Оранжевым леденцом на палочке – наградой за смелость мерцает фонарь в конце аллеи. Иду, трясусь. Проклятая экономность! Лучше бы взяла такси! Стараюсь громче грохотать каблуками по вымощенной плиткой дорожке. Звучно откашливаюсь – придает уверенности. Главное – пройти эти кусты. Сердце в кулак. Шаг-шаг. Вдруг – голова назад. Горло стянуто веревкой, не могу дышать.
– Ссстой, сука! – голос немолодой, резкий. Сзади, на ухо, убийца чавкает жвачкой. Ноги ватные, это конец. Из рук валится сумка. Чувствую через плащ липнущее сзади тело, выпуклой своей частью упирается мне в спину. Ноги расставил шире моих, правой задел туфлю, с остервенением сдвинул, как ему удобнее.
– А теперь за мной повторяй: «Шла Саша по шоссе…»
– Шла Саша по шоссе.
– И сосала сушку.
– И сосала сушку.
– Еще-ещё, быстрее!
Цепенея от страха, на автомате, повторяю, как мантру:
– Шла Саша по шоссе и сосала сушку, шла Саша по шоссе…
Он возится сзади, шепча, растягивая:
– И со-са-аала сушку…и со-сааала сушку…
Животный страх и паника (конец, конец, кончит и задушит!) выдавливают из меня теплый ручей. Нелюдь, беснуясь, вдруг ослабил удавку:
– Сссышь, сука! Фууу!
Глотнув воздуха, оглядываюсь: худая спина долговязого ушастого урода удаляется, ветер болтает синие растянутые спортивки, мелькают голые пятки. Замечаю, что на ногах скота – рыжие клеенчатые тапки.