Опус номер 2. Плач геополитического ребенка,
заблудившегося в дебрях цивилизаций
Когда творим постыдные дела,
Живем в разврате, иль пребудем в лени,
-Нам не изгнать тяжелых откровений,
Струящихся, как яд, с гнилого дна
Своей глубоко скрытой ипостаси,
Еще цепляющейся за малейший знак
Того, что ты, хоть не велик, но все же не напрасен,
Еще ты человек, а не истлевший прах.
Вот отлетает прочь былая безмятежность,
Так тяжело воздвигнутая нами,
И мысленно, со знаком Неизбежность,
Грядет предательство крутой стеной цунами.
Кого мы предаем? Свое ли окружение,
Что близким числится во мнении других.
А может быть себя? Иль Миротворение: -
Живое, косное, да эфемерное, как стих?
Мы прихотью чужой привнесены в наш свет.
И что нам до того - оценят нас едва ли,
Когда приидет час последний дать ответ
В условных категориях морали.
но те, кто сейчас судит нас по мотивам пристрастий
сами-то таковы,
что вот Я, - этот клубок бесстыдств,-
оказываюсь едва ли не светочем добродетели.
вообще, как возможно это сочетание святости и греха,
так спасительно выводящее меня из тяжких дум
о своем прозябании, переходящем из печали в невзгоды?
Как возможно?
Как!
Как и зачем?
О, свет, пришедший к нам - носитель жгучих тайн-
В нём много есть того, что созидает человечность
Бесчисленностью воплощений бытия
Когда из ничего всплывает явно Нечто,
Богатым призом, выданным безмерно,
Все давящее нас потом нелепым заблуждением
Что нам принадлежит, - мы мним высокомерно,-
Весь этот мир, как супероткровение.
Тогда как мы всего лишь ведем свою игру,
неизменно надеясь на Джек-пот.
хотя все меньше остается сокровищ души,
созревших в сочных укровах тела.
и они-
в состоянии:
- соития ли с окружающим миром,
- разделенные ли с ним некой мембраной,
пропускающей содержание своей клетки
по обе стороны своей границы
избирательно,
по произволу чего-то невидимого, неведомого,-
рано или поздно взволнуются вдруг.
и тогда мы пытаемся вырваться
из взмыленного стада себе подобных,
чтобы остаться наедине с собой,
обретя, таким образом, собственные свойства
вот кажется - мне это удалось
и я спешу припасть к глухому забору нашего загона,
сплошь огражденному ветхими пластинами безысходности,
ведь там, в изъеденных временем сочленениях целого,
светится щель, в которую проникает извне крохотный лучик,
играющий мириадами пылинок,
взбитых пробежавшей толпой.
там, за гранями Нашего - чисто и ясно -
открывается великолепие природы.
поруганное здесь, оно распростерлось там,
словно бы возникшее только что.
как сияет эта изумрудная зелень,
седой налет мхов недвижим в веках на стволах деревьев,
стоящих вокруг хрустальных вод,
струящихся с горних высот
в долины изобилующие душистой благодатью трав
и весельем ветров, резвящихся на просторе!
а ведь вся эта щедрость бессмысленна и никчемна,
если нет меня.
ведь тогда сияние ее безрадостно,
а равно и беспечально
пересекает безграничность пространства,
не оставляя и искры того восторга,
что вспыхивает во мне при малейшем нашем соприкосновении.
Мир - тот и этот - создан для меня.
И множеством времен и превращений
Существенен лишь тем, что в вечности горя,
Во мне сумел найти свое отображенье.
в моей же воле: развернуть ли свою душу
навстречу этим извечным устремлениям
или же замкнуть себя настолько,
что потоки энергии созидания
пронеслись бы мимо и истаяли
в бесконечности - без радости и смысла.
все же слишком красиво такое
утверждение эгоцентричности мироздания,
чтобы быть убедительным.
хотя, вот есть Я и есть Всё.
да, сопоставление это исчезающе мизерно.
но, однако же, несмотря на это,
-все же доступно экзальтированному уму.
которому ничего не стоит
в самый неподходящий миг
сбросить на тропу наших блужданий
-валуном - не раз уже изгоняемый вопрос:
-зачем?
зачем есть Я и тьмы мне подобных,
столь изощренно испытующих друг друга
капризами претензий и непонимания?
кто разрешит эту загадку?
когда с позиции творения ответа нет.
лишь логика умозаключений свободна
выбирать узор плетения смысла,
заменяющий необозримую реальность
отображением её.
иногда настолько невразумительным,
что еще больше туманится
область допустимых значений.
сколь много условностей создано нами,
что они, обретя силу традиций,
живут в мире наших отношений,
часто становясь владыками нас.
возможно ли допустить,
что каждый из нас ввергнут в этот мир
для того лишь, чтобы быть носителем
феноменальной субстанции
которую не удается разъять и измерить,
но которая всегда рядом:
то одаряя нас восторгом,
то повергая в печаль
по явно надуманным поводам?
Разум.
он наполняет смыслом
все что происходит в Мирах.
о, как важна эта случайная находка мироздания!
слишком драгоценная,
чтобы можно было доверить ее хранение
кому-то избранному
пусть бы и совершенному во всем.
в самой безупречности
чудовищна вероятность ошибки
отсутствием вариантов.
вот и живем мы разными
своей непредсказуемостью
и маниакальным упрямством
скалывая неровности друг друга
в глубокой чаше с горько-сладким
ядом формулы жизни.
и наша жестокость
- всего лишь скорлупа,
защищающая эфемерную оболочку
эфемерной же субстанции разума
от посягательств:
-порока ли,
который реализует себя
действиям исключительно иных - чем ты - людей;
-или добродетели,
которая – твоя - так беспомощна,
и так притворна - в проявлениях других.
Из этого разрушительного парадокса
должен быть выход!
Да где же он? Как его отыскать во множестве лукавых,
хорошо маскирующихся под истину тупиков
а что если прекратить поиски и просто осознать себя
единственным существом
которому в час неизбежной катастрофы
выпадет жребий продлить последнюю надежду мироздания?
Это элементарно! Всего лишь удерживать в оболочке своей человечности
единственную его находку,
никак не подвластную свойствам вещества,
и сохранять ее до самой последней возможности
чувствовать и творить,
презрев однозначно вероятные последствия.
следствие А
тогда предстанут бессмысленными капризы
собственного безволия,
толкающие нас на низость.
а окружающие тебя люди проявятся равными тебе
и близкими по духу.
вызовы же, исходящи тебе от них,
обратятся всего лишь
в досадные ошибки выбора,
а вовсе не как проявления
жестокосердной сущности.
следствие Б
Мы счастливы лишь в своих заблужденьях.
5:43 8.09.04