыскать источники звука, самолетов и след простыл. Но летчики имели на борту усовершенствованные стереофотоаппараты Брюстера с усиленной оптикой и засняли расположение частей Скотта с достаточно хорошим увеличением, так что через несколько часов на походный столик маршала легли четкие фотографии, на которых прикомандированный к штабу армии капитан имперской разведки индеец Серый Олень Мэзичувайо разглядел не только палатки общего лагеря, но и пушки на холмах, и коней в лесу.
Маршал собрал военный совет — четыре генерала (командиры бригад спецназа, кавалерии и пехоты), три полковника (командиры воздушного полка, батальона бронепаромобилей и артиллерийско-ракетного дивизиона), начальник штаба армии и капитан разведки.
Начальник штаба генерал Окэмэн повесил на стенку палатки нарисованный от руки план южной части озера и долины Джордана.
— Господа, — по-русски обратился он к собравшимся, — диспозиция такова. Скотт занимает правый берег реки, нам как бы предлагается левый, тем самым ставя нас в тупик. Где сражаться — непонятно; пока мы отдыхаем после долгого перехода и разбираемся, что к чему, Скотт обрушивает на нас артиллерийский огонь вот с этих холмов, его пехота форсирует реку фронтально, связывая наши силы, а в момент наивысшего напряжения боя, с фланга появляется конница. В результате мы прижаты к озеру и разгромлены.
— Это с точки зрения Скотта, — негромко пояснил маршал, воспользовавшись возникшей паузой. — Но он ее с нами не согласовывал.
— Да, именно так, — подтвердил Окэмэн. — Мы с ним не согласны.
Среди участников совещания прокатился и стих смешок. Начальник штаба остался бесстрастным, как и полагалось истинному индейцу.
— Мы предлагаем свой план, — невозмутимо продолжил он. — Как только наши части приблизятся к реке на расстояние броска, истребители Епифанцева совершают бомбовый налет на артиллерийские позиции на холмах, в то же время наземные бомбометы подвергают обстрелу засадную кавалерию. Батарея счетверенных «калачеров» выдвигается непосредственно на левый берег и не позволяет пехоте противника закрепиться на своем берегу. Под прикрытием огня этой батареи бригады пехоты форсируют реку и вступают в боевой контакт с пехотой юсовцев. Спецназ и кавалерия форсируют реку гораздо выше по течению, добивают остатки вражеской конницы и теснят пехоту Скотта к озеру, принуждая генерала к капитуляции.
— Вопросы? Мнения? Замечания? — Алексей Тимофеевич испытующе обводил взглядом военачальников.
— Глубока ли река? Места форсирования определены? — озаботился командир пехотной бригады Роутэг.
— Ответит разведка. — Маршал кивнул капитану Мэзичувайо.
Серый Олень встал и взял у начальника штаба палочку-указку.
— Река неглубокая, но бурная, — повел он указкой по плану. — Форсирование ее труда не составит. Перед впадением в озеро течение ослабевает, и река мелеет настолько, что пройдет паромобиль.
— Да, кстати, — встрепенулся полковник Узумэти, — нам почему-то задача не поставлена?
— Бронемашины будут в резерве, — ответил Окэмэн. — Они понадобятся, когда противник отступит к озеру. Там он будет драться отчаянно.
Больше вопросов не было.
— Таким образом, — заключил маршал, — мы не доставим удовольствия генералу Скотту нарушить наш отдых перед боем. Отдыха не будет. Мы атакуем с марша, чего юсовцы никак не ожидают. И помните, товарищи мои боевые, это сражение должно стать последним, по крайней мере в настоящей войне. Соединенные Штаты должны понять, что империя Орегон, в союзе с Русамом, им не по зубам.
— Вряд ли они это поймут, — скептически отозвался полковник Епифанцев.
— Это их проблемы, — немедленно отозвался маршал. — Вы мне лучше скажите, Артем Емельянович, как у вас обстоит дело со взлетом и посадкой? Сколько времени уйдет на подлет к реке?
— Благодаря разведке, взлетная полоса в пустыне хорошая. Бомбы подвезены. На подлет к Джордану уйдет минут двенадцать, не больше. Нужен сигнал вызова. Я подниму воздушный шар на привязи, который примет оптический сигнал и передаст его летчикам на землю.
— Отлично! Генерал Окэмэн, обеспечьте надежную связь.
— Уже предусмотрено, — доложил начальник штаба. — Потайными фонарями Кулибина и телеграфистами обеспечены все части. На самолетах фонари тоже имеются — для переговоров между летчиками. Азбуке летчики обучены.
— Так точно, — подтвердил Артем.
— Тогда с Богом, господа! Посвятим наше сражение памяти Великого Вождя! Помним о Текумсе!
— Помним о Текумсе! — дружно повторили разом вскочившие генералы и офицеры.
Сражение было разыграно, как по нотам, и длилось, начиная от появления истребителей и кончая капитуляцией Скотта, не больше двух с половиной часов.
На рассвете 8 августа один из часовых в лагере американцев заметил на западе, на еще темно-синем небе, странные проблески, охватившие широкую полосу небосклона. Стояла тишина, если, конечно, не считать неумолчный стрекот цикад и отдаленные взвизги койотов, которых немало водилось на берегах озера. Часовой размышлял, стоит ли подавать сигнал тревоги. А может, там зарождается гроза? — думал он, опершись на ружье и глядя на все более яркие вспышки. Откуда ему, бывшему фермеру из глухой глубинки штата Нью-Йорк, было знать про оптическую связь в воздухе — он и самолеты-то видел всего пару раз, и то на большом расстоянии.
Пока солдат размышлял, его уши уловили стрекот иного рода, непохожий на перекличку цикад. Этот стрекот быстро перерос в гул, и на фоне светлеющего неба, в лучах набирающей силу зари, часовой увидел тучу огромных стрекоз, летящих прямо на него.
Ужас сжал сердце бывшего фермера, ружье выпало из рук; он схватился за голову, прикрывая уши, и присел на корточки, втиснувшись между ног.
Стрекозы с ревом пронеслись над лагерем к холмам, и через несколько секунд оттуда донеслись глухие беспорядочные взрывы. Выпрямившись, солдат обернулся и снова ужаснулся — на этот раз от вида взлетающих в воздух пушек, обломков лафетов и человеческих тел. Правее холмов над лесом тоже поднимались окрашенные огнем дымные грибы. Что там взрывалось, часовой не знал, да и задуматься над этим ему не довелось. В лагере началась паника, из палаток выбегали полуодетые солдаты и офицеры — кто с оружием, кто с одеждой в руках. Все кричали, кое-кто пытался командовать, но их не слушали. Многие побежали к реке, но с другого берега дробно застучали выстрелы, засвистели пули, начали падать люди. К общим крикам добавились вопли раненых.
Бывший фермер стоял в полной растерянности, не зная, что делать и куда бежать, и только повторял, стуча зубами:
— Боже, помоги мне… Боже, помоги мне…
И Бог, похоже, помогал: пули проносились мимо, мечущиеся солдаты огибали его, а выскочивший откуда-то генерал Скотт — в сюртуке и сапогах, но без штанов, зато с саблей в руке — встал рядом и завопил что было сил:
— Всем стоять!! Смирно!! Молчать!!
Его зычный, натренированный в долгой военной жизни голос перекрыл беспорядочные вопли и заставил остановиться сначала тех, кто оказался поблизости, затем более далеких, и следующей командой генерала стало, естественно:
— Офицеры, ко мне! — а когда к нему сбежались те, кто услышал призыв, Скотт сказал громко, но гораздо спокойнее: — Немедленно занять круговую оборону. На берег не выдвигаться, стоять насмерть! Выручать нас некому!
Напрасно он так сказал! Старый вояка, воспитанный в духе Великой американской революции, участник почти всех войн с индейцами, англичанами, мексиканцами, генерал с 28 лет, сам не раз попадавший в жестокие переделки и побывавший в плену, он привык к тому, что приказ «Стоять насмерть!» означает одно — драться до последней возможности, и не заметил, что революционный дух давно выветрился, люди в армии стали другими, им не хочется отдавать свои жизни за чьи-то амбиции, особенно когда те прикрываются интересами государства. И эти люди сейчас стояли вокруг и не спешили выполнять героический приказ.
— Надо сдаваться, генерал, — сказал полковник Кеннеди. — Война проиграна.
— Да как ты смеешь! — Скотт взмахнул саблей, но начальник разведки перехватил его руку, вывернул оружие и бросил его на землю.
Окружающие восприняли это как сигнал. На землю полетели ружья, пистолеты, сабли…
Генерал беспомощно огляделся и увидел приближающиеся от реки цепи орегонской армии.
Сидя в седле каурого жеребца, нетерпеливо перебирающего копытами на краю обрыва, Джейн Казно в многократную подзорную трубу наблюдала картину позорной капитуляции знаменитого генерала.
— Да, пожалуй, поздно пить боржоми, — пробормотала она, проследив, как маршал Тараканов (она узнала сразу бывшего майора) принял шпагу Скотта. — Не видать нам ни Аляски, ни Тихого океана с Гавайями.
Она развернула жеребца, пришпорила и густая зелень недалекой рощи скрыла ее от возможной погони.
Впрочем, никто за ней и не гнался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2017/11/01/5
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:
Глава 1 http://www.proza.ru/2016/03/20/1617
Глава 2 http://www.proza.ru/2016/03/20/1639
Глава 3 http://www.proza.ru/2016/03/20/1643
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/03/30/1270
Глава 5 http://www.proza.ru/2017/03/04/127
Глава 6 http://www.proza.ru/2017/03/04/136
Глава 7 http://www.proza.ru/2017/03/04/139
Глава 8 http://www.proza.ru/2017/03/12/2036
Глава 9 http://www.proza.ru/2017/03/16/201
Глава 10 http://www.proza.ru/2017/03/17/1891
Глава 11 http://www.proza.ru/2017/04/10/2233
Глава 12 http://www.proza.ru/2017/04/13/687
Глава 13 http://www.proza.ru/2017/04/19/1932
Глава 14 http://www.proza.ru/2017/05/18/890
Глава 15 http://www.proza.ru/2017/05/30/1305
Глава 16 http://www.proza.ru/2017/05/30/1327
Глава 17 http://www.proza.ru/2017/05/30/1335
Глава 18 http://www.proza.ru/2017/05/31/2154
Глава 19 http://www.proza.ru/2017/09/26/858
Глава 20 http://www.proza.ru/2017/10/01/23
Глава 21 http://www.proza.ru/2017/10/03/68
Глава 22 http://www.proza.ru/2017/10/04/155
Глава 23 http://www.proza.ru/2017/10/12/2031
Глава 24 http://www.proza.ru/2017/10/14/6
Глава 25 http://www.proza.ru/2017/10/25/2006
Глава 26 http://www.proza.ru/2017/10/28/18