Полиглот

(Из сатирического романа в стихах «Прозрение»)

Пролог

Немало разных на Земле наречий!
Народов, наций множество вокруг,
А, значит, повод есть сейчас для речи
О том, что слово нам не только друг…

Глава первая
От Вавилонской башни

Словарь любой «российского разлива»
В раздел последний верно уведёт
Того, кто там от любопытства диво
На букву «Я» уверенно найдёт!
О языке, конечно, речь, приятель
Зашла в угоду внешних конъюнктур.
Забыть ли с башни Вавилонской, как Создатель
По «языкам» согнал всех с верхотур!
Чтоб не достроили «до небушка» дорогу,
Он поделил на расы, племена
Всех, кто хотел без спросу влезть до Бога,
Лишив их общего когда-то языка.
Так говорят Библейские легенды.
Оспорить их – пройти, как тёмный лес!
А что дублируют на русский киноленты,
Лишь подтверждает к теме интерес…

Глава вторая
Плоды воспитания

Фома за «двуязычье» был с рожденья!
Он русский с матерным в младенчестве познал,
Так, что, разлив по скатерти варенье,
«На ус» он нового совсем не намотал.
Стекло разбив, соседям из рогатки,
У них же обобрав все огурцы,
С усмешкой слушал разные догадки,
В манере, не приемлют что дворцы.
И сам ответить мог в таком же духе,
Когда заденет чем-нибудь дружок,
«Про мать» сентенция застрянет в правом ухе,
А в левом – с огорода корешок!
Ерёма тоже не смолчит, услышав
Витиеватый, неприличный слог.
Но не сподобится до «трёхэтажной крыши»,
Иную лексику на то освоить смог.
Официально, вежливо так скажет,
Хоть стой, хоть падай, слыша те слова.
Ещё философа цитатой речь «намажет»,
Заставит вспомнить Буридана и осла!
Мол, выбери скорей себе кормушку,
В какой чуть более, на первый взгляд, еды
А там посмотрим, сколько на макушку
Себе накличешь ты потом беды!
В том смысле, что желая слишком много,
Как бы последнего в пути не растерять…
Нет тут про личность, но уже с порога
Начнёшь и про себя всё понимать!
Где можно просторечьем осчастливить,
А где – высокий, очень нужен слог!
По сути, человек вполне двуличен:
Как левый, так и правый есть сапог!
Но выбирая способы общения,
Не ошибись, как Янус. Вдруг лицом
Не повернись не тем. И в заведении,
Где говорят суконным языком.

Глава третья
Всеобщая проблема

Когда приятели усядутся на пару,
За стол обеденный иль в домино играть,
Никто не ожидает тут же свару,
Желания нет словом поддевать.
Но только зрителей случайных кто учует,
Не избежать такой тут кутерьме,
Что не понять:  Сегодня, где ночует
Любой из них: В больнице иль в тюрьме?
Пятнадцать суток получить так просто,
За брань площадную в общественных местах,
Жаль, на язык не выпадет короста,
Какую не срубить потом в тисах.
Село обычное вскормило и взрастило.
В одной реке ловили чебаков,
Но одному упрёк, как будто шило,
Другому – только тренинг для мозгов.
Могли бы оба, речь разнообразить
В манере джентльменов и месье,
Да сообщил, кто Запад весь облазил:
 – Нет крепких слов ни устно, ни в письме!
И на просторах бывшей сверхдержавы,
Где общий русский ныне не в чести,
Устраивай засады и облавы:
Иных ругательств точно не найти!
Зато бывает симбиоз общения,
Когда из двух и больше языков,
Услышишь, вдруг, такие выражения,
Что выйдет океан из берегов!

Глава четвёртая
Казарменный слог

Особенно армейская закалка
Давала прежде этому простор,
Когда узнать не в силах и гадалка:
«Из мест, каких идут сейчас в дозор?».
Вот разводящий, ставя караулы,
Устав служебный вынул на показ:
«Тут вам граница, а не Барнаулы!
Пароль и отзыв помните зараз!»
И окликали, клацая затвором,
По-белорусски слов сплетая нить.
Иль на мове слышишь за забором:
 – Шмат гарный дай и можешь проходить!
Иной туркмен и спрашивать не станет,
Так автоматом строго поведёт,
Что страх печёнок в тот же миг достанет,
Хотя желал добра, наоборот…
Сказать: «Якши!» ему, конечно можно,
Да только разводящий, вдруг придёт,
Такому объяснить, конечно, сложно:
Куда и кто без пропуска идёт?
Теперь наречия отделены границей.
На Беловежской пуще встретит свой,
А вот в Галиции, герои из полиции,
Наган достанут, скрыт, что кобурой!
Так что, москаль, не шлындай там без дела,
Еще надёжней – вовсе избегай.
Не для тебя, звезда со сцены пела
«Червону руту» или «Водограй»!


Глава пятая
Злоба дня

Вся эта тема обнажилась остро,
Когда в колхозе жатву провели.
Теперь пшеницу, рожь и даже просо
Сбыть вздумали за длинные рубли.
А кто их купит, в здешнем чернозёме?
У каждого – не меньше наросло!
Одна надежда – в рыночном уклоне,
Чтоб с экспортом товара повезло!
Кого послать с торговлей за границу?
Решали на Правлении взахлёб:
Любой продать колхозную пшеницу
Желал. Себя тут не обидеть чтоб!
Критерий выбора тогда установили:
В познание иностранных языков,
Чтоб, ненароком не продешевили,
Для иностранных алчных едоков.
К примеру, нефтедоллар зашатался,
А ты не знаешь, янки как спросить:
Куда бы он за хлебушком собрался,
В «Макдональдсе», чтоб булку сотворить.
А тут лягушек жарит на вертеле
Гундосый «френч» и только, видно, ждёт,
Когда ему краюху в самом деле
Сибирский полевод преподнесёт!
Не говорим про рульку тут свиную,
И на «Баварское» не бросим пиво тень:
Берут основу, ведь, для солода такую,
Ингредиент в ком главный – наш ячмень!


Глава шестая
Языковед

Такие доводы при выборе персоны,
Торгового агента не зарыть.
В колхозе люд простой! Здесь не масоны.
Друг с другом могут прямо говорить!
Вот тут Фома и вспомнил опыт прежний.
За полиглота выдал он себя:
«В двух языках познания безбрежны.
Командируйте за рубеж меня!».
Кто не поверит клятве убеждённой?!
Дал Сельсовет и справку, что Фома:
«Действительно, в деревне их рождённый
И отвечает за свои слова».
С такой бумагой паспорт заграничный
Получен был без всяческих препон.
И на дорогу выдали наличных,
Чтоб, как другие, брал билеты он!

Глава седьмая
Коммивояжёр

Торгового агента суть известна:
По миру с образцами разъезжай!
Кому понравится, товар тот купит честно,
Кому «не в нос» – вприпрыжку убегай!
На представительство мешков не пожалели:
Зернобобовых – под завязку груз!
А вот первая с собой брать не велели,
Не спаивал, чтоб им Евросоюз!
Действительно, шампанские где вина,
Откуда «Вермут», «Кьянти» – как река,
Нужна особая для сомелье причина
На дегустацию взять плод змеевика.
Хотя пополнили все погребки Европы
И чача, и горилка из свеклы,
Но точно, там поднимут дикий ропот,
Кто о правах развесили понты.
Им человека жалко сразу стало,
Когда грозит с Сибири самогон:
Его заесть колбаской будет мало,
Тут шпиг с прослойкой  настриги на кон!
Про луковицу? Как локтём занюхать?
В повестку дня в ПАСЕ не занесут.
Пусть привыкает, русское, мол, брюхо
К тому, что в булочке с сосиской подадут!
Такие мысли заносить в конспекты,
Никто не станет, помнят все и так,
Фома, короче, выйдя на проспекты,
Культурный соблюдай повсюду такт!

Глава восьмая
Ожидания

Ходок отправлен с экспортным заданьем.
Сманить он должен разных фирмачей,
Чтоб развезли зерно по мирозданью,
Оставив голодом колхозных тут мышей.
Кто ж устоит, когда мешке  – пшеничка,
Рожь из  другого сыплется в ладонь.
Тут не с экрана дерзкая «клубничка»,
Сибирь исконную припомнишь и гармонь!
А потому не сомневались люди,
Что распусти завязки на мешках,
И сразу очередь огромная к ним будет,
Про хлеб не станут говорить в смешках!
Но дни идут, а слуху нет и духу…
Про то, Фома гешефт как свой творит.
Тревожились: Ведь есть и на старуху
Проруха, при которой будешь бит!
Накаркали вороны над покосом.
Беду действительно не нужно было ждать.
Она сама пришла совсем без спросу,
И тут уж руки впору опускать…

Глава девятая
Вещий сон

Жена Фомы в слезах пришла к соседу:
Сон ей приснился не совсем простой,
В нём муж ведёт уверенно беседу
В ООН – на саммите элиты мировой!
Он на трибуне, где стакан с графином,
А что отхлёбывал, свою читая речь,
Жена не знает. Свечку с парафина
Проснувшись, сразу захотела жечь.
От образов помчалась за советом:
Как быть? А вдруг Фома начнёт войну?
Все ж в армии служил он при ракетах,
И знает в кнопках – что там и к чему!
Скрести затылок, принялся Ерёма.
И раньше знал житейский друга груз,
Тот, не скурив, успел прочесть два тома:
«Букварь» с «Му-Му». затем окончил ВУЗ.
Заочная учёба окрылила:
Диплома корочки к Совбезу приведут!
Но в языках особенная сила –
Зависит, как тебя переведут!
На Генеральной ассамблее, коли
Действительно приветили Фому,
То мог сказать, чему не учат в школе,
За что иных везли на Колыму…
Селом уселись к радио и теле,
Когда там выпуск новостей идёт.
Услышать земляка они хотели,
И выведать: как хлеб он продаёт?
Однако не мелькнул мужик с экрана.
Знать, про цензуру верно говорят,
Что отменять ее в России рано,
Пока язык для каждого как враг!
В газетах тоже куцие отчеты
С Генассамблеи зала и ПАСЕ,
Знать из статей убрали обороты,
Фома какие с детства помнил все.
Еще про сон мелькнуло тут сомнение,
Фомы супруга – Ванги не родня.
Могла соврать! – такое вышло мнение,
И в нём уверились деды и ребятня.



Глава десятая
Международный розыск

Один Ерёма не желал забвенья
Для друга верного, пропавшего в дали.
Копался в «Соннике» он до самозабвенья,
В катренах как пророка короли.
Прогресса все же необъятны кроны,
Не верят снам учёные мужи
И свечи, поднесенные к иконам,
Не гарантируют спасения, от лжи.
Так где искать Фому в реальной жизни?
Ведь сон жены тут к делу не подшить.
И, как бы, не сидеть, потом на тризне,
Сейчас, коль, со спасеньем не спешить!
Ерёма вспомнил сети в Интернете.
Везде прошёл, пусть, спешно, впопыхах,
Но обрывались как гороха плети
Вопросы, заданные в поисковиках.
Жаль Интерпол немало сэкономил,
На марках, что ответа не прислал.
За что Агентство всем селом протролил,
Всю критику излил, какую знал.
Фоме, однако, вряд ли помогало,
Что шишки сыпались другим из-за него,
Найти товарища Ерёме предстояло,
Всё же не песчинка, стопка или ведро?!
Тем временем пропасть тот мог повсюду:
На Незалежной под запретом речь,
Иная, чем предписанная люду,
Обязанному мову, лишь, беречь.
Уже и венгры голос поднимают.
Евросоюз к такому не привык.
И там Фоме (в колхозе понимают)
Случиться может форменный кирдык!

Глава одиннадцатая
Судьба торгового агента

Запросов множество отправлено Ерёмой.
Печати ставить Сельсовет устал.
Но что, ни сделаешь, когда пропал знакомый?
На всё пойдёшь, коль лучший друг пропал!
А тут звонок ему по телефону,
В нём говорили точно про Фому.
Что жив-здоров! Заботит лишь Ерёму,
Быстрей, как друга выручить ему?!
Всё в сообщении разложено по полкам.
И каждый шаг отметил протокол.
Хотя Фома мог быть простой иголкой,
Но всё равно его бы друг нашёл.
Теперь обдумывал его шаги Ерема
И понимал, что зря не съездил сам.
Остался, почему в тепле он дома,
Пока Фома скитался по углам?
Не смог уехать тот в края чужие,
Устроил в собственном райцентре «карусель».
В багаж сдавал, когда мешки большие,
Припомнил, что везёт в них не кисель…
Не следуя Правления запрету,
В зерно зарыл зря ль четверть первача?
И вот теперь, найдя бутылку эту,
Осилил всю до донца сгоряча.

Глава двенадцатая
Роковая ошибка

Сон под забором – штука поправима.
Жаль, думал, что граница позади.
И разговаривать тут стал неудержимо
Как будто окружают чужаки.
По Фене ботать – это не бельканто.
А матерный – и вовсе моветон!
Бессилен переводчик с эсперанто,
Зря привлёкал его к Фоме закон.
Повсюду жаловались граждане с обидой,
Не все  успели уши так зажать,
Чтоб не услышать, спьяну как, бестыдно,
Старался хулиган их оскорблять!
Изъяли с улицы похабника надежно,
Но и в отделе, тот вещать не смог.
Обиделись, когда их трёхэтажно
Склонял тот снизу, вдоль и поперёк.
По делу  сел угрюмо в одиночку,
Куда за брань внедрили до суда.
Со шконки нёс в глазок такие «строчки»,
Что не дождался б: «Выпустят когда?!».

Глава тринадцатая
Вызволение

И тут ходатай собственной персоной
Приехал с полномочием к тому,
Что нужно обсудить вопрос с Ерёмой:
 «Как на поруки передать Фому?».
У этого посланца из колхоза
Язык официальный – высший класс!
И прозвучали вовсе не с угрозой
Его слова: «Я умоляю вас!
Прошу исполнить, господа в погонах,
О чём нижайше кланяясь, молю.
А то в «Макаровых» не хватит вам патронов,
Коль подниму деревню всю мою!».
Фома отпущен. Друг ему поведал,
Что на родной он русской стороне.
Но убедить сумел лишь за обедом,
Где щи подали с косточкой на дне.

Глава четырнадцатая
Сделка

А потому по-русски –  благочинно
Теперь неплохо б разговор вести.
К тому же есть расспросам всем причина:
 – Куда девал колхозные мешки?!
Фома радёшенек, что снова он в России,
Пора забыть про знанье языков,
И на вопрос о чем его спросили,
Ответ торгового агента был готов.
Багажную квитанцию подали
На привокзальный склад, где раньше был.
А с образцами тропку протоптали,
Коммерцию, где рынок их творил.
На торжище нашлись гонцы со света,
Все прежде маялись не зная языка.
Но образец – не в фантике конфета!
Зерно вмиг расхватали из мешка.

Эпилог

Затем и оптовую меру из амбара
Колхоз продал. Была бы и маржа,
Но врать ее Фома не стал и даром.
Мол, мне агента должность не нужна!