Мне совсем не хотелось идти в гнездо разврата, но и выглядеть снобирующим чистоплюем в глазах девушки Маши тоже было совестно. Она была моложе всех и поэтому более категорична в принятии новой системы ценностей. На безработных родителей надеяться не было смысла, а добывать необходимые средства в борьбе за существование других возможных способов не наблюдалось. Это был их маленький бизнес в условиях рынка, который негласно поддерживался новым режимом, равно как и повальное пьянство. Надо было дать возможность выпустить пар нижним слоям населения, чтобы за туманом временного опьянения они не мешали верхушке грабить страну, и уже потом, после передела собственности, перейти на позиции установления ханжеской морали успешных людей - что это есть нехорошо и пора наводить порядок.
Размышляя так, я уже шёл, увлекаемый моей юной и решительной спутницей. Была она одного роста с Вероникой и с виду очень хрупкая. Но только с виду. Хватка была железной и характер сильный. Будет со временем настоящей железной леди - многого добьётся!
- Мы ещё погуляем с тобой, - утешала она меня на ходу, по своему понимая моё нежелание идти "на хату". - А сейчас к нам! Надо быть последовательными и не обижать из-за капризов хороших близких людей. Они для меня в настоящее время как семья. И ты для нас стал как бы родным...
Она говорила не умолкая, видимо, из боязни, что я опять начну кочевряжиться, а ей непременно надо было доставить меня к месту.
Я не узнавал её. Такая эволюция за короткое время! А ведь совсем недавно была девушкой по вызову. Впрочем, это уже стало нормой жизни у многих, только в завуалированной форме. Обидно, конечно, что такие умные и целеустремлённые девушки вынуждены торговать своим телом, чтобы не пропасть и добиться чего-то.
Предаваясь этим мыслям, я почти не слушал, что говорит Маша, пока до моих ушей не прорвались знакомые имена:
- ... Лично мне ваш богатый Григорий совсем не нравится. Мне он неинтересен. Я сама стану богатой. А Наташа пусть остаётся с ним. Она этого заслуживает...
- Какая ты благородная!
- Не надо иронизировать. Я сама всего добьюсь. Только бы учёбу закончить... А вот Тоню хорошо бы выдать за богатого. У неё двое детей остались в Комсомольске. Она постоянно туда переводы посылает. От мужа-пьяницы толку нет...
- Она говорила, он хорошим токарем был.
- Был. Многие были хорошими, когда заводы работали. У нас, ведь, сплошная оборонка...
- Об этом не стоит распространяться.
- Ой! Сейчас об этом все знают.
- Все да не все...
Мы, наконец, подошли к панельной девятиэтажке. Лифт не работал. А хата была на самом верху.
Я пропустил вперёд Марию, которая приподняв полы пальто, бойко застучала высокими каблуками, вызывая определённую долю восхищения свой спортивной стремительностью.
- Что ли ты спортсменка? - спросил я, едва поспевая. - Вроде бы куряка...
- Курила я для плезира. Сейчас не курю. А, вообще, в Комсомольске, танцами занималась. Тот же спорт, только более приятный и красивый.
- Мазурку танцевала? - провоцировал я, радуясь хорошему прошлому девушки.
- С дуба рухнул?!
- С баобаба.
- Мазурку в восемнадцатом веке танцевали. А я - бальные: вальс, румба, фокстрот...
- То-то я смотрю у тебя выворот ног, как у балерины, и по земле летаешь, а не ходишь...
- Спасибо за... Как там?
- Комплиман.
- Спасибо за комплиман!..
Я с возрастающим художественным интересом поглядывал на Марию, и она почувствовала это, встречаясь со мной взглядом на поворотах лестничных маршей.
Вдруг она резко остановилась на полпути к вершине, и я мягко врезался в её податливо качнувшееся тело. Она повернула в мою сторону голову в профиль, так что я чуть не ткнулся носом в её висок с завитым локоном, спускающимся из-под шляпки. Носик у неё был немного вздёрнутый и смешно подёргивался, когда она поправляя сдвинутый головной убор, великодушно сказала:
- Ну, хорошо! Если тебе так не хочется идти в наш вертеп, пойдём куда-нибудь в кафе, только надо будет сначала из вежливости пригласить туда Тоню и Марата. Они, конечно, откажутся. Тоня считает каждую копейку - регулярно домой отправляет. А Марат с некоторых пор не любит светится на публике в заведениях. Боится встретиться со старыми знакомыми.
- Не стоит! Мне уже не страшен ваш вертеп. Я посижу у вас с полчаса, а потом пойду. Меня ждут.
- Вот и хорошо! Только я сомневаюсь, что ты так быстро от нас уйдёшь...
Сомнения её подтвердились. Я был уже настроен остаться у них ночевать, если бы не звонок от Алексея Ивановича, на который поначалу не хотели реагировать, потому что многочисленные вызовы от клиентов стали надоедать. Но звонок был долгий и упорный, и я попросил Марата снять трубку.
- Тебя, - тихо сказал Марат. - Прораб волнуется...
Алексей Иванович не стал рассусоливать с ненужными вопросами и требованиями разъяснений, а просто узнав адрес моего местоположения, просил спуститься вниз и ждать у подъезда через двадцать минут. Я понял, что он хочет забрать меня на машине.
- Если у вас есть желание увидеть вживую будущего жениха Наташи, то можете спуститься со мной вниз! - оповестил я присутствующих. Они притихли, будучи посвящены в новые тенденции жизни своей близкой боевой подруги.
- Конечно, хотим! - закричала раскрасневшаяся Антонина. По её лицу было видно, что пьёт она много. Бездарно используя свои природные данные секс-бомбы, она разменивалась по мелочам и понимала это. А понимая, внутренне страдала и топила хроническую грусть в алкоголе.
Ей явно не хватало психической стойкости и цельности натуры Марии, и будущее её представлялось однозначно трагичным. Расставшись с мужем-алкоголиком, она сама неуклонно становилась алкоголичкой.
Хорошо бы её отправить в родной город и в родную семью, думал я, вспоминая Комсомольск, в котором успел побывать в более благополучное время и который радовал относительно добротной насыщенностью магазинов и общим, весьма жизнерадостным, моральным климатом.
А вот Марии следует остаться в большом городе. С божьей помощью и благодаря сильному характеру, ей удастся добиться того, что она хочет. Юная девушка уже не подражала, как прежде, своей старшей соратнице, не заявляла о себе вульгарными выражениями и дурацким хохотом, а вела себя сдержанно, не сквернословила, очень мало пила и совсем не курила. Этим она напоминала мне Веронику и я невольно старался обнаружить в ней и другие черты покинувшей меня подруги, не успевшей стать женой.
Когда мы спустились вниз, случилось неожиданное. В отличие от Марата и Антонины, которые держались в стороне и ограничились
классическим " Здравствуйте!", Мария не отходила от меня, придерживаясь за локоть, и сразу пошла на абордаж, вплотную приблизившись к Алексею Ивановичу:
- А вы не позволите мне поехать вместе с вами? Я, ведь, лучшая подруга Наташи (при этих словах Антонина возмущённо закашляла) и мы с ней давно не виделись!
Её авантюрная решительность меня восхитила.
Алексей Иванович, против ожидания, нисколько не опешил, а с готовностью откликнулся:
- Пожалуйста! Только мы завтра очень рано отправимся в путь. Вы сможете встать в пять утра и ожидать нас здесь же?
- В пять утра?! - ужаснулась Мария. - Это будет проблематично. Мои домочадцы нескоро ещё успокоятся... и я могу проспать... А нельзя ли мне сразу с вами поехать? Если, конечно, найдётся местечко, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок перед долгожданной встречей с лучшей подругой? Или я вас стесню?
Я был в восторге от её обворожительной наглости.
Алексей Иванович понимающе улыбнулся и ласково ответил:
- Местечко найдётся, и вы нас не стесните. Садитесь в кабину, а Руслан пусть в салоне растянется. Ему там не впервой...
В квартире Алексея Ивановича я почти сразу завалился в отведённую для меня кровать в дальней комнате, уставший от переживаний и алкоголя. Алексей и Мария ещё долго шебуршились на кухне, доваривая суп. Мой добрый прораб отварил только мясо, с расчётом довести варево до готовности с моим возвращением. Источаемый запах кипящего бульона вкупе с тихой суетой на кухне не давали мне заснуть.
Когда же стало понятно, что суп уже готов, я надеялся, что меня, достаточно отдохнувшего, тоже призовут к столу. Однако, ожидание оказалось напрасным. Обиженный, истекающий слюной, я долго слушал как они постукивают ложками по тарелкам и доверительно шушукаются.
Вот тебе и Алексей, человек божий! Вот тебе и Мария, раскаявшаяся Магдалина!
Надо было просто встать и пройти на кухню, но я проявил стойкость и выдержал испытание. Вознаграждением для меня стало приятное видение, когда сквозь дрёму, я услышал вошедшую в комнату Марию. Она тихо разделась и легла в соседнюю кровать. Сквозь полуприкрытые веки я успел уловить, что она в одних трусиках. Этого было достаточно для удовлетворения ущемлённого самолюбия. Успокоенный, я закрыл глаза и повернувшись к стенке, крепко заснул.