- Да ты не бойся, малой! Привеет!
Дядя Миша улыбался, блёкло-серые водянистые глаза его сияли, рыжеватая щетина топорщилась на солнце.Протянув моему четырехлетнему сыну руку, он испугал его еще больше: Илюшка спрятал лицо в мои колени.Я услышал шепот: «Клешня, клешня…»
Вспомнил сказанные мамой вчера перед отъездом слова: «Ребёнка своей клешнёй напугает!» Дядя Миша – мамин брат. Историю о покалеченной руке я узнал давно, когда с родителями приезжал к бабушке на каникулы.Тогда я впервые и увидел родного дядю.
Четыре пальца правой руки дяде Мише отрезало на пилораме, когда он, подвыпивший, пришел на работу во вторую смену. Очень горевал он тогда, что ни стопку поднять нужной рукой не сможет, ни Людку свою «пошшупать». В больнице пришили ему вместо потерянного указательного большой палец с правой ноги.А четыре заспиртованных отдали с собой на память при выписке. Помню, дядя Миша пугал меня ими, когда я плохо себя вел.А «клешню» я сразу потрогал, всё удивлялся желтоватому квадратному ногтю и ширине пальца.Но тогда я был старше Илюши на пять лет.
По секрету он рассказывал племяннику, как трудно было поначалу: большой палец в роли указательного плохо работал, быстро уставал. Но позже дядя Миша наловчился: и машину так привык водить, и дрова колол, как прежде, и сети плел, и на рыбалку ездил с мужиками.И тетка Люда на него никогда не жаловалась. Наверно, всё-таки хорошо «шшупал», думал я, когда стал постарше. А вот прозвище «Клешня» так и прилипло. А теперь еще и Илюша…
– Илюшка, смотри, я здороваюсь!
Я схватил протянутую руку, сжал крепко, потом обнял любимого дядьку. А сын уже в доме весь вечер наблюдал, как тот орудует своей клешней, а к ночи подошел к кровати укладывающегося деда, потрогал его пальцы и сказал: «Нет, это не клешня, это настоящая рука!»